-- Света! Я люблю тебя! Я не позволю им убить тебя!
Синее облако над газовой плитой заколыхалось. Бафомет затрясся в смехе:
"Ты думаешь, я подарил ей бессмертие? Ты ошибаешься. Нить все еще у меня в руке!"
-- Убирайся в ад, дьявольское отродье! -- воскликнул Дмитрий.
Лицо Бафомета перекосилось от ярости: "Что ты сказал?! Хочешь, чтобы она умерла?"
Светлана лежала в забытьи. Ее глаза были полуприкрыты, из-под век катились слезы. Сердце Дмитрия разрывалось на части. Если он разблокирует механизм остановленного времени, демоны захватят контроль над реальным миром. Если не отдаст демонам мир, потеряет любимого человека. Решение от него ждали в эту минуту.
"Ну! Отдай мне диск с сохранением, или она умрет!" -- всколыхнулось облако газа. Бафомет поднял меч. С острия газового меча стекал тонкий красный луч.
"Поднеси диск к лучу. Я сниму код, и твое обязательство будет исполнено. Чего же проще?" -- настаивал демон.
Васильев полез в карман куртки, где лежал диск с последней сохраненной игрой. Света открыла глаза. Она уставилась куда-то в потолок, будто увидела там что-то непостижимое и тихо прошептала:
-- Прости меня, Господи! Я виновата перед тобой. Возьми меня к себе, не дай демонам овладеть мной. Не дай, Господи, пострадать этому миру и людям, прими меня грешную.
Света посмотрела на мужа. Взгляд ее серых глаз прояснился.
-- Прощай, любимый. Я не достанусь им. Из меня не вышло Маргариты. Прости меня, если я виновата перед тобой. Не слушай демонов, они все врут. У них нет власти творить что-нибудь в этом мире.
Светлана медленно повернула голову. Искажаясь в газовом облаке, под потолком колыхался Бафомет. Синие газовые струи проявили злобный лик служителя тьмы. Демон больше не напоминал благородного рыцаря, каким всегда хотел казаться. Он дышал злобой и яростью.
" Ты могла бы еще жить. Но ты сама сделала свой выбор. Теперь ты умрешь!" -шипел Бафомет.
Словно джинн в сказке, демон медленно исчезал в соплах газовой конфорки. В руке он все еще сжимал серебряную нить.
-- Ты слышал, демон, мою молитву? Я не твоя добыча! Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Брось нить и убирайся в ад!
-- Нет! -- выкрикнул Дмитрий, предчувствуя, что за этим последует.
Серебряная нить молнией сверкнула в руке Бафомета. Огненный столб взметнулся вверх и опалил потолок. К счастью, большая часть газа уже успела выветриться, иначе дом разнесло бы на куски. Взрыв опалил лицо и волосы Дмитрию и бросил его на стену. Из духовки рванулся последний сгусток адского пламени и раздался низкий хохот. Затем все смолкло.
Света лежала на спине с широко раскрытыми глазами. Ее неподвижные глаза были устремлены к потолку, но и потолок, казалось, не был преградой ее взору.
-- Света! -- простонал Дмитрий.
Смерть во второй раз отнимала у него любимого человека. Он упал рядом с женой и горько заплакал. В распахнутое окно влетал холодный ветер и играл лоскутами обугленных занавесок.
***
Толпа, вышедшая с Дворцовой площади, разделилась на три потока. Первый поток, как и ожидалось, направился к Троицкому мосту. Второй двинулся по Адмиралтейскому проспекту к Исаакиевскому собору. Третий, прорвав милицейское оцепление, повернул на Невский.
Полковник Крицкий метался на машине от одного поста до другого и отдавал суматошные и беспорядочные приказания. Подкрепления, высланные из Всеволожска, Павловска, Петергофа и других близлежащих городов, только подходили к Петербургу. Крицкого удивляла странная нерешительность генерала Земнухова и городских властей. "Опять все бросили на исполнителя. В результате, как всегда, останется виноват стрелочник", -- думал Крицкий. И понимание того, что в данных обстоятельствах стрелочником является именно он, отнюдь не согревало душу полковнику.
С Заневского проспекта к мосту Александра Невского приближались динозавры. Шествие макетов древних рептилий выглядело бы комично, если бы там, где они прошли, ни оставались искореженные автомобили, поваленные столбы и деревья. Проспект опустел. Из окон домов выглядывали испуганные лица обывателей, да объективы видео- и фотокамер успевали ловить сенсационные кадры. В небе парили птеранодоны, птеродактили и рамфоринхи. Ящеры появлялись неожиданно над оживленными улицами и с шумом проносились над головами людей. Появились сообщения о нападениях летающих ящеров на людей. Весь центр города от Большой Невы до Садовой улицы был оцеплен милицией. Милицейские патрули на машинах гонялись за ящерами, и то тут, то там улицы оглашались автоматной стрельбой.
Поступил доклад от командира Всеволожского ОМОНа: "Мы на Заневском. Проспект полностью блокирован". -- "Хорошо. Приказываю остановить роботов. Разрешаю огонь на поражение из стрелкового оружия и гранатометов", -- передал по рации Крицкий. Полковник хотел быть точным в формулировке приказа. Он знал, что за все просчеты начальства спрос будет с него. Вокруг его машины толпились корреспонденты. Они тоже ловили каждое его слово. В машине полковника работало радио и телевизор. СМИ несли какую-то мистическую чепуху. Колдуны, экстрасенсы и "психотерапевты" сменяли друг друга со своими рекомендациями.
Бронетранспортеры и боевые машины пехоты перегородили Заневский проспект. На броню поднялись гранатометчики. Динозавры, бредущие неспешной поступью, приближались к набережной Невы. Технические специалисты диву давались, как это роботы без подзарядки батарей смогли преодолеть такое большое расстояние. Но ящеры, будто занятые в рекламе батареек "Энерджайзер", даже не думали останавливаться.
Однако главную опасность Крицкий видел исходящей от людей. Поначалу он даже обрадовался, что толпа, разделившись на три потока, покинула площадь. С меньшим количеством людей справиться было легче. Полковник отдал приказ о блокировании расходящихся потоков. Но он просчитался, распределив силы. Призыв "Круши квалы!", словно облако заразных мыслей, разносился над толпой, увлекая по пути людей, еще минуту назад не помышлявших ни о чем подобном. И это уже была не та заторможенная молодежь, прибывшая с утра на Дворцовую площадь. Войдя в ритм с разрушительной психической энергией, витающей над шествием, люди в толпе распалялись все больше. Каждый из них чувствовал себя чешуйкой на теле огромной всепожирающей змеи, ползущей по улицам города. В приступе бессознательной ярости многие рвали на себе одежду, выворачивали ее наизнанку и размахивали лохмотьями, словно надеясь таким образом взлететь в небо. У кого были на себе нательные крестики, срывали их и втаптывали в землю. Словно в древней Иудее, над толпой разносился клич: "Смерть Назарянину!" Люди, идущие в толпе, видели мир другими глазами. Бог стал для них зловещим тираном, попирающим землю и все живое, что смело мыслить на ней. Как в Ветхом завете, этот бог продолжал метать громы и молнии, сметая с лица земли целые города. Он не считался с жизнью и смертью людей, давил их как тараканов в многочисленных войнах, убийствах и катастрофах. И все попранное тварное существо этих людей негодовало и вопило об освобождении из-под власти злого тирана и самодура. И дух, витающий над толпой, укреплял людей в этой решимости. Дух призывал установить на земле новый порядок, в котором не было бы места диктатуре бога и все мог бы решать свободный человек. Для этого нужно было стать немного безумным, чтобы сокрушить веру в доброго и воскресшего бога Иисуса Христа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
