Она замолчала, а я думаю об умирающем рыцаре, до конца верном своей госпоже, о юной девушке, одинокой, несчастной, обреченной чужой и злой волей нести груз векового проклятия, лишенной семьи и родных; о том, что мысли об этих двоих не позволили мне даже предположить не только возможность присвоить себе ассиратум, но и спасти с его помощью невинную жизнь; о том, что последние слова, которые услышал проклятый Некромант за мгновение до страшной смерти, были именем леди Вивиен, а не погибшей Марины.
Я не говорю ей об этом, прогоняя мысли о красном платье, пыльных дорогах, постоялых дворах среди темного леса и морских чудовищах. Мне нужны были и другие ответы.
— Почему именно я?
— Это хороший вопрос, Родион. Когда я узнала, что лорд Марвер находится в вашем городе, мои люди стали искать того, на кого мы сможем возложить миссию по избавлению мира от его присутствия. Мы часто работаем с помощью тех, кто даже не подозревает, что выполняет наши задания. Нам нужен был человек, обладающий соответствующей подготовкой, образованием, интеллектом, а еще набором личных качеств, необходимых для этого дела. Вы подошли идеально, и, как видно, я не ошиблась.
— Могли бы поручить это вашим убийцам.
— Для каждого дела, Родион, нужен тот человек, который справится с ним лучше всех. Ведь вы не станете поручать шоферу работу бухгалтера. Вы не смогли бы хладнокровно убить беззащитную девушку ритуальным кинжалом, вырвать ей сердце и селезенку, слить кровь, а потом подвести к растерзанному телу двух голодных, прикормленных человечьим мясом собак, я права? Но вы смогли не только найти Некроманта, но и уничтожить всех, кто был причастен к этому делу и что-либо знал об эликсире. Это ли не успех? Кстати, о тех кто причастен: как дела у вашей напарницы? Алина, кажется, так? Ей ведь тоже известна история от начала и до конца? Она знает про «Красные цепи» и ассиратум, знает больше, чем положено знать человеку.
— Даже не начинайте думать в эту сторону, леди. Даже не начинайте.
Она снова тихо смеется, юная девушка-сирота, жуткое бессмертное существо, скрытое мраком ночи и тайны.
— Хорошо, не начну. Тем более что у нас с вами впереди еще много работы.
— О чем это вы?
— Родион, поиски старого врага, шесть веков назад уничтожившего мою семью, далеко не единственное, чем я занималась все это время. И уж точно не самое главное. Нельзя превращать месть в дело всей своей жизни, не рискуя потерять ее смысл, особенно если жизнь эта бесконечно долгая. Вы даже не представляете себе, чего можно достичь за шестьсот лет, если правильно распорядиться временем, а еще собственными силами и средствами. По сравнению с теми возможностями, что есть сейчас у меня, ваш друг Кардинал со всей своей организацией выглядит как предводитель шайки лесных разбойников рядом с имперскими легионами. Если бы вы не связались со мной сегодня первым, я бы все равно позвонила сама и предложила работу, точнее служение, которое может стать смыслом жизни. Вы помогли мне отдать старый семейный долг, и я благодарна за это, но это лишь первый шаг, испытание, нужное для того, чтобы открыть новые перспективы. По мере своих сил я стараюсь сделать этот мир лучше и могу предложить новые миссии, высокие и благородные, дела, достойные рыцарского звания. Я дам вам новую жизнь, и эта жизнь не будет напрасной. А еще… — она осеклась на мгновение, — вы никогда и ни в чем не будете нуждаться.
— В последнее время просто нет отбоя от желающих обеспечить мою будущность, — отвечаю я. — Ламия, которая говорила мне очень похожие слова, превратилась в кучку праха на полу, а от Некроманта, тоже предлагавшего что-то в этом роде, не осталось и пепла. Чувствуете тенденцию, леди?
В телефонной трубке застыло молчание.
— У меня нет никакого желания участвовать в ваших благородных миссиях. Мне кажется, что мы вряд ли сойдемся в методах работы. И если ваше личное дело я закончил, то мое осталось незавершенным. Вам действительно удалось прекрасно меня мотивировать.
— Я надеялась, вы меня поймете…
— Я все понял, леди. И полагаю, вы тоже. Ждите нашей встречи: я приложу все усилия, чтобы она состоялась как можно скорее.
На этот раз звонкий смех звучит так ярко и громко, словно она находится в комнате рядом со мной.
— Я буду ждать с нетерпением, Родион. Буду ждать, когда вы придете. Вы мой рыцарь, мой воин, хотя сами еще об этом не знаете. Пожалуй, я дам вам одну подсказку: поинтересуйтесь у своего друга Кардинала, зачем ему в свое время понадобилось становиться опекуном для юноши, о существовании которого он ничего не знал и с родителями которого никогда не был знаком? Я очень долго наблюдаю за вами, Родион, дольше, чем можно представить, и когда-нибудь вы поймете, что нас связывает нечто гораздо большее, чем земные дела. Мои предложения остаются в силе, и я уверена, что рано или поздно вы их примете. До встречи, Родион.
— До скорой встречи, леди Вивиен.
Я кладу замолчавшую трубку на стол и встаю, чувствуя, как тело колотит крупная дрожь. Я подхожу к окну: светятся фары проносящихся мимо машин, спешат домой редкие прохожие, в иссиня-черном небе тускло блестят редкие звезды — ночь живет своей жизнью, возвращая мне покачнувшееся чувство реальности.
Надо уходить. На этот раз я бросил вызов силе слишком могущественной, для того чтобы можно было оставаться здесь, в этой квартире, о которой наверняка известно моей недавней собеседнице. Если я хочу довести свое дело до конца, мне понадобится другое убежище, такое, где меня никто не найдет.
Сборы не занимают много времени. Никогда не привязывайся к людям, не заводи отношений, это сделает тебя уязвимым и открытым для чужого влияния. Никогда не имей ничего, чего бы нельзя было бросить и уйти. Всегда будь готов сняться с места за пятнадцать минут и исчезнуть. Если первым правилом я фатально пренебрег, то соблюсти остальные вполне еще в силах.
Я последний раз прохожу по квартире, снимаю с полки прозрачную пластиковую банку с черной бабочкой и кладу ее в сумку поверх ноутбука и немногих вещей. Теперь все. Я стою у дверей и проверяю карманы пальто. Выкладываю ключи от квартиры, рядом ложится связка автомобильных ключей. Верный маленький джип останется без хозяина. «Прости, дружище, — шепчу я, — но иначе нельзя». Пальцы натыкаются на какой-то смятый комочек в боковом кармане. Я вынимаю руку и вижу сложенную вчетверо салфетку с затертыми почерневшими линиями сгибов. На потрепанной мягкой бумаге написанный от руки номер. Последний привет от Кристины.
Я достаю телефон и медленно, аккуратно набираю семь цифр. Длинные гудки монотонно звучат в динамике, и я ловлю себя на том, что подпеваю им, стараясь попасть в тон. Никто не отвечает, и гудки один за одним уходят в вечность.
Разобранный телефон и сим-карта ложатся рядом с двумя связками ключей. Я беру пепельницу, кладу туда салфетку и подношу к ней огонек зажигалки. Пламя медленно ползет по бумаге, ярко разгорается на несколько мгновений и быстро гаснет. В пепельнице остается только кучка сероватого пепла.
Я бросаю последний взгляд на пустую квартиру, беру сумку, выхожу за порог и закрываю за собой дверь.
Санкт-Петербург,
2012 г.
Послесловие
Если Вы читаете эти строки, значит, Вы прочитали роман до конца — если, конечно, побуждаемые естественным нетерпением и любопытством не заглянули в самый конец, желая поскорее узнать, чем же кончатся приключения героев. Я искренне признателен Вам за время, уделенное моей книге, и надеюсь, что Вы не считаете это время потраченным напрасно.
Обычно в обращении к читателю автор спешит уведомить о случайности совпадений и вымышленности событий в своем произведении. Но в случае «Красных цепей» я и сам вряд ли смогу провести четкую грань между случайностью и закономерностью, вымыслом и реальностью. Могу с уверенностью сказать, что все имена действующих лиц ни в коем случае не соотносятся с реальными людьми, а образы и характеры не имеют прототипов; но точно так же я уверен в том, что люди и нелюди, подобные Гронскому и Кардиналу, Каину и Зельцу, Кристине и Некроманту, существуют рядом с нами — просто не каждый имел счастье или несчастье встретить их в своей жизни. «Хроники Брана», как и манускрипт «Красные цепи», являются плодом авторского вымысла, но все остальные книги, упомянутые в романе, их авторы, выходные данные издательств, теоретические выкладки, касающиеся герметизма и алхимии — совершенно реальны. Возможно, что леди Вивиен и рыцарь Вильям Бран никогда не пробирались лесными дорогами через средневековую Францию, спасаясь от преследования могущественного врага, но исторический контекст эпохи воссоздан мной со всей возможной полнотой и достоверностью, какой только я мог достичь. Абсолютно реален только город: любой петербуржец узнает в романе знакомые места, улицы и заведения, в которых встречаются герои, — независимо от того, действуют ли они сейчас или уже давно закрыты; того, кто не понаслышке знаком с петербургскими дворами и коммуналками, не удивят жильцы квартиры 22; и, конечно, дух и атмосфера Петербурга «Красных цепей» таковы, какими они являются на самом деле, какими их чувствует в той или иной степени каждый, кто здесь родился и прожил всю жизнь. Как ни странно прозвучит, но именно за это настроение и ауру города я и люблю его — так же, как и многие другие.
