монета — у нее, по счетам платит она. Сам-то он, наверное, неудачник — за что в жизни ни брался, все впустую. Сволочной тип… А миссис Уэтерби — это чистый яд в сахарной оболочке.
— Согласен с вами. — Пуаро удовлетворенно кивнул. — Очень удачно, что у мисс Хендерсон есть деньги. Ей будет гораздо легче заключить брак с Джеймсом Бентли.
Лицо старшего инспектора Спенса отразило удивление.
— Брак с Джеймсом Бентли? Дейдри Хендерсон и Джеймс Бентли? Кто это сказал?
— Я, — ответил Пуаро. — Потому что самолично занимаюсь этим делом. Нашу маленькую проблему мы разрешили, и у меня образовался избыток свободного времени. Вот я и взял на себя хлопоты, связанные с их женитьбой. Правда, заинтересованные стороны на этот счет пока в полном неведении. Но их тянет друг к другу. Оставь их на произвол судьбы — и ничего не произойдет… но Эркюль Пуаро обязательно скажет свое веское слово. Увидите! Дело сдвинется с мертвой точки.
Спенс ухмыльнулся.
— Вы не прочь, как говорится, запустить палец в чужой пирог?
— Ну, мой дорогой, это удар ниже пояса, — укоризненно сказал Пуаро.
— Да, вы правы. Все равно, какой-то он жалкий, этот Джеймс Бентли.
— Пожалеть его стоит, это верно! Ведь он сейчас наверняка удручен — узнал, что виселица от него отвернулась.
— Он должен на коленях перед вами ползать от благодарности, — заметил Спенс.
— Скорее перед вами. Правда, он, наверное, так не считает.
— Вот тюфяк.
— Может, и так, но не забывайте — две женщины проявили к нему неподдельный интерес. Природа — штука непредсказуемая.
— Я думал, что ему в пару вы прочите Мод Уильямс.
— Выбирать он будет сам. — Пуаро пожал плечами. — Он сам — как бы это сказать? — вручит яблоко своей избраннице. Но полагаю, выбор его падет на Дейдри Хендерсон. Мод Уильямс уж слишком бойкая, так и пышет энергией. С ней он совсем забьется в свою раковину.
— Не понимаю одного — что они в нем находят?
— Пути господни воистину неисповедимы.
— В общем, теперь у вас работы непочатый край. Сначала Джеймса Бентли надо подготовить к плаванию по морю любви, а потом даровать девушке свободу, вырвать ее из когтей пропитанной ядом матери. О-о, эта кошка еще даст вам бой, покажет свои коготки!
— Орудия крупного калибра — залог успеха.
— Вы, наверное, хотите сказать — усы крупного калибра.
Спенс расхохотался. Пуаро самодовольно погладил усы и предложил:
— Не выпить ли бренди?
— Не откажусь, месье Пуаро.
Пуаро сделал заказ.
— Да, — спохватился Спенс. — Едва не забыл. Вы помните Рендела?
— Естественно.
— Так вот, мы проверяли его, и выяснилась довольно странная вещь. Оказалось, когда его первая жена умерла в Лидсе — он там в то время практиковал, — в полицию на него пришло несколько анонимных писем. Довольно мерзких. Собственно, в них говорилось, что жену он отравил. Разумеется, такие сплетни — не новость. Доктор, что проводил экспертизу, был человеком посторонним, с надежной репутацией, и он твердо заявил: жена доктора Рендела умерла своей смертью. Зацепиться было не за что, сомнение вызывало одно: каждый из них застраховал свою жизнь в пользу другого… но ведь такое не редкость… Тоже не бог весть какая зацепка, и все-таки… Что скажете?
Пуаро вспомнил: миссис Рендел словно была чем-то испугана. Намекала на какие-то анонимные письма, уверяла, что в них нет и слова правды. И не сомневалась: расследование дела миссис Макгинти — всего лишь предлог. Пуаро приехал с другой целью.
— Надо полагать, — задумчиво произнес он, — что анонимные письма получала не только полиция.
— Его новая жена тоже?
— Думаю, что да. Когда я появился в Бродхинни, жена мистера Рендела решила, что я приехал по его душу, а миссис Макгинти — всего лишь предлог. Это же подумал и он… Вот все и сошлось! В тот вечер столкнуть меня под поезд пытался доктор Рендел!
— Думаете, он и эту жену попытается спровадить на тот свет?
— Думаю, ей не следует страховать свою жизнь в его пользу, — сухо заявил Пуаро. — Но если он поймет, что он у нас на заметке, — возможно, проявит благоразумие.
— Что ж, это нам по силам. Будем держать нашего приветливого доктора под наблюдением, да так, чтобы от него это не укрылось.
Пуаро поднял стакан с бренди.
— За миссис Оливер, — провозгласил он.
— Почему вдруг за нее? Вам что-то припомнилось?
— Женская интуиция, — ответил Пуаро.
На минуту установилась тишина, потом Спенс медленно проговорил:
— Робин Апуорд предстанет перед судом на следующей неделе. Знаете, Пуаро, ничего не могу с собой поделать, но…
Пуаро в ужасе перебил его:
— Бог мой! Вы что же, теперь сомневаетесь в виновности Робина Апуорда? Только не говорите, что хотите начать все сначала!
Старший инспектор Спенс успокоил его, широко улыбнувшись:
— Бог мой, с чего вы взяли? Уж он-то точно убийца! — Потом добавил: — Такой дерзкий да наглый — ни перед чем не остановится!
1952 г.
Перевод: М. Загот
После похорон
Посвящается Джеймсу в память о счастливых днях в Эбни
Глава 1
Старый Лэнском ковылял из комнаты в комнату, поднимая шторы и то и дело вглядываясь в окна подслеповатыми глазами.
Скоро они вернутся с похорон. Лэнском зашаркал ногами чуть быстрее. Окон было так много…
«Эндерби-Холл» был большим викторианским домом, построенным в готическом стиле. В каждой комнате имелись занавеси из выцветшей парчи или бархата. Некоторые стены все еще были обтянуты полинявшим шелком. В Зеленой гостиной старый дворецкий поднял взгляд на висевший над камином портрет Корнелиуса Эбернети, для которого и был построен «Эндерби-Холл». Каштановая борода Корнелиуса агрессивно торчала вперед, а рука покоилась на глобусе, не то по его желанию, не то воплощая символическую концепцию художника.
Старому Лэнскому Корнелиус всегда казался весьма решительным джентльменом, и он радовался, что не знал его лично. Его хозяином был мистер Ричард, который внезапно скончался, хотя, конечно, перед этим его какое-то время посещал доктор. Впрочем, мистер Ричард так и не оправился после смерти молодого мистера Мортимера. Старик покачал головой, переходя из Зеленой гостиной в Белый будуар. Это была настоящая катастрофа. Такой здоровый и сильный молодой джентльмен! Трудно поверить, что с ним могло случиться подобное несчастье. А тут еще мистер Гордон погиб на войне. Одна беда за другой. Для хозяина все это было чересчур. Тем не менее неделю назад он выглядел почти как всегда…
Третья штора в Белом будуаре отказывалась подниматься, постоянно застревая. Пружины ослабели — шторы
