И вот Нуалара посещает мысль поставить на охрану Лорвейна животных. Естественно, не каких-нибудь зайчиков-белочек, а самых свирепых хищников. Одна проблема – в эльфийском лесу вовсе не водится свирепых хищников. Нуалар и его сподвижники отправляются в разные уголки Альтерана и там отлавливают наиболее крупных и свирепых представителей различных видов.
С «добычей» они возвращаются домой и приступают к магической работе с генами животных. В конце концов им удаётся добиться успеха – новые поколения хищников рождаются всё более и более крупными, а свирепости отдельных экземпляров уже могут позавидовать сами бестии Тени.
Животных долго дрессируют и в конце концов выпускают из вольеров на волю. Научная станция располагалась на самом севере Лорвейна, в её округе звери и селятся поначалу, не уходя особо далеко от привычных мест.
Однако эльфы предполагали иное – что хищники распределятся по всей границе их леса. Они отлавливают животных и перевозят их туда, куда нужно им. До этого момента всё шло хорошо, эксперимент признали удачно завершённым, ученых наградили и возвеличили, их вклад в обеспечение безопасности Лорвейна уже сочли неоценимым.
И тут происходит что-то странное. Зубастые охранники границ, все как один, возвращаются на север – независимо от расстояния, которое им приходится преодолеть. Эльфы опять развозят их по границам, но звери вновь мигрируют на север.
Нуалар приходит к неутешительному выводу – он допустил ошибку, животных следовало выращивать именно там, где впоследствии им предстояло нести службу. Вместе со своими соратниками он собирает детенышей и увозит их. Ученые основывают новые станции вдоль всей западной границы Лорвейна.
Ничего страшного, нужно лишь потратить ещё несколько лет, чтобы воспитать новое поколение на местах. Но вдруг ситуация резко осложняется. Оставшиеся на севере взрослые звери выходят из-под контроля. Они начинают нападать не только на нарушителей границ, но и на тех, кого были призваны защищать – на жителей Лорвейна.
И достижения ученых в работе с генами животных оборачиваются против их народа – этих зверей почти невозможно убить, тогда как те задирают эльфов десятками. В панике лорвейнцы бегут с насиженных мест, а хищники теснят их всё дальше на юг.
В конце концов во власти расплодившихся кровожадных монстров оказывается вся северная половина Лорвейна. Эльфы стеной встают, оброняя оставшиеся территории, и строят защиту. Хищники продолжают нападать, пытаясь пробиться южнее, во время одной из таких атак, в числе многих, погибает жена Нуалара. В результате титанических усилий эльфам удаётся-таки выстроить защиту, отделив ею северный лес от южного.
Но главный герой уходит в многолетнюю депрессию, виня себя в смерти любимой.
А между тем, у людей, по крайней мере, у некоторых из них, свои проблемы. Один из магических орденов впадает в немилость Ковена. В результате жарких споров по поводу допустимости или недопустимости самого направления, которым занимается орден, Ковен и вовсе полностью запрещает деятельность ордена и открывает охоту на его адептов.
— Отлично, Джейлис. Рондвир, продолжай, — произнёс Дальгондер.
— Опальные маги скрываются от грозящей им расправы в северном Лорвейне. Наслышанный о кровожадных обитателях данной территории, Ковен на этом успокаивается. Но вопреки всем ожиданиям, маги не становятся добычей хищников. Они уже давно работают с животными и как-то умудряются найти общий язык и с эльфийскими монстрами. Причём адепты ордена не просто отбивают у хищников территорию для поселения – в итоге они достигают такого симбиоза с животными, что наконец увенчиваются успехом их многолетние, а может, и многовековые, эксперименты по обращению в зверей. То самое направление, попавшее под запрет Ковена.
Орден Вирго – так называли себя эти маги изначально. В переводе с одного из древних леронских языков слово «вирго» означает «единение». Очевидно, подразумевали маги единение с природой, точнее, с животным миром. Когда же долгожданное единение было ими достигнуто, они стали именовать себя виргами, а подвластную им территорию – Виргином.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но вернёмся к эльфам. Остановившая наступление хищников защита требовала постоянной подпитки, и эльфы тратили на неё неимоверно много сил. Они дежурили возле защиты посменно, работая при этом на износ. Естественно, вечно так продолжаться не могло. Защита не позволяла проникнут за неё хищникам, но она безжалостно пожирала силы эльфов, пожирала сам лес.
И эльфы стали постепенно снижать её мощь. А в какой-то момент уже опустили вовсе. Но, как ни странно, хищники больше не нападали. Что урезонило их агрессию, эльфы не знали. Полагали, что защита. Однако поднимать её снова не было уже ни желания, ни сил. Тем более что и повода не было, одни лишь старые страхи. Со временем эльфы забыли их.
Нуалар, ничуть не дороживший своей жизнью с тех пор как потерял жену, решил отправиться в Северный Лорвейн на разведку. Он пришёл с миром, и хищники, которых отнюдь не стало меньше, не тронули его. Вирги также приняли эльфа вполне радушно. Они поведали ему свою историю.
Вернувшись домой, Нуалар пересказал её своим во всех подробностях. Но эльфы, уязвлённые, что другим удалось то, с чем сами они не в состоянии были справиться, восприняли новость в штыки. Мол, как же так – какие-то людские маги внаглую отхватили у них пол-леса, а им что, молча смириться с сим вопиющим фактом?!
И в праведном гневе эльфы отправились требовать свои законные территории назад. Вот только вирги сочли их претензии неубедительными и даже странными. Покинуть Виргин они, естественно, отказались.
Нуалар тоже пытался вразумить своих соплеменников. Но куда там – они встали на дыбы. Ничего так и не добившись ультиматумами, эльфы решили вернуть северный Лорвейн силой. Военный поход обернулся лишь подсчётом потерь. Так пустила корни вражда между соседями.
А Нуалар, несмотря на весьма напряжённые отношения Лорвейна с Виргином, продолжал посещать вотчину оборотней. И ему там всегда были рады. Именно общение с виргами помогло эльфу понять свой главный просчёт.
Эльфийская магия всегда тяготела к растительному миру. Вот лучше бы эльфы и занялись выращиванием какой-нибудь живой, реально живой изгороди, нежели играться с генами животных и прививать им разум.
Возможно, виргам, веками изучавшим животных и понимавшим их как самоё себя, удался бы эксперимент, который столь фатально провалили эльфы. В итоге они и исправить ошибки лорвейнцев смогли. А тем уязвлённое самолюбие не позволило даже признать тот факт, что северный лес они потеряли исключительно по своей вине.
Чем чаще Нуалар бывал в Виргине, тем напряжённей становились его отношения с соплеменниками. Но там он нашёл свою вторую любовь, и вскоре они поженились. После этого в Лорвейне Нуалар был объявлен предателем, путь домой ему был заказан навеки.
Книга заканчивается довольно неожиданной фразой: «Прости меня, брат! Если можешь, прости!». С учётом того, что написано произведение братом Нуалара, не очень понятно, чьи это слова – то ли Нуалара, обращённые к брату, то ли наоборот. Лично мне кажется, что это слова самого автора. Из содержания ясно, что у них был конфликт, брат тоже не поддержал Нуалара. Но, может быть, потом он что-то переосмыслил, и вся эта книга есть его покаяние.
Рондвир замолчал. В аудитории воцарилась тишина. Лишь спустя минуту её нарушила Криссанта:
— Так что же, эта история не выдумка? И раньше кровожадные оборотни действительно были людьми?!
Глава 67
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не такие уж они кровожадные, если опять же верить книге, — возразил ей Ассарту. — И я не думаю, чтобы эльф стал бы выставлять в неприглядном свете своих, будь история лишь плодом его фантазии.
— Во всяком случае, Нуалар – реальная личность, — сказал Дальгондер. — И он действительно был объявлен предателем не очень понятно за что. Я сам впервые увидел эту книгу в руках у Рондвира с Джейлис. Хотел тоже прочесть её летом, однако в Лорвейне не оказалось ни одного её экземпляра.
