пересудам решила церковь. Ричарду, может, было бы наплевать на то, что о нём думают мужики и торгаши, но церковники смотрели глубже. И вот они придумали хитрость, призванную заморочить головы простонародью — не только жителям французских доменов Ричарда, но, главное, англичанам, которые в один прекрасный день могли стать подданными Ричарда Плантагенета. Английские йомены, как они себя называют, полагают, что настоящий король обязан быть героем как на поле битвы, так и в постели. А быть героем в постели в их простодушном понимании означает соблазнять женщин и иметь многочисленное потомство. Простолюдины (особенно, как мне говорили, простолюдины Англии) решительно не понимают и не принимают высокой любви между благородными мужчинами-воителями, следующими в этом примеру Александра и Цезаря. И вот, чтобы унять злые языки, некоторые, назовём их так, мудрые советники сочинили и разыграли историю о любовной связи Ричарда с женщиной из графства Коньяк, провинции достаточно удалённой, чтобы она вполне сгодилась для создания такой сказки. И результатом любовной связи короля, о чём раструбили повсюду, стало рождение у Ричарда сына, чудесного, крепкого малыша.
— Но мальчик-то родился. Значит, Ричард действительно стал отцом.
Иоанна почти рассмеялась.
— Неужели? Увы, мой дорогой Андре, ничего подобного не было. Боюсь, мне придётся вас разочаровать. Кто-то — понятия не имею, кто именно — сказал, что леопарду не избавиться от своих пятен. Золотые слова! А привычки моего брата подобны пятнам на леопардовой шкуре, и Ричарду от них не избавиться. Как вы думаете, зачем ему понадобилось заводить подругу так далеко от дома? Да пожелай он завалить в постель девицу, ему стоило бы лишь щёлкнуть пальцами, и от мечтающих о таком счастье не было бы отбою. Но ему требовалось совсем другое. Доверенным людям было приказано подыскать подходящую женщину из хорошего, но обедневшего рода, молодую нуждающуюся вдову, и заключить с ней соглашение. Что и было сделано. В соответствии с уговором герцог показывался с ней на людях, всячески выказывал ей приязнь и внимание. Это длилось достаточно долго, чтобы их связь стала предметом толков и пересудов. Слухи ширились и множились, но ущерб, который наносила репутации дамы дурная молва, возмещался с лихвой. Никто, однако, не знал, что герцог никогда не вступал с ней в близкие отношения. С ведома Ричарда она делила постель с необычайно привлекательным молодым рыцарем безупречного происхождения, а когда в конце концов забеременела, молодой рыцарь удалился, получив за свою службу более чем щедрое вознаграждение, дама же назвала отцом своего ребёнка герцога Ричарда. Ричард за это одарил её домами, землями и деньгами и признал своим рождённое ею дитя, со всеми вытекающими последствиями. Все замешанные в эту историю остались в выигрыше. Молодая мать теперь богата и независима, её сын считается хоть и внебрачным, но признанным сыном герцога, а Ричард получил живое подтверждение своей мужской полноценности, плодовитости и способности любить женщин — подтверждение, которое можно демонстрировать где и когда угодно.
— Но настоящий отец? Не опасается ли Ричард, что в один прекрасный день он может выступить вперёд и заявить о себе?
Иоанна снова улыбнулась.
— А вы бы поступили так на его месте? Что он в таком случае получил бы, рискуя потерять всё, включая собственную голову? Кроме того, бедняга погиб в битве под Хаттином.
Сен-Клер долго сидел в раздумье, сильно закусив губу. Наконец он поднял на Иоанну глаза.
— Я верю, что вы рассказали правду, мадам. Ваша история звучит логично.
Он поразмыслил, потом резко выпрямился.
— Но хотя всё это правда, мне не понять, почему герцог... король избрал меня для осуществления своего плана.
— Всё дело в том, мессир Андре, что вы слишком скромны. Оттого-то вы сейчас сбиты с толку и смущены. А вы попробуйте взглянуть на это с точки зрения моего брата. Вы подходите ему во всём — вы молоды, отважны, верны, честны и связаны с ним вассальными обязательствами и долгом.
Кроме того, у вас благородное происхождение, ваша кровь чиста. Ричард был бы рад назваться отцом отпрыска древнего дома Сен-Клеров, славящегося своей безупречной кровью, и передать этому ребёнку своё имя и наследие. Бог свидетель, к собственному происхождению он испытывает сильное отвращение.
Сен-Клер изумлённо распахнул глаза.
— Что вы имеете в виду?
— Именно то, что сказала. Ричард много раз говорил, однажды даже при мне, что его кровь, священная королевская кровь, унаследованная от наших родителей, порчена и пятнает всю его жизнь. Как он там выразился, сейчас припомню... Минуточку. А, да: «Кровь, текущая в моих жилах, — перебродившая, скисшая и извергнутая адская смесь, вредоносная, злотворная грязь, которой полны вены моего братца Джона, чтоб ему сгнить заживо. Будет лучше, если она исчезнет с лица земли вместе со мной, а на трон Англии после моей кончины воссядет тот, кто унаследует свежую, чистую, не отравленную кровь».
Иоанна долго дожидалась ответа. То ли маленький камушек, то ли смолистый сучок взорвался посреди костра, рассыпав искры, но Сен-Клер как будто не заметил этого. Наконец, словно испугавшись, что её собеседник лишился языка, Иоанна первой подала голос:
— Итак, что вы обо всём этом думаете?
Андре резко вдохнул и поднял на неё глаза.
— Я нахожу это невероятным, хотя и слишком правдоподобным. И... в первую очередь я нахожу это пугающим. Но...
Он умолк, закрыл глаза, сжал виски ладонями, а потом, опустив руки, выпалил:
— Признаюсь честно, мадам, мне трудно всё это уразуметь и осмыслить. Могу ли я поверить... Вы действительно говорите, что, если я решу сблизиться с королевой Беренгарией, если она разделит со мной ложе, король не разгневается на меня?
— Я скажу вам даже больше, мой друг. Если королева родит от вас сына, мой брат признает его законным наследником, и в своё время ребёнок станет королём Англии. Это я вам обещаю.
Сен-Клер сглотнул.
— И если я... поступлю так, как вы предлагаете... смогу ли я... э-э... встречаться... и с вами тоже?
Иоанна воззрилась на него широко раскрытыми глазами, серьёзно, без тени удивления или смущения.
