– Господи, Фриц, это же кладбище!
– Кто тут режиссер, в конце концов? – сказал Фриц. – Ты просто не туда свернул – к свежему воздуху, к морю, к жизни… А Раттиган – пошла на восток, на зов Смерти. Смерть позвала ее – от имени их всех. И она ответила им – уже от имени самой себя.
– Складно звонишь, – сказал Крамли.
– Ты уволен, – парировал Фриц.
– А я и не нанимался. Что дальше?
– Пойдем и докажем, что я прав!
– То есть, по-твоему, Раттиган спустилась в дождевую канализацию и пешком отправилась на восток – или поехала, или ее подвезли?
– Вот именно! – сказал Фриц. – Так и буду снимать. Это же готовый фильм. Пальчики оближешь…
– Но зачем ей идти именно на Форест-Лаун? – попытался возразить я, смутно подозревая, что не кто иной, как я сам, ее туда и отправил.
– Чтобы умереть! – с торжествующим видом объявил Фриц. – Кто читал повесть Людвига Бемельманса[414] – о старике, который, когда умер, поставил себе на голову зажженную свечу, обвешался венками и, будучи единственным участником похоронной процессии, прошествовал в могилу? Констанция сделала примерно то же самое. Отправилась в последний путь – и теперь уже в последний раз… Ну так что, я завожу мотор? Кто-нибудь еще едет? Поверху поедем – или под землей?
Я посмотрел на Крамли, он – на меня, а потом мы оба – на слепого Генри. Он уловил наши взгляды – и коротко кивнул.
За это время Фриц успел уйти – не забыв прихватить водку.
– Идите первыми, – сказал Генри. – Только материтесь почаще и погромче, чтобы я вас не потерял.
Мы двинулись к драндулету – сначала я и Крамли, потом – Генри.
Фриц уже сел в свою машину. Прямо перед нашим носом он хлопнул дверцей и посигналил.
– Давай-давай, колбасник хренов! – крикнул Крамли.
– Эй! Где тут ближайшее шоссе для смертников? – Автомобиль Фрица взревел и подпрыгнул на месте.
Мы стояли на распутье, поглядывая то внутрь туннеля, то на дорогу.
– Ну что, куда едем, красавчик? – спросил Крамли. – В Дантов Ад или на трассу 66?
– Дай подумать… – сказал я.
– Можешь не трудиться! – выкрикнул Крамли.
Мы поискали глазами машину Фрица – ее нигде не было.
И только повернув головы направо, мы увидели, как в глубине туннеля прощально тают два красных огонька.
– Проклятье! – прорычал Крамли. – Этот козел все-таки рванул через трубу!
– Что будем делать? – спросил я.
– Ничего не делать! – С этими словами он полностью утопил педаль газа.
Мы развернулись и нырнули в туннель.
– Это же безумие! – заорал я.
– Пить надо меньше! – Крамли грязно выругался. – И еще три раза так!
– Хорошо, что я этого не вижу… – сказал Генри, который сидел на заднем сиденье и разговаривал со встречным ветром.
Мы двинулись по водостоку, держа курс в глубь материка.
– А мы проедем? – спросил я. – Какая тут высота потолков?
– Около трех метров, – прокричал Крамли. – Чем глубже забираешься, тем выше свод. В Глендейле вода стекает с гор, там канал вообще широкий. Держитесь крепче!
Машина Фрица почти скрылась из виду.
– Вот урод, – сказал я. – Интересно, он имеет хоть малейшее представление о том, куда ехать?
– Имеет, – кивнул Крамли. – До Китайского театра, а потом налево – и прямиком в сад мраморных камней.
Наш мотор завывал так, что мог бы озвучивать конец света. В этом грохоте толпа лунатиков, которая замаячила впереди, показалась мне особенно жуткой. Я узнал их.
– О господи! – завопил я. – Мы их собьем! Нет! Не сбавляй скорость! Они же ненормальные! Только не останавливайся!
Мы не останавливались. Мотор ревел. Мимо нас, увековеченная на стенах, пролетала история Лос-Анджелеса… Наскальные рисунки, граффити, шокирующие иллюстрации быта бомжей, сороковой год, тридцатый, двадцать пятый, гадкие рожицы, пошлые картинки, и ничего живого…
Наконец, мы врезались в самую гущу подземных психов, которые встретили нас визгливыми воплями. Крамли сбавил скорость, но не остановился. Мы просто ехали и резали толпу пополам, разбрасывая ее направо и налево.
Вдруг один из призраков поднялся и, пошатываясь, начал что-то бормотать.
Эд, Эдвард, Эдди… О, Эдуардо! Это опять ты?
– Ты не попрощался со мной! – исступленно выкрикнул Эд – и, не успел я всхлипнуть, как он уже остался позади.
Мы помчались дальше – как будто спасались бегством от моей вины… Все оставалось позади, и чем дальше мы углублялись в туннель, тем сильнее меня сковывал ужас.
– Как же мы сможем понять, что мы приехали? – спросил я. – Здесь ведь нет никаких указателей. А может, мы просто их не видим?
– Действительно, – сказал Крамли, – надо приглядеться…
Мы пригляделись и увидели, что в туннеле полно всяких знаков, нарисованных где мелом, а где черной краской.
Крамли сбросил скорость. Прямо перед нами на стене были нацарапаны несколько распятий и могилок.
– Если верить гиду по имени Фриц, то мы уже в Глендейле, – сказал Крамли.
– Значит, это…
– Да. Форест-Лаун.
Крамли включил дальний свет, и мы медленно двинулись вперед, виляя то вправо, то влево. Очень скоро мы увидели лестницу, которая вела наверх – в люк, прикрытый решеткой. Рядом с ней стояла машина Фрица, а сам он карабкался по ступенькам в небо. Кресты начинались уже здесь.
Мы вышли из автомобиля и, миновав пересохшие лужи, тоже полезли наверх. Что-то громыхнуло в вышине у нас над головами. Кажется, это был не гром, а Фриц, который сдвигал железную решетку. Дождь, тем не менее, закапал.
Поднимались молча, и только Фриц где-то над нами выкрикивал режиссерские указания:
– Давайте уже, шевелите булками! Мудачье…
Мы посмотрели вниз.
Слепой Генри явно не планировал оставаться в арьергарде.
Глава 44
Гроза прошла, но дождь все еще накрапывал. Небо вело себя как коварный соблазнитель, которого хватает только на обещания.
– А мы еще на этом свете? – спросил Генри.
Через ворота кладбища Форест-Лаун был виден огромный склон, беспорядочно усеянный торчащими из травы могильными камнями – как после метеоритной бомбардировки.
– Говорят, электорат здесь побольше, чем в Падьюке, Ред-Ривере, Вайоминге и Азузе, вместе взятых, – проявил осведомленность Крамли.
– А я люблю старые кладбища, – сказал Генри. – Здесь есть что потрогать… И могилы такие, что на них лежать можно, вместо статуй… Или прийти ночью с девушкой поиграть в доктора…
– Или проверить, на месте ли у Давида фиговый листок… – вставил Фриц.
– Бесполезно, – сказал Генри. – Парню крупно не повезло. Когда его перевезли сюда на корабле, он был еще без листка. Сначала целый год провалялся под брезентом в форте – дабы не оскорблять чувства пожилых дам в теннисных туфлях. Ну, а потом решили налепить ему этот дурацкий листок. Чтобы всем испортить удовольствие. Но перед тем как налепить, отбили ему… тренажер для изучения системы Брайля. Наверное, подумали, что надо блюсти нравственность среди мертвецов. Живые, бог с ними, пусть себе устраивают предварительные ласки по ночам на могилах. Мертвые же намного опаснее – у них-то разврат не предварительный, а уже загробный…
Мы стояли под моросящим дождем, высматривая путь[415] к погребальной конторе.
– Уходит под землю… – шепнул кто-то у меня над ухом. Кажется, это был я сам.
– Надо двигать! – сказал Крамли. – Через полчаса вся дождевая вода с холма будет внизу. И наши машины смоет в океан.
Мы посмотрели на зияющий люк. Оттуда уже доносился шепот воды.
– Не шути так! – сказал Фриц. – У меня коллекционный автомобиль!
– Я и говорю – надо двигать! – повторил Крамли.
Мы рванули через улицу к зданию конторы.
– Про кого будем спрашивать? – спросил я. – И что?
Судя по взглядам, этот вопрос поставил всех в тупик.
– Про Констанцию?
– Ну, конечно, – ворчливо сказал Крамли. – Про Констанцию, про газетные заголовки и про черные списки. Про псевдонимы, про подвал и помаду на зеркалах…
– Извини, не расслышал? – спросил Генри.
– Проехали. Это была развернутая метафора. Пошли быстрей!
Бодрым шагом мы прошествовали под своды чертога смерти, который по совместительству оказался царством конторщиков и картотечных шкафов.
Брать номерок и томиться в ожидании нам не пришлось: какой-то очень высокий мужчина – пепельный блондин с лицом цвета мороженых устриц – стремительно спланировал за ближайший к нам письменный стол и посмотрел на нас с такой неприязнью, как будто мы только что вылезли из мусорного контейнера.
Затем он выложил на стол свою визитку и пододвинул ее к Крамли.
– Вы – Грей? – спросил тот.
– Элихью Филлипс Грей, как видите.
– Мы хотим купить участки на кладбище.
Губы Элихью Ф. Грея подернулись улыбкой, как зимнее озеро льдом. Отрепетированным жестом фокусника он разложил перед нами карту и прайс-лист.
Крамли не удостоил их и взглядом.
– Сначала – вот это… – Он вытащил составленный мною список фамилий и положил его перед Греем – вверх ногами.
