кровати в покое.
Его слова удивили Антуана, он даже коснулся своего лба и внимательнее прислушался к ощущениям в ране.
– Что? Думаешь сочиняю? – явно усмехнулся Анри, – Это было вчера. На твоё счастье, к тому моменту я уже очнулся…
– Ты? И как это связано?..– и правда не понял Антуан.
– Просто… Я объясню, как это связано, но только если ты расскажешь, зачем ездил в Рунд.
Но Антуан не стал отвечать. Анри выждал пару минут и всё-таки попытался снова пробитьэту стену молчания:
– Эй, Виктор, ты уснул чтоли? Я уверен, тебе уже должно быть много лучше. Ведь так?
– Так… – тихо отозвался Антуан и отвернулся от Анри.
Тот, скованный бинтами, не столько увидел, сколько почувствовал это, понял, что новый знакомый не желает продолжать разговор, и тоже смолк…
* * *
Непонятное поведение Антуана привело всех в сильное замешательство. Он полностью замкнулся. Отказался что-либо объяснять. Переехав в мужскую комнату, он сослался на слабость и предпочёл отлежаться. Но шквал тяжёлых мыслей, пережитых впечатлений, болезненных эмоций обрушился на него с такой силой, что грозил раздавить. При этом было почти физически больно видеть Жана. И тогда появилась Марианна. Антуан и не догадывался, что именно Жан попросил её поговорить с ним.
– Марианна, попробуй пробить его броню. У тебя получится, я уверен, – сказал Жан Марианне, тщательно скрывая, как он опасается того, что у неё, возможно, и правда «получится». Ведь он не слепой. Он ясно видел, понимал, что и вновь появившийся брат влюбился в эту прекрасную девушку.
И, казалось, что у Марианны получилось. Скоро Антуан ожил. Будучи не в силах разрешить созданную им же дилемму, Антуан решил положиться на судьбу и пока остаться при имени Виктора, просто насладиться общением с той, о которой так грезил во сне и наяву.
Быть рядом с Марианной, только с ней, вот смыл всей его жизни, и Антуан ринулся в погоню за мечтой, что называется, «с места в карьер», наотрез отказываясь даже допускать мысль о том, что у Марианны есть право самой выбрать, кто милее её сердцу. Этот вопрос он решил за неё окончательно, и теперь прилагал все мыслимые усилия, чтобы скорее разъяснить ей очевидность того, что именно он, Антуан, является тем единственным мужчиной, с которым она может связаться свою дальнейшую жизнь. И будучи человеком не бесталанным, Антуан изрядно преуспел в деле затмевания своего конкурента.
Ему удалось практически полностью занять внимание Марианны, он чутко реагировал на перепады её настроения, на всё случаи жизни у него была в запасе занятная история, у него мастерски получалось создавать ситуации, когда Жан и Анна чувствовали себя лишними и были вынуждены оставлять их. Казалось, победа уже в его руках.
Что же касается братских чувств… то о них пытался хлопотать лишь Жан, но, не находя должного отклика, все его усилия разбивались вдребезги, как волны о скалы. Какие только страсти не раздирали душу Жана: злость, страх, досада, обида, и в то же время любовь и надежда… Ему было мучительно больно видеть, как бесцеремонно брат отнимает у него право даже находиться рядом с любимой девушкой, а чувство своего полного бессилия противостоять этому будило в его душе тёмные, до селя не знакомые мысли, которые ему пока удавалось держать в узде. Его неискушенному в таких делах уму было не под силу вести столь тонкую и жёсткую интригу. Он любил, просто любил, но оказался совершенно не способен противостоять напору брата, брата, который неумолимо становился его главным врагом…
«Врагом?! Правда?!» – однажды признался себе и ужаснулся Жан.
Воспитание и братское отношение к Анри не позволяли ему так просто скинуть со счетов факт родства с Антуаном, он не мог не уважать его, как брата, который к тому же до такой степени похож на него, что даже влюблён в ту же девушку. Жану требовалось время чтобы решить для себя эту проблему, прежде всего снова обрести внутреннюю опору, и как-то само собой получилось так, что он отошёл в сторону. Что ж, Геньи с удовольствием принял его предложение о помощи, и они вместе стали исчезать из Райского уголка, уходя то на охоту, то по дрова…
Стоит сказать, что Марианна видела всё это, но не решилась что-нибудь изменить. Антуан был очень интересен и мастерски навязчив. Понимая проблему Жана, Марианна искренне сочувствовала ему, но что-то внутреннее, чисто женское, не давало ей протянуть ему руку помощи. Да и зачем?.. Они оба влюблены в неё, одинаково красивые и достойные люди. Начав помогать Жану, она бы выказала ему предпочтение, а с какой стати? Пока не было никаких явных причин предпочесть одного другому. Или уже были?..
Видя этот жестокий треугольник и к своему великому сожалению, не находя в нём места для себя, Анна тоже поникла. Ей тоже очень нравились близнецы. Было что-то в их внешности притягивающее, завораживающее. Несомненно, графине де Шероль приходилось видеть мужчин и красивее, но у близнецов красота была необыкновенно живая, доступная, располагающая. И не в красоте главная проблема, а в романтическом ореоле, которым окутало эту внешность её воображение.
Да и в самом деле, как чудесно спас Жан жизни Анри и уже не один раз Марианны, как провёл Виктор барона! Как они оба галантны, воспитаны, благородны. Может быть, имя Виктора чаще всплывало в её мыслях, и это понятно. Жана она как-то сразу, ещё при их первой встрече, признала за Марианной. А вот Виктор… Разве возможно было забыть его восхищённый взгляд, когда он впервые увидел её, Анну?! Да тут ещё и чувство вины, как она могла усомниться в нём… Впрочем, это уже стало далёким прошлым, сладко-горьким миражом… Теперь оба бредят Марианной, и это начало убивать Анну. Она даже почувствовала, что скоро возненавидит свою новую подругу, и искренне страшилась этого.
И Анри… Намертво прикованный к кровати, он был вынужден выполнять роль пассивного зрителя, а это было так не в его духе. Эта пусть и временная пассивность была ему в тягость ещё и потому, что он без памяти влюбился в Анну, влюбился, что называется, с первого взгляда. И вот, лежать и созерцать, как Анна тускнеет от ревности к Марианне, как Бог весть откуда взявшийся Виктор высасывает из лучшего друга все жизненные соки, а родная сестра потакает этому…
Жан от части угадал причину внутреннего смятения друга, и уже строго-настрого запретил ему вмешиваться в битву близнецов за внимание Марианны, но искушение поправить положение росло в душе Анри ежечасно. Он очень быстро двигался по пути выздоровления, но ещё быстрее терял терпение… И вот однажды, ему удалось сдвинуть эту глыбу с места…
* * *
Было уже не очень
