автоматически становилась смешной. У капралов и сержантов имелось множество способов отомстить тем, кто так не считал, и, особенно тем, кто вел себя вопреки сложившимся правилам.
Симицу вспомнил, что сразу после высадки, здесь водились и другие птицы: голуби и горлицы. Но в Гонолулу сейчас их почти не осталось, мало их было и за пределами города. Понять, почему так, большого труда не составляло: еда стала дефицитом. Когда с американского материка поставлялись припасы, никому не было дела до птиц. Сейчас же, все вспомнили, что в них тоже есть мясо.
Медленнее, чем следовало, солдаты дошли до перекрестка и повернули на запад, в сторону казарм Скофилда. Эту часть дороги, как и северное направление, ремонтировали отряды военнопленных. На американцев было жалко смотреть: тощие, грязные, одетые в рванье, в котором едва угадывалась военная форма.
- Видите, что бывает, когда сдаешься? - указал на них Симицу. - Вот так будет с вами. Именно это вы и заслужили. Лучше погибнуть в бою. Лучше прижать к груди гранату и утащить с собой как можно больше врагов. Так вы хотя бы не опозорите собственные семьи. Ясно?
- Ясно! - хором ответило отделение. Никаких сомнений, никаких возражений. Плен - это самое позорное унижение. Как можно рассчитывать вернуться в родную деревню, отдавшись на милость врага? Никак. Человек обесчещивал себя и весь его род терял лицо. Да, лучше, стукнуть гранатой по каске и крепче её сжать. Всё закончится очень быстро, и душа павшего отправится в святилище Ясукуни.
После поворота на казармы Скофилда, с восточной стороны показался городок Вахиава. Местные кланялись проходящим солдатам, но внимания на них почти не обращали. Они уже привыкли к постоянному присутствию японских солдат. Гражданские тоже похудели, не так сильно, как военнопленные. Симицу подумал, что жители Гонолулу были потолще. Ещё он подумал, сколько выловленной рыбы попадало сюда. Немного, хотя, может, он и ошибался.
Несмотря на худобу, некоторые белые женщины ходили практически раздетыми: на них не было ничего, кроме шорт, едва закрывавших бёдра и маек, которые прикрывали только грудь. Одна светловолосая женщина, возможно, на пару лет старше Симицу, вышла к обочине так, словно не замечала никаких японских солдат.
- Они похожи на шлюх, - сказал кто-то позади Симицу.
Непонятно, почему, но остальные закивали. Ни одна проститутка в Японии не станет носить так мало одежды. Это её опозорит. Насколько он мог судить по борделям Гонолулу, здесь действовали те же правила. В Вахиаве женщины, казалось, вообще не испытывали никакого стыда.
Эти женщины чувствовали себя на жаркой погоде вполне комфортно. Ноги Симицу промокли. Пот пропитал гимнастерку. Он чувствовал запах шедших рядом с ним. От них не пахло кислятиной, как от некоторых американцев, но и эта вонь была неприятной. Симицу вздохнул. Как бы ему сейчас хотелось шагать с этими полуголыми бабами, а не с другими солдатами. Это определенно оживило бы поход.
Неподалеку от Вахиавы полк остановился на десятиминутный привал.
- Сапоги не снимать, - приказал Симицу. - Если снимите, ноги распухнут, и обратно вы сапоги не натянете. Вам это не понравится. - Тот, кто не успеет надеть сапоги, оставшийся путь пойдет босиком. Нет, бойцам это точно не понравится.
Когда солнце село, полк находился недалеко от Халеивы, поэтому лагерь пришлось разбивать прямо у дороги. Офицеры ругались и злились, а следом за ними ругались и злились младшие командиры. Симицу не следил за другими, но сам он рычал на подчиненных не потому что те в чём-то провинились, а скорее, для порядка. Если бы он прошел ещё пару сотен метров, то упал бы замертво.
Привезли запряженную лошадьми полевую кухню и солдатам выдали по порции риса. Некоторые так устали, что сразу же уснули. Разбудить их не смог даже ужин.
- Нам больше достанется, - заметил ефрейтор Фурусава.
- Ну, да, - согласился Симицу. - Выспаться для них важнее. Что до меня, то я не против, если повара забьют лошадей и скормят их нам же. - Быстро орудуя палочками при свете костра, он довольно споро прикончил свою порцию, но всё равно не оказался в числе первых. Для некоторых солдат голод оказался важнее сна.
Симицу распределил расписание ночных дежурств. Одним из преимуществ его невысокого звания было то, что он имел право раздавать подобные указания, а не исполнять их сам. Капрал завернулся в одеяло и уснул. Хоть он и поел, из-за усталости твердая земля показалась ему мягче койки в казарме в Гонолулу.
Подъем засветло его нисколько не обрадовал. Он чувствовал себя измученным и больным. Зевая, капрал потянулся и размял затекшие мышцы и суставы. Затем он справил нужду на рисовом поле. Рядом с той же целью выстроились другие солдаты.
После завтрака, полк снова тронулся в путь. На какое-то время Симицу почувствовал себя собственным дедом, за исключением того, что дед сражался на первой японо-китайской войне и постоянно рассуждал о том, как расслабилось молодое поколение. Затем мышцы сдались и капрал начал уставать. Усталость - это не страшно. После вчерашнего марша он имел полное право устать.
- Море! Море! - закричал кто-то впереди, указывая в сторону Тихого океана.
- Это то же самое море, которое омывает берега Японии, - заметил Ясуо Фурусава. Разумеется, он оказался прав. Как и все прочие он пересек его на "Нагата-мару". Развернуться на судне было практически негде, но море не везде было одинаковым. Вода здесь теплее, голубее и, за исключением северного побережья зимой, намного спокойнее.
- Помните, какие были волны во время высадки? - спросил Симицу. - Чуть кверху ногами нас всех не перевернуло. А, ведь, могло быть и хуже. Мы вообще могли не добраться до берега. Не знаю, что бы мы тогда делали. - Впрочем, кое-какие мысли у него имелись. Так или иначе, но они попытались бы добраться до берега. Они проделали столь долгий путь не для того, чтобы отсиживаться в трюмах десантных кораблей.
- Если американцы попробуют высадиться сейчас, эти волны не станут им помехой, - сказал капрал Аисо. - Летом тут тихо и спокойно. Ну и нам будет проще отстреливать их прямо с берега.
- Если флот будет работать как надо, никто здесь не высадится,
