– Знаете, Анастасия Еромолаевна, перед тем, как сказать очередную очевидную глупость, вы сначала подумайте. Просто подумайте. Несколько раз. Если долго думать, можно приходить изредка к правильным выводам, – заявил парень с оскорбленным видом.
– В чем дело, Злорадский? – перековеркала я в отместку его фамилию. Почему-то он опять стал меня веселить.
– Ты решила меня опозорить по радио, а теперь песни поешь про какую-то там любовь? – обозлился еще пуще Ярослав.
Вот наглый щенок!
– Я? У тебя проблемы с памятью? Кто первым послал на радио эсэмэску с признанием в любви?
– Тише-тише, Насть, ты чего так орешь, – бросила Ранджи.
– Извини. Злорадский, я только ответила на твой прикол своим приколом, – ответил я.
– Я не Злорадский! – вызверился он и только потом переспросил, скрестив руки на груди: – Чего? Какое эсэ-мэс? Ты в своем уме? А, хотя чего я спрашиваю про то, что отсутствует.
Вот ведь гаденыш!
– Такое эсэмэс. Где в любви признавался, песню Аларма еще просил поставить. Я в ответ тоже послала сообщение на радио. – Енот так сильно возмущался, что мне вдруг подумалось – а вдруг мне все это тоже показалось или же это был совершенно другой Ярослав, который открывал свои чувства совершенно другой Насте?
– Я никаких сообщений не посылал. Какие еще сообщения?
Ответом на все вопросы стало приглушенное, но крайне веселое ржание Шейка. Ему даже говорить ничего не понадобилось, и так все всем стало понятно. Решил, видимо, пошутить.
– Это ты, идиот? – спросил Ярослав тихо и угрожающе своего дружка. Тот пожал плечами и заржал еще веселее. Всю оставшуюся дорогу до травмпункта Зарецкий возмущался и сетовал на то, какой его друг неполноценный.
В травмпункт раненный пикапер и его друг направились вдвоем, однако вернулись они уже минут через десять. Судя по всему, щеку Шейку так ничто и не зашил.
– Вас что, в травмпункт не пустили? – поинтересовалась я лениво, расслабившись на своем месте и чуть ли не уснув. Пришлось их ждать – Ранджи пообещала отвезти парней домой.
– Пустили, – сердито отвечал Зарецкий. – Только там вместо врачей был охранник со встроенной функцией администратора. Он нам любезно объяснил, что господа врачи заняты, у них то ли перекур, то ли перерыв, то ли ужин, то ли кварцевание, то ли все вместе. И к тому же у них много других пациентов, и вообще посоветовал поехать в другую травму. В любую другую.
– Что? Куда? В какую другую? – не поверила я. – Ничего себе! Ну-ка, я сама пойду с ними поговорю! А если бы у него серьезная рана была, он бы кровью вообще истек уже!
– Я тоже так сказал, – отозвался Шейк, прикладывая новую салфетку к многострадальной щеке. Свитер он свой кровью попачкал изрядно, поэтому кожаную куртку снял.
– И что тебе ответили?
– Если бы мне было совсем плохо, я бы вызвал «Скорую», а не ездил по травмпунктам, – ответил парень беззаботно.
– Ничего себе! – возмутилась я такой несправедливости. – Нет, пойдемте, еще раз сходим, со мной вместе!
– И со мной, – встрял Джек Воробей. – У меня есть надежные методы убеждения. – И он выразительно поиграл бровями.
– Не думаю, что это поможет, – отозвался раздраженно Яр. Наверняка он уже пытался качать права в травмпункте.
– А может, на фиг все эти больнички, поедем веселиться, – предложит неутомимый Шейк. – А это само заживет!
– Чтобы ты мне потом всю жизнь жаловался на свою перекошенную от шрама рожу? Нет уж, – возразил Зарецкий.
– Другой травмпункт так другой, – спокойно сказала Ранджи и вновь завела Танк. – Не так и далеко.
– Как скажет наш капитан, – попытался через боль улыбнуться парень. – Но, может, лучше потусим где-нибудь? Я классные места знаю.
– Нет уж, – мстительно глянул на него друг. – Но вообще я понимаю, почему тебя подрезали.
– И почему?
– Это наказание за твой идиотский поступок, – все еще не мог забыть выходку приятеля Зарецкий.
– А сам-то, – фыркнул тот, – кто придумал прикол с вином?
– С каким вином? – тут же заинтересовалась я. Однако Зарецкий не ответил – ему стали названивать на мобильник, кажется из службы такси. Оказывается водитель машины, которую заказали Енот с другом, заждался. Пришлось отменять заказ и вежливо извиняться. Оказалось, Зарецкий умеет это делать, когда хочет.
– Так что там с вином? – вновь спросила я, как только разговор закончился, заподозрив неладное.
– Ничего, – отозвался радостно Шейк.
– Много вина выпили, – буркнул Ярослав. – Вот у него башню и сорвало.
– А у тебя не сорвало? – вспомнился мне пакет с пластиковым контейнером, в котором лежал тот самый салат. Он до сих пор был у меня на коленях. – Зачем ты мне рыбку-то прислал?
– Что за рыба, что за рыба? – встрял капитан, который хотел знать все, но на него уже никто не обращал внимания.
– В отместку за сообщение и песню, – буркнул Яр. – А ты зачем, такая вся взрослая и разумная, прислала пустую тарелку?
– В отместку за рыбу, – поджала я губы. – Кстати! Зарецкий, что за синдром Бармалейкина? Что ты там администраторше наплел?
– Твой персональный синдром, – растянулись его губы в улыбке. – Из-за такого синдрома сначала врут не по-божески, а потом кровь носом хлещет.
– У тебя фантазия просто экстра-класса, Зарецкий. Ладно, ты. Но как взрослый адекватный человек смог поверить в существование такого синдрома?
– Просто мне верят, – небрежно отмахнулся Ярослав. Я презрительно хмыкнула. Он прошипел что-то невнятное, но явно оскорбительное.
– Ну, вы просто горячая парочка, – похвалил нас радостно Джек Воробей. – Нравитесь вы мне!
Ты нам не нравишься. Вслух я этого говорить не стала.
В салоне вновь включилось неугомонное Небесное радио. Думаю, Ранджи, ценящая спокойствие, тишину и мир, вновь хотела заглушить наши препирательства.
– Не хочу больше это дерьмовое радио слышать, – заявил тут же Зарецкий. – Терпеть не могу радио, – добавил он. Ранджи не стала спорить с ним, а просто включила музыку со своей флешки.
Мы быстро мчались по дороге в травмпункт соседнего района, обгоняя другие машины. Ранджи любила и, главное, умела водить.
– Давайте поиграем в молчанку? – предложил заскучавший Джек Воробей, когда все затихли.
– В волчанку, – хмуро отозвался Ярослав, которого субъект в пиратском одеянии раздражал еще больше, чем, видимо, его прекрасная учительница.
– Откроешь рот – и мы начнем тебя бить, злые аки волки, – мрачно добавила я, как и Зарецкий, не испытывая особо добрых чувств по отношению к благородному пирату, сидящему позади. Ибо отлично помнила, как он ко мне прикопался и отвадил Артема.
