Внутри дворец больше всего напоминал кетадринские крепости: то же презрение к уюту и удобству, когда учитывается только военная целесообразность. По мнению тех, кто строил этот дворец, поспать можно и в сыром каменном мешке, продуваемом сквозняками, с узкими, почти не пропускающими свет стрельчатыми окнами-бойницами, прорезанными в полутораметровых стенах из гранитных глыб. Эвинна с удовольствием отметила: даже эти, как их называл Моррест, "пушки" Амори, справились бы далеко не сразу. Правда, за прошедший год с лишним у Амори могло появиться и что-то более опасное. Но вряд ли сюда отправят новое алкское оружие, пока не усмирён Сколен, а Сколен сражается.
Скорее всего, отправят обычных рыцарей и наёмников - благо, эти псы войны итак наголову превосходят местных воителей. Эвинна помнила книги, прочитанные в школе Воинов Правды: в поединке северные дружинники легко расправятся хоть со сколенцем, хоть с алком. Но строй держат хуже, удаль норовят показать, команд слушаются, но только до боя. Вот их и били в крупных сражениях легионы Арангура. А у алков, как ни крути, до сих пор есть люди, служившие в легионах - как есть они и в Сколене. Именно ветераны и помогли ей превратить толпы крестьян в войско.
Значит, пушек и этих... ручных не будет. А вот рота наёмников и пара десятков рыцарей - всегда пожалуйста. Надо узнать у королевы, сколько народу могут выставить окрестные племена, и, конечно, сколько у неё в дружине.
Путь по тёмным, мрачным коридорам и лестницам прошёл незаметно. Повинуясь знаку сопровождавшей королеву молоденькой служанки, Эвинна остановилась, а служанка, подхватив висящий на поясе ключ, открыла массивную - тоже в расчёте на бой внутри замка, не иначе! - дверь. Даже не дверь, целые ворота: толстенные дубовые доски, покрытые крест-накрест держащимися на заклёпках железными полосами. Петли массивные, не железные даже, а из какого-то сплава, но не никарра: были бы такие петли дороже золотых. Вот их и не берёт ржавчина, да и маслица слуги не жалеют. Серьёзный дворец: если алки с королевской дружиной тут засядут - их будет не выковырять...
Служанка с видимым усилием распахнула дверь, смазанные петли провернулись беззвучно, королева величаво вступила внутрь, за ней вошла Эвинна... Или всё-таки Артси? Нет, удел Артси - петь и танцевать, для серьёзных дел есть Эвинна. Впрочем, королева-то её настоящего имени не знает, так что, выходит, всё равно Артси...
- Подожди за дверью, и смотри, чтобы никого поблизости не было, - приказала королева. Служанка молча прикрыла дверь, и королева собственноручно задвинула засов. Она поняла, что предстоит не просто похвалить симпатичную плясунью, вручить ей какую-нибудь безделушку, и водворить обратно. Хотя нет, теперь-то, скорее всего, не посадят...
Эвинна осмотрелась. Крохотная комнатка, без окон, но уютная - стены покрыты старинными гобеленами, над камином целая гранитная плита с барельефом. Эвинна впервые видела барельеф на граните, не получалось так с железными инструментами. Но вот если инструменты - никарровые... Интересно, сколько такие стоят?
Единственным источником света был небольшой камин, в нём ало рдел тлеющий уголь. В багряных отблесках можно было рассмотреть простой, даже грубо сколоченный массивный стол, на котором стоял кувшин с дорогим южным вином, и парочку больших, удобных кресел. Эвинне он показался обыкновенным, но Артси едва не ойкнула от изумления, увидев столько драгоценного дерева разом. В одном из кресел сидел уже немолодой, лет сорок пять, а то и пятьдесят, мужчина, одетый в тонкую, с вытканными на рукавах и вороте узорами, ткань рубашки. Усы будто прошиты стальными нитями, да и в длинных, рассыпавшихся по плечам волосах хватало седины. Но единственный льдисто-голубой глаз смотрит проницательно и властно, выдубленное ледяными ветрами лицо пересекает давний грубо зашитый шрам (и отчего-то Эвинна не сомневалась: шили, когда мужчина был в сознании), из-за широких плеч видна богато отделанная крестовина меча: с оружием, похоже, он расстаётся только во сне. На столе лежат крупные, мозолистые, и не от рукояти плуга, ладони. Тут и думать нечего - воевода дружины королевы. Насколько поняла Эвинна из рассказов Аспаруха и Мооса - единственный человек в столице, который в принципе не может ей изменить.
- Воевода нашей дружины, - представила королева. - Зовут его Виридэйн ван Рулав. У меня нет от него тайн.
- Эв... Зовите меня Артси, - ответила девушка.
- Рад нашему знакомству, - неожиданно учтиво произнёс воевода - и тем, сам того не ведая, изрядно поднялся в глазах Эвинны. Наверняка из старых родов, ещё до Харванидов его предки были не последними людьми в городе. Мог бы вообще не обращать внимания на какую-то картирку, как на приставучую мошку - и был бы в своём праве. Но нет, уделил внимание какой-то там молоденькой плясунье. Интересно, почему на Юге почти не осталось таких аристократов?
Королева присела во второе кресло, похожее на огромную ладонь - наверняка тоже творение имперских мебельщиков. Вообще Эвинна была готова поклясться - всё это добро вышло из рук сколенских мастеров. Сейчас эти вещи казались весточкой с родины, они внушали бодрость и уверенность, что всё получится.
- Мы слушаем, - требовательно произнесла королева. Воевода молчал, но внимательно слушал. - Ты ведь не сама по себе пришла, так? Ну, говори...
Эвинна облизнула губы, глубоко вздохнула. Именно сейчас решится, кем она будет в новой жизни: просто плясуньей, или...
- Да, я шла не за наградой. И не зря пела о Харгоне и Оггиле: всё может обернуться, как тогда. Оггиль у нас уже есть... А вот нового Харгона я что-то не вижу...
- Я тоже, - буркнул воевода, похоже, Эвинна подтвердила его мысли. Флавейн пытливо всматривалась в лицо посланницы, пытаясь понять: передаёт она чужие слова, или... Хотя, казалось бы, какие самостоятельные мысли могут бродить в этой легкомысленной, красивой головке? - Тогда зачем вообще затевать это представление?
- Затем, что и сейчас есть такие, кому поперёк горла чужаки, - твёрдо ответила Эвинна. Ей надоело ходить вокруг да около. - Те, кого король незаконно бросил в тюрьму, готовы сопротивляться. Думаю, и не они одни.
Вот теперь воевода не смог сдержать удивления - даже, отчасти, раздражения. Нет бы просто передать, что приказали. Думает она... Да кого интересует мнение какой-то пигалицы? Её дело - плясать и ублажать тех, кто может заплатить! И всё-таки что-то мешало поставить забывшую своё место девчонку на место. Наверное, взгляд. Воевода даже вздрогнул, до того не напоминал этот взгляд легкомысленную танцовщицу, вся жизнь которой - сцена и всеобщий восторг. Ворохнулось в душе старое, почти погребённое под пеплом забвения, воспоминание: да ведь так смотрел на него тот, прежний воевода, в молодые годы ходивший на сколенцев с Ольваром! Впрочем, то было ещё раньше, когда десяток мальчишек, коим ещё только предстояло стать достойными дружины воинами, впервые предстали перед воеводой. Помнится, воевода требовательно и проницательно рассматривал голенастых, исцарапанных мальцов, будто стремился с первого взгляда определить, кто по-настоящему достоин встать на путь воина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
