было известно про Апуордов? Зачем вы вообще приехали в эти края? Как узнали, что Ева Кейн умерла в Австралии, как узнали, под каким именем она уехала из Англии?
— Все загадки разгадали, да? Что ж, мне скрывать нечего, греха на мне нет.
Она открыла сумочку. Из потертого бумажника вытащила небольшую газетную вырезку, пожелтевшую от времени. С фотографии на него смотрело так хорошо ему теперь известное, жеманное личико Евы Кейн.
Поперек снимка было написано: «Она убила мою маму…»
Пуаро вернул фотографию.
— Да, так я и думал. Ваша настоящая фамилия — Крейг?
Мод кивнула.
— Меня воспитала какая-то родня — хорошие, порядочные люди. Когда это случилось, я была уже не такая маленькая, чтобы все забыть. И много об этом думала. Думала о ней. Она ведь была жуткая дрянь — дети это чувствуют! А мой отец… он был просто слабак. И она опьянила его, вскружила голову. А ответ пришлось держать ему. За то, что сделала она, — да-да, я никогда в этом не сомневалась. Знаю, конечно, он соучастник, потому что скрыл правду от властей, но что же сталось с ней? Когда я подросла, наняла детективов, чтобы выяснить это. Они обнаружили ее след в Австралии и в конце концов сообщили, что она умерла. У нее остался сын — и звали его Ивлин Хоуп. Казалось бы, можно поставить точку. Но тут я подружилась с одним молодым актером. И услышала от него, что из Австралии приехал некий Ивлин Хоуп, он пишет пьесы, но живет здесь под другим именем — Робин Апуорд. Я, естественно, навострила ушки. Как-то вечером мне его показали — и он был со своей матерью. Выходит, подумала я, Ева Кейн вовсе не умерла. Наоборот, живет по-королевски, купается в деньгах. Я устроилась сюда на работу. Меня разбирало любопытство — нет, просто любопытством это не назовешь. Что ж, могу признаться, как-то поквитаться с ней мне хотелось… И когда вы раскопали всю подоплеку дела Джеймса Бентли, я, недолго думая, решила: убийца миссис Макгинти — это миссис Апуорд. Ева Кейн взялась за старое. Случайно я узнала от Майкла Уэста, что к ним на спектакль в Калленки приедут Робин Апуорд и миссис Оливер. И я решила поехать в Бродхинни и войти в логово к этой тигрице. Я хотела… сама толком не знаю, чего я хотела. Я сейчас говорю вам всю правду… в сумочке у меня лежал маленький пистолет, оставшийся с войны. Чего я хотела? Напугать ее? Или… Сама не знаю, говорю как на духу… В общем, пришла я к этому дому. Изнутри — ни звука. А дверь не заперта. Я вошла. В каком виде я ее застала, вы знаете. Она сидела там мертвая, лицо распухло, посинело. И тут все, чем я жила последнее время, показалось такой глупостью, такой мелодрамой… Я поняла, глядя на нее, что у меня никогда не поднялась бы рука на человека… Но поняла и другое — попробуй объясни, каким ветром меня занесло в этот дом? Вечер был прохладный, я была в перчатках, значит, отпечатков пальцев оставить не могла, а что меня кто-то заметил, мне и в голову не пришло. Вот и все. — Она помедлила, потом резко спросила: — Как вы теперь поступите?
— Никак, — ответил Эркюль Пуаро. — Просто пожелаю вам счастья в жизни.
Эпилог
Эркюль Пуаро и старший инспектор Спенс праздновали победу в «Старой бабушке».
Когда подали кофе, Спенс откинулся на спинку кресла и, донельзя удовлетворенный, перевел дух.
— Харчи здесь явно недурны, — одобрительно заметил он. — Слегка на французский манер, скажем прямо, но где сегодня умеют готовить приличный бифштекс с жареной картошкой?
— Я здесь обедал в тот самый вечер, когда вы впервые приехали ко мне, — предался воспоминаниям Пуаро.
— Да, много воды утекло с тех пор. Но надо отдать вам должное, месье Пуаро. Вы этот номер провернули ловко. — Он чуть улыбнулся, и закаменелые черты его лица сразу ожили. — Ведь какое везенье, что этот молодой наглец не сообразил — улик-то у нас кот наплакал. Толковый адвокат стер бы нас в порошок вместе с нашей версией! Но он совсем очумел от неожиданности и бросил карты на стол. Сам себя закопал, так можно выразиться. Тут нам здорово повезло!
— Дело не только в везенье, — с укором произнес Пуаро. — Я ведь его вел, как ведут крупную рыбу! Вот он думает, что улику против миссис Саммерхейз я воспринимаю всерьез, — и тут выясняется, что ничего подобного, он страшно переживает, нервничает. К тому же он трус. Когда я замахал молотком, он и вправду подумал, что сейчас я его ударю. А внезапный страх всегда заставляет говорить правду.
— Хорошо еще, что вам не досталось от мистера Саммерхейза. — Спенс ухмыльнулся. — Человек он вспыльчивый, а быстрый — прямо ртуть! Я едва успел между вами вклиниться. Он вас простил?
— Да, мы теперь первейшие друзья. А миссис Саммерхейз я подарил поваренную книгу и лично научил ее готовить омлет. Бог мой, какие страдания я претерпел в этом доме!
Он прикрыл глаза.
— Да, тут было над чем поломать голову, — в раздумье произнес Спенс, не обращая внимания на тягостные воспоминания Пуаро. — Вся эта история показывает, насколько верна старая поговорка: у каждого рыльце в пушку. Взять миссис Карпентер: еще чуть-чуть — и ее обвинили бы в убийстве! Уж больно подозрительно она себя вела, а какая за ней вина? Так, тьфу.
— Итак, какая же? — полюбопытствовал Пуаро.
— Обычная история — сомнительное прошлое. Она была профессиональной партнершей в дансинге — девица видная, от мужчин не было отбоя. Приехала в Бродхинни и заявила, что она — военная вдова! Куда там! Состояла с кем-то, как теперь говорят, в гражданском браке. Но напыщенному чистоплюю вроде Гая Карпентера такая партия ни к чему, вот она и наплела ему про мужа, что погиб на войне. Понятное дело, когда мы стали копать, кто да откуда взялся, она прямо взбеленилась — не дай бог правда о ее прошлом выйдет наружу!
Он отхлебнул кофе, потом негромко хмыкнул:
— Или Уэтерби. Прямо не дом, а какое-то осиное гнездо. Ненависть и злоба. Неуклюжая и обездоленная девушка. А что за всем этим? Да ничего особенного. Деньги, и не более того. Самые обыкновенные фунты, шиллинги и пенсы.
— Только и всего?
— У девушки есть деньги — и немалые. Достались по наследству от тетки. Мать вцепилась в нее, будто клещ, — упаси господи запросится замуж! А отчим, тот ее ненавидит лютой ненавистью, потому что звонкая
