по мнению мистера Энтуисла, жили и она, и ее супруг. Он сомневался, что Ланскене когда-либо зарабатывал деньги. Должно быть, Пьер умер по меньшей мере лет двенадцать тому назад, и теперь его вдова, сильно располневшая и облаченная в причудливое черное одеяние с гагатовыми фестонами, вернулась в родной дом, ходила по комнате, трогала вещи и радостно восклицала, предаваясь воспоминаниям детства. Она не давала себе труда притворяться убитой горем по случаю смерти брата. Но мистер Энтуисл помнил, что Кора вообще никогда не притворялась.
Вернувшись в комнату, Лэнском объявил приличествующим обстоятельствам приглушенным голосом:
— Ленч подан.
Глава 2
После великолепного куриного супа и многочисленных холодных кушаний, сопровождаемых превосходным шабли, похоронная атмосфера несколько прояснилась. Никто из присутствующих не испытывал особого горя по поводу кончины Ричарда Эбернети, так как никто не был с ним близок. Их поведение было подобающе сдержанным (за исключением Коры, явно наслаждавшейся пребыванием в отчем доме), но все чувствовали, что приличия соблюдены и можно приступить к обычной беседе. Мистер Энтуисл поощрял это намерение. Он обладал большим опытом в похоронных мероприятиях и твердо знал, что и когда следует делать.
По окончании трапезы Лэнском сообщил, что кофе будет подан в библиотеке. Он чувствовал, что наступило время обсудить дела — иными словами, завещание, — и атмосфера библиотеки с ее книжными полками и красными бархатными занавесями идеально этому соответствовала. Дворецкий подал кофе и удалился, закрыв за собой дверь.
После нескольких отрывочных замечаний все начали выжидающе поглядывать на мистера Энтуисла. Он быстро отозвался, взглянув на часы.
— Я должен поспеть на поезд в пятнадцать тридцать, — начал адвокат.
Другие, казалось, собираются поспеть на тот же поезд.
— Как вам известно, — продолжал мистер Энтуисл, — я являюсь душеприказчиком мистера Ричарда Эбернети…
— Я этого не знала, — прервала его Кора Ланскене. — Ричард оставил мне что-нибудь?
Бестактность Коры не впервые покоробила мистера Энтуисла. Он бросил на нее укоризненный взгляд и снова заговорил:
— Еще год назад завещание Ричарда Эбернети было очень простым. За исключением небольших сумм, он все оставлял своему сыну Мортимеру.
— Бедный Мортимер, — вздохнула Кора. — Этот детский паралич просто ужасен.
— Внезапная и трагическая смерть Мортимера явилась для Ричарда страшным ударом. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы прийти в себя. Я указал ему, что было бы разумно составить новое завещание.
— А что бы произошло, если бы он не составил новое завещание? — глубоким голосом осведомилась Мод Эбернети. — Я имею в виду, все бы отошло к Тимоти как к ближайшему родственнику?
Мистер Энтуисл открыл рот, чтобы дать разъяснения относительно проблемы ближайшего родственника, но передумал и быстро продолжил:
— По моему совету, Ричард решил составить новое завещание. Но прежде всего он хотел поближе познакомиться с младшим поколением.
— Он «опробовал» всех нас, — со смехом сказала Сьюзен. — Сначала Джорджа, потом Грега и меня, а затем Розамунд и Майкла.
Худое лицо Грегори Бэнкса покраснело.
— Не думаю, что тебе следует использовать подобные выражения, Сьюзен, — резко заметил он. — «Опробовал» — вот еще!
— Но ведь так оно и было, верно, мистер Энтуисл?
— Он оставил мне что-нибудь? — повторила Кора.
Мистер Энтуисл кашлянул и холодно произнес:
— Я намерен выслать всем вам копии завещания. Если хотите, я могу прочитать его целиком теперь же, но боюсь, что юридическая терминология покажется вам не вполне ясной. Вкратце все сводится к следующему. Помимо ряда маленьких сумм и одной весьма значительной, на выплату ежегодного дохода Лэнскому, все состояние — весьма и весьма солидное — должно быть разделено на шесть равных частей. Четыре из них после уплаты всех налогов переходят к брату Ричарда, Тимоти, его племяннику Джорджу Кроссфилду, племяннице Сьюзен Бэнкс и другой племяннице, Розамунд Шейн. Оставшиеся две части должны быть доверены банковской опеке, и пожизненный доход с них будет выплачиваться миссис Элен Эбернети, вдове его брата Лео, и его сестре миссис Коре Ланскене. После их смерти капитал должен быть поделен между четырьмя другими наследниками или их потомками.
— Прекрасно! — одобрила Кора Ланскене. — А каков размер дохода?
— Я… э-э… в настоящее время не могу сообщить точные цифры. Налоги на наследство, разумеется, будут очень большими, и…
— Но хоть намекнуть вы можете?
Мистер Энтуисл понял, что любопытство Коры придется удовлетворить.
— Возможно, от трех до четырех тысяч в год.
— Отлично! — воскликнула Кора. — Поеду на Капри!
— Как щедро со стороны Ричарда, — мягко заметила Элен Эбернети. — Я очень ценила его привязанность ко мне.
— Он очень любил вас, — сказал мистер Энтуисл. — Лео был его любимым братом, и после его смерти Ричард всегда радовался вашим визитам.
— К сожалению, я не понимала, насколько тяжело он болен, — промолвила Элен. — Я виделась с ним незадолго до смерти, но думала, что у него нет ничего серьезного.
— Ричард не любил говорить о своей болезни, — объяснил мистер Энтуисл. — Едва ли кто-нибудь ожидал, что конец наступит так скоро. Я знаю, что врач был удивлен.
— «Скоропостижно, у себя дома» — так было сказано в газете, — кивнула Кора. — Я тоже удивилась.
— Для всех нас это было потрясением, — добавила Мод Эбернети. — Бедный Тимоти страшно расстроился. Все это так неожиданно.
— Но ведь все удалось замять, не так ли? — осведомилась Кора.
Все уставились на нее — она казалась слегка возбужденной.
— Думаю, вы все понимаете, — быстро продолжала Кора. — Огласка была бы неприятной для всех. Это не должно выходить за пределы семьи.
На лицах остальных отразилось недоумение. Мистер Энтуисл склонился вперед:
— Боюсь, Кора, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
Кора Ланскене окинула родственников удивленным взглядом и, словно птица, склонила голову набок.
— Но ведь его убили, не так ли? — сказала она.
Глава 3
Возвращаясь в Лондон в вагоне первого класса, мистер Энтуисл с беспокойством размышлял о странном замечании Коры Ланскене. Конечно, Кора была глупой и весьма неуравновешенной особой и даже в детстве отличалась склонностью не к месту резать правду-матку. Впрочем, в данном случае «правда» было неподходящим словом. Лучше сказать «неуместные замечания».
Энтуисл припомнил то, что последовало за вышеупомянутым замечанием. Изумленные и неодобрительные взгляды заставили Кору осознать чудовищный смысл своих слов.
— Право, Кора! — воскликнула Мод.
— Моя дорогая тетя Кора… — начал Джордж.
— Что вы имеете в виду? — осведомился кто-то еще.
Кора Ланскене разразилась потоком отрывочных фраз:
— О, я очень сожалею… Я не имела в виду… Конечно, с моей стороны это глупо, но я поняла по его словам… Я знаю, что все в порядке, но его смерть была такой внезапной… Пожалуйста, забудьте все, что я сказала… Я знаю, что всегда говорю глупости…
