Воины, стоявшие у ворот, незваных гостей пускать не хотели, и Ардесту пришлось показать в оконце княжеский знак, который он много лет прятал в ладанке, висевшей на шее под рубахой. Коляска проехала по двору под пристальными взглядами охраны и остановилась прямо у ступеней высокого крыльца. Первым наружу по уговору вылез Саргенс, бывавший иногда в доме Илстрема и обычно не вызывавший у стоящих на крыльце воинов никакого удивления или тревоги.
Но в этот раз они почему-то сразу нахмурились, крепче стиснули рукояти алебард, и от чародея не укрылся жест дальнего воина, дернувшего за свисавшую у двери цепочку.
– Похоже, я сегодня тут не в почете, – еле слышно сообщил спутникам Саргенс, делая вид, будто помогает выйти Терсии.
Услышав эти слова, Ольсен выбрался в другую дверцу, обошел коляску и решительно направился к двери.
– Стой! – помрачневшие стражники загородили ему путь своими телами и алебардами. – Кто таков?
– А вы меня не знаете? – едко удивился мельник, остановившись напротив охраны и разглядывая их как какую-то диковинку. – Тогда почему я вас знаю? Вот ты Сотел, а ты, по-моему, сын Хобра?
– Тебя сегодня даже я не узнал, – в проеме отворившейся двери стоял хмурый Илстрем. – Каким ветром?
– Решил тебя проведать… помнится, ты не раз настойчиво звал пожить у вас в доме? – в голосе старика добавилось яду.
– Ну разумеется, я тебе рад, – произнес князь, однако никакой радости на его лице не отразилось.
– А меня, отец? – выступил из-за широкой спины деда Берест, держа под руку Эвесту. – И мою невесту? А с моим учителем ты давно знаком.
– Ардест? – Князь смотрел на сына неверяще, и его лицо из просто хмурого постепенно становилось каменно-приветливым. – Наконец-то ты закончил изучать свои книги! Да еще и друзей привез… ну проходите, гости дорогие.
Похоже, прав был Саргенс, выдавая им крохотные флакончики с сонным зельем, тяжело вздохнула Веся, проходя мимо застывших столбами воинов в широко распахнутую дверь княжьего дома.
Илстрем, не оглядываясь, стремительно шагал впереди, и все они, норовя не отстать, почти бежали следом. Пропустить начало беседы князя с сыном не хотел никто. Как никто и не сомневался, что разговор будет очень серьезный: ни спешащие за хозяином гости, ни попадающиеся ему на пути домочадцы и прислужники.
Возле дверей, находившихся в конце длинной галереи, увешанной портретами и картинами, тоже стоял охранник, и, проходя мимо него, Илстрем рявкнул, чтобы никого, кроме княгини, сюда не пускали. А затем дождался, пока гости войдут в просторный кабинет, уставленный шкафами с боевыми трофеями, оружием и книгами, лично плотно прикрыл дверь и направился в дальний угол, туда, где стояло высокое удобное кресло, а напротив него большой стол и несколько стульев.
– Значит, говоришь, сам все решил? – усевшись в кресло и откинувшись на спинку, желчно прорычал князь, сверля взбешенным взглядом сына. – А про мою просьбу немного подождать и вспоминать не захотел?! Ну, конечно, зачем тебе отец, ты же больше не урод и можешь ходить без маски! И даже невест заводить… и приводить их в отчий дом без предупреждения!
– А почему тебе это не нравится? – знаком остановив правнука, спокойно осведомился Ольсен, первым усаживаясь на стул. – Ты же вроде мечтал, чтоб он стал нормальным?
– И ты туда же, старый пенек! – взорвался обычно хладнокровный Илстрем. – Я так и знал, что без тебя не обошлось! Все крутишь свои дурацкие интриги, а главную беду у себя под носом просмотрел! Вот зачем ты приехал именно сегодня, да еще и их притащил? Или не помнишь, какой сегодня день?
– Ну, помню, завтра равноденствие, – спокойно сообщил мельник и нахмурился. – А сегодня годовщина твоей свадьбы… Ну да, точно. Так какая там у тебя беда стряслась?
– Не у меня, – снова озверел князь и обличающе ткнул пальцем в Ардеста, – а у него! Кто два года назад в ответ на письмо матери с просьбой разрешения устроить его женитьбу прислал согласие?
– Но ты ведь сам просил… не спорить с нею?! К тому же… она не узнавала меня столько лет… Мне очень не хотелось ее снова обижать.
– И Анастию ты тоже не хотел обижать, – кривая ухмылка Илстрема была ядовита, как степная змея, – потому и забавлялся с нею, когда она ездила на мельницу, чтобы тайком встречаться с женихом? А если твой обожаемый дед скажет, будто этого не было, я никогда не стану с ним больше ни о чем разговаривать, кроме способа сушки яблок!
Сердце Веси кто-то словно сдавил невидимой рукой, но она только крепче сжала губы: сейчас ей не говорить, а слушать следует. Зато Берест крепко обхватил невесту обеими руками, притиснул к себе, как утопающий последнюю надежду, истово прижался губами к виску, вдыхая ее аромат и силясь взять себя в руки.
– Лгать не стану… приезжала та драная лиса, – проскрипел Ольсен, сверля князя презрительным взглядом, – и в комнату к Бересту тоже ходила… но только было все не так, как ты думаешь. Или как тебе сказали! Я тебя еще тогда спрашивал, откуда она знает тайну, о которой только тем известно, кто клятву давал? Ну а про ту ночь я молчал… и сейчас смолчу… если Ардест сам ничего не скажет.
– Я отвечу, – тоскливо вздохнул княжич и еще сильнее прижал Весю к себе – хорошо уяснил за последний день, лучше все, не тая, начистоту говорить. – И сразу хочу сказать… я себя не оправдываю. Но она пришла среди ночи, когда я спал, сама влезла в постель… Я ведь точно знаю, девушки так себя не ведут! И потом… я ведь не статуя…
– Расскажи про утро… сними грех с моей души… – проскрежетал мельник, – я же поклялся…
– А утром она меня рассмотрела, – едко усмехнулся Ардест, – и устроила такой скандал… Ни одна торговка рыбой у пристани Ругора так не кричит. Заявила, что ее обманули, подсунули урода… тогда Ольсен ее и выгнал. Но она напоследок пообещала отомстить.
– А она и мстит… – устало и тихо выдохнул Илстрем, – заявилась с пузом и утверждает, будто отец этого дитяти – Ардест. Доренея с нею как с драгоценной вазой носится, не знает куда посадить.
– Не может такого быть. – Ольсен оглянулся и посмотрел Весе прямо в глаза. – Слышишь, кошка? Она приезжала прошлой весной, и после того Берест с нею более не встречался…
– Я знаю. – Веся уже припомнила Ниренту и поверила словам мельника. – Не волнуйся, дед. И не забывай, у нас теперь есть способ вывести ее на чистую воду. Ардест легко отличит правду от лжи.
– Она скажет, будто он лжет, – впервые подала голос Кастина, – известный трюк. Нужно зелье правды… но будет очень противно ее слушать.
– А Доренея?! – тоскливо смотрел на них князь. – Вы понимаете, чего вы ее лишаете? Она же имена внучку придумывает, распашонки вышивает. Да и не в ней одной дело… Анастия – дочь Бервода, моего двоюродного кузена. А он, как все знают, человек состоятельный и добровольно оплачивает половину расходов на войско.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
