Я самонадеянно сказал, что меня больше устраивает телепатический обмен информацией.
Петя насмешливо пискнул и уплыл вместе с дельфином.
Я висел в воде, внимательно разглядывая Тави. Он тоже рассматривал меня, застыв в неподвижной позе, и вдруг произнес шелестящим шепотом длинную фразу. Я ничего не понял и в свою очередь попытался мысленно передать ему, что рад знакомству и готов выполнять его указания. Мне сразу стало ясно, что я не смогу передать все это путем образной телепотемы.
Мои попытки войти с ним в контакт Тави воспринял несколько оригинально: неожиданно «заговорил» так громко, будто у меня под ухом начали стрелять из порохового ружья. Увидев, какое впечатление произвела на меня эта громкая «фраза», он снова сказал что-то нежным шелестящим шепотом. Я опять ничего не понял, но почувствовал его расположение ко мне.
Пришлось перейти на примитивный код и выстукать пальцами на его спине:
«Меня зовут Иван».
В ответ он так быстро прощелкал серию точек и тире, что они слились в длинный трескучий звук.
Я помотал головой.
Он понял и внятно прощелкал:
«Плыви за мной, Ив».
Так началось наше знакомство, скоро перешедшее в дружбу. Через несколько дней я спросил его, почему он назвал меня Ивом, а не Иваном.
«Потому что тебе приятнее первая половина слова, обозначающая тебя…»
Мы плыли рядом, обмениваясь незамысловатой информацией, вполне довольные друг другом. Тави находил колонии желудей, подавал сигнал, а я подплывал и скребком счищал моллюсков.
С четверть часа мы прихорашивали Матильду. За это время Тави только один раз поднялся на поверхность набрать воздух. Моя маска действовала безотказно, забирая из воды нужное для дыхания количество кислорода.
«Все!» — прищелкнул Тави.
Я не стал всплывать. Мне хотелось еще побыть под водой. Я плыл, едва двигая ластами. В гидрофоне послышался голос Кости:
— Я не уверен, что наша Мотя возьмет первую премию на конкурсе красоты.
Ему кто-то ответил, но я не разобрал слов, так как звуковой сигнал был направлен в противоположную сторону. К тому же мешали какие-то неясные шумы, что-то поскрипывало, кто-то тяжко вздыхал, булькал, мягко хлопал в ладоши.
Тави держался возле моего правого плеча, без усилий скользя в толще воды.
«Что это за шумы?» — выстукал я по его спине.
Он сразу же ответил:
«Разговаривают киты. Нет в океане никого болтливее китов»,
«Ты знаешь их язык?»
«Язык не главное, надо видеть разговор».
«Неужели ты видишь их всех? Всех китов»,
«Вижу. Не глазами. Вижу, о чем они говорят. Вижу предметы разговора».
«Угадываешь мысли?»
«Вижу мысли!» — Тави смотрел на меня, и мне показалось, что он удивляется моей непонятливости.
«О чем же они говорят?»
«О разном. Матери хвалятся своими детьми. Передают новости».
«Какие новости они сообщают? Что ты видишь сейчас?»
«Наш остров издали. Синих китов. Касаток. Киты боятся за своих детей. Вижу еще людей на «ракетах» и моих братьев. Касатки уплывают, люди и братья моря гонятся за ними. Говорить молча совсем просто». — Тави глядел на меня, глаза его поощрительно улыбались.
Я постарался сосредоточиться, и мне стало казаться, будто перед моими глазами проплывают смутные образы. Нет, это только показалось. Причудливые светотени, непривычная цветовая гамма и усталость на мгновение создали у меня иллюзию восприятия «зрительного языка» китов,
Тави сказал:
«Теперь они говорят о Великом Кальмаре, их…»
Тави взлетел к поверхности, чтобы сменить воздух в легких. Я тоже всплыл и, откинув маску, впервые посмотрел на гигантских китов совершенно другими глазами. И все-таки в сознании как-то не укладывалось, что эти живые глыбы сейчас ведут неторопливые беседы о своих житейских делах, может быть, злословят, тревожатся за участь детей. Мне надо было сделать немалое усилие, чтобы поверить Тави. До сих пор усатые киты считались животными, в своем развитии стоящими ниже обезьян. В нас невероятно сильно держатся атавистические представления об исключительности человека — заблуждение, в течение тысячелетий оправдывавшее преступления людей против своих меньших братьев.
Пока мы с Тави беседовали, произошло событие, взбудоражившее все население нашего острова.
Когда я вынырнул, то в уши мне ударил мощный голос, усиленный мегафоном. Дежурный говорил, стараясь сохранить хладнокровие:
— Опускайся на двадцать метров и выходи из зоны, занятой китами. Избегай малышей. Слушайся во всем Протея. Еще рано, разве ты не видишь, что возле тебя три «подростка»!
Я быстро забрался на причал и увидел такую картину. Стадо китов уходило из лагуны на пастбище. Важно плыли матки, делая не более четырех узлов. Молодые киты резвились вокруг родителей, малыши до половины выпрыгивали из воды и плюхались в зеленую воду, поднимая каскады брызг, ныряли. Доносилось характерное пыхтение старых китов. Над стадом стояла радуга. Напрягая зрение, я старался разглядеть Костю в воде, думая: как его угораздило затесаться в стадо китов? Вдруг я увидел моего друга, стоящим в пене и брызгах на голове Матильды. Голова ее была поднята над водой выше, чем у других китов. Неужели и она понимала опасность, угрожающую Косте?
— Прыгай! — рявкнул вахтенный в мегафон.
Вынырнув далеко от стада, Костя взобрался верхом на Протея и плыл на нем к острову. Снова над океаном послышался мощный голос. Теперь дежурный язвительно отчитывал Костю за нарушение этики в отношении приматов моря. В заключение он сказал:
— Нельзя, молодой человек, злоупотреблять дружбой морских братьев.
Костя, красный, запыхавшийся, вылез из воды и набросился на меня:
— Ну чего ты смеешься? Весело, что нашелся объект для плоского остроумия?
— Мне нисколько не смешно…
— Ах, ты сожалеешь, что я компрометирую тебя?
Потом он перенес огонь с меня на остальное население острова:
— Куда мы попали? Сплошные пай-мальчики! Здесь хуже школы для детей с задатками нравственных пороков. Нет, с меня хватит! Улечу с первой же попутной ракетой! Прощай! — И он быстро зашагал к ребятам, вытянувшим электроталями драгу со дна лагуны.
Тави плавал возле стенки. Он прощелкал:
«Войди в прозрачную раковину».
Я стоял недалеко от кабины из сероватого пластика. В ной находилось электронное устройство старого образца для прямого обмена информацией с дельфинами.
Здесь я привожу наш разговор в «отредактированном виде», так как очень часто кибер путал понятия или объяснял их чрезмерно сложно. Например, слово «небо» в переводе звучало так: «Там выше головы, где сияет шар, похожий на круглую рыбу». У старого кибера была слабость к витиеватости. Его скоро заменили «ЛК-8006».
