Послышался звук, похожий на смешок – издевательский и печальный. Меррик смеялся над собой.
– Знаете, такие вопросы не очень-то меня беспокоят. Мой оригинал, моя плоть и кровь, подверглись казни. Я всего лишь электронная копия, призрак, ускользнувший от стирателей.
– Призрак с чрезвычайно развитым инстинктом самосохранения.
– И с этим не поспоришь.
– Лайл, как бы я хотела тебя ненавидеть!
– Пожалуйста. Миллионы так делают.
Она вздохнула:
– Но для меня это непозволительная роскошь. Это все-таки мой корабль. А ты им заведуешь, хочу я того или нет. Лайл, ведь так?
– Юная… пардон, Антуанетта, до той досадной аварии я был пилотом транспортника, причем толковым. Мне не составило труда интегрироваться в «Буревестник». Сомневаюсь, что обычный машинный интеллект сможет меня заменить.
Она криво улыбнулась:
– Не бойся, я тебя заменять не собираюсь.
– В самом деле?
– В самом деле. Но по причине сугубо прагматической. Не могу этого себе позволить, ведь эффективность корабля действительно упадет, причем сильно. Мне бы не хотелось тратить время на обучение машинного интеллекта гамма-уровня, в особенности сейчас.
– По мне, это весомая причина.
– Я еще не закончила. Мой отец заключил с тобой сделку. Это значит, ты заключил сделку со всем семейством Бакс. Я не могу ее расторгнуть, если бы и хотела. Это испортит деловую репутацию.
– Антуанетта, мы сейчас довольно далеко от тех мест, где ваша деловая репутация что-то значит.
– Пожалуй, ты прав. Но есть и еще кое-что. Ты слушаешь?
– Конечно.
– Мы идем в бой. И ты мне поможешь. Это значит, что ты позаботишься о корабле и постараешься, чтобы он выполнил все мои распоряжения. Буквально все, понял? Причем вне зависимости от того, какой опасности я при этом подвергнусь.
– В сделку с вашим отцом входило и обещание защищать вас.
Она пожала плечами:
– Об этом ты с ним договаривался, а не со мной. Я буду рисковать, как сочту нужным, – пусть даже риск будет смертельным. Ты это понял?
– Да… Антуанетта…
Она встала:
– Да, и еще одно.
– Что?
– Больше никаких «юных леди»!
Хоури спустилась к беженцам, стараясь, чтобы побольше людей ее увидело. Собиралась успокоить их, убедить, что про них не забыли. И вдруг субсветовик очень сильно тряхнуло. Ана отлетела к стене, больно ударилась. Женщина выругалась, сразу набежала туча мыслей, одна другой страшнее. Но все эти мысли тут же потонули среди воя, поднятого двумя тысячами пассажиров. Люди кричали, визжали. Лишь через несколько минут паника улеглась, сменившись общим сердитым ропотом. Встряска не повторилась, но вере в надежность колоссального корабля пришел конец.
Хоури собралась с мыслями и придумала способ унять недовольство. Прошла через разделенный многочисленными перегородками зал, лишь дружелюбно махая рукой тем, кто пытался ее остановить и расспросить о случившемся. Она еще сама не знала, что будет говорить.
Хоури заранее условилась с ближайшими помощниками, что встретится с ними при любом непредвиденном происшествии. Дюжина людей собралась в условленном месте. Выглядели они едва ли менее растерянными и напуганными, чем остальные пассажиры.
– Виллемье! – заголосили они, завидев ее.
– Что за чертовщина?! – выпалил самый нетерпеливый. – Люди кости поломали, перепугались до смерти. Почему никто не предупредил?
– Это стандартная процедура уклонения от столкновений, – ответила она. – Корабль обнаружил угрожающий космический мусор, расстрелять его издали не успевал, а потому сместился.
Ана солгала, причем и самой ложь не казалась убедительной. Но, по крайней мере, это была попытка рационального объяснения.
– Поэтому и предупреждения не было, – добавила она с компетентным видом. – А вообще, это хороший признак. Значит, системы безопасности еще работают.
– Но вы никогда не говорили, что они могут не работать!
– Не попробуешь – не узнаешь. А теперь мы знаем наверняка.
Хоури велела помощникам распространить слух о том, что бояться нечего, и позаботиться о раненых.
К счастью, никто не погиб, а переломы оказались достаточно простыми. Можно было справиться на месте, не транспортируя никого в лазарет. Спустя пару часов спокойствие, пусть и настороженное, восстановилось. Похоже, большинство пассажиров приняли объяснение.
«Отлично! – подумала Хоури. – Осталось убедить себя в том, что ничего скверного не произошло».
Но часом спустя корабль вздрогнул снова.
На этот раз толчок был не столь резкий. Хоури всего лишь качнулась, поспешила опереться о стену. Затем выругалась – скорее не от удивления, а от злости. Ана не знала, что еще сказать пассажирам. Из-за нового толчка прежнее объяснение выглядело, мягко говоря, сомнительным. Поэтому Хоури решила пока не объяснять ничего, предоставив помощникам улаживать проблему. Она выбрала способных людей, заслуживающих доверия. Со временем они, возможно, придумают лучшее объяснение, чем инквизитор Виллемье.
Ана вернулась к триумвиру, размышляя над тем, почему не отпускает чувство неловкости, неправильности происходящего. Что-то пошло не так. Но что именно? Казалось, все поверхности «Ностальгии по бесконечности» чуть наклонились. Пол слегка перекосился, и выделяемая кораблем слизь скапливалась с одной стороны коридора. И со стен уже не текло, а капало на пол под отчетливым углом к поверхности. Идти пешком стало трудно. Безопасности ради Хоури предпочла шагать у самой стены.
Слава богу, Вольева оказалась жива! Она сидела, всматриваясь в проекцию системы, размышляла. Рядом копия Клавэйна тоже разглядывала голограмму. Робот стоял в задумчивой позе: руки сложены на груди, сплетены проволочные пальцы.
– Илиа?
– Хоури, в чем дело? – выговорил хриплый, скрежещущий голос.
– С кораблем проблемы.
– Мы с Клавэйном это уже поняли.
Хоури надела очки и вместо проволочной машины увидела рядом с кроватью умирающей женщины терпеливо стоящего старика. Выглядели эти двое так, будто знали друг друга всю жизнь.
– Кажется, мы начали двигаться, – заметила Хоури.
– Не просто двигаться – ускоряться, – добавил Клавэйн. – Обратите внимание, как сместилась вертикаль.
Дрейфуя по орбите, корабль создавал тяготение во внутренних отсеках, вращая их. Вектор ускорения при этом был направлен перпендикулярно главной оси корабля, шедшей от носа до кормы. А тяга, создаваемая двигателями «Ностальгии», направлялась параллельно главной оси. Два вектора, складываясь, давали искусственную гравитацию под углом к прежнему направлению.
«Похоже, около десятой доли g, – оценил Клавэйн. – Достаточно, чтобы исказить направление на пять-шесть градусов».
– Но кораблю никто не приказывал двигаться! – заметила Хоури.
– Похоже, он решил сам, – сказала Илиа. – Поэтому нас и раньше тряхнуло. Системы управления успели закиснуть. Эй, капитан, ведь я права?
Но капитан не ответил.
– А почему мы стали двигаться? – спросила Хоури.
– Думаю, причина видна. Посмотри!
Пузырь-голограмма, изображающий поле битвы, раздулся. На первый взгляд изображение не изменилось. Все так же висели на позициях оставшиеся артсистемы Вольевой и пушка ингибиторов. Но появилась и новая иконка. Она двигалась под углом к плоскости эклиптики, словно явилась из межзвездного пространства. Рядом со значком сгрудились мерцающие символы и надписи.
– Корабль Клавэйна? – удивилась Хоури. – Но это невозможно! Он должен тормозить еще много недель!
– Значит, мы ошиблись, – заключила Илиа. – Клавэйн, ведь мы ошиблись?
– Определить это не в моих силах.
– Очень уж быстро меняется его голубой сдвиг, – заметила Вольева. – Мне не верится в показания локаторов. Никакой корабль, способный к межзвездным перелетам, не может тормозить так быстро. Но все же…
Хоури закончила фразу за нее:
– Но все же они тормозят.
– Да. И они не в месяце пути, а лишь в паре дней. Признаю, Клавэйн: это сделано отлично. Но как?
Бета-копия покачала головой:
– Я не знаю. Эти знания стерли из моей памяти, перед тем как транслировать сюда. Но, как и вы, я могу предполагать. Или мой оригинал обладает двигателями намного мощнее известных мне сочленительских, или чем-то иным, чрезвычайно близким к технике подавления инерции. Думаю, оба объяснения не сулят вам ничего хорошего.
– Наверное, Бренниген засек приближающийся корабль? – предположила Ана.
– Конечно. Он видит все то, что вижу я.
– Так почему мы движемся? Он же хотел умереть!
– Похоже, здесь и сейчас он умирать передумал, – произнес Клавэйн. – Если не ошибаюсь, наша нынешняя траектория ведет к Ресургему.
– За двенадцать дней доберемся, – уточнила Илиа. – Слишком долго. Правда, мы сейчас идем на одной десятой… Непонятно, зачем он так делает. С одним g долетели бы до Ресургема за два дня, причем раньше Клавэйна.
