Хейвен осталась в гостиной, в то время как Кармин, взяв свои вещи, направился к входной двери.
– Ты точно опоздаешь, – сказал доктор ДеМарко, выйдя в фойе.
– Я еду. Этого мало?
* * *
В тот вечер в спальне Кармина царили тишина и безмолвие, без него комната казалась совершенно пустой. Зайдя на носочках в его спальню и прихватив с собой любимую подушку Кармина, Хейвен вернулась в свою комнату и закрыла за собой дверь. Забравшись в постель, она уткнулась лицом в подушку, хранившую знакомый ей аромат, который окутал ее словно теплый покров.
Закрывая глаза, Хейвен больше всего желала как можно скорее заснуть.
Следующим утром ее разбудил громкий стук в дверь, отдававшийся эхом через всю комнату. Поспешно выбравшись из постели, Хейвен услышала голос Доминика, донесшийся до нее из коридора.
– Проснись и пой! Нас ждут дела.
Посмотрев на часы, Хейвен с удивлением обнаружила, что было еще только начало восьмого. Открыв дверь после очередного стука, она увидела на пороге широко улыбающегося Доминика.
– Так устала вчера, что не смогла переодеться? – спросил он, приподняв брови.
Осмотрев себя, Хейвен поняла, что по-прежнему была одета в ту же самую одежду, что и накануне.
– Я забыла об этом. Почему ты так рано встал?
– Потому что я умираю с голоду! Пора завтракать.
– Мне нужно что-нибудь приготовить?
Доминик рассмеялся.
– Разумеется, нет. Черт возьми, ты хоть проснулась? Ты на самом деле думаешь, что я вытащил бы тебя из постели для того, чтобы ты что-нибудь мне приготовила? Мы поедем завтракать.
* * *
Ресторанчик «Crossroads Diner» был заполнен посетителями, когда Хейвен и Доминик прибыли на завтрак. К большому неудовольствию ожидающих в очереди людей, Доминику моментально удалось заполучить столик.
Пока Хейвен занимала место в кабинке, к ним подошла официантка, поприветствовавшая Доминика. Просмотрев меню, Хейвен заказала французский тост, в то время как Доминик озвучил целый список, включавший в себя яйца, бекон, сосиски, блинчики, фрукты и тост. Хейвен это нисколько не удивило, поскольку она уже успела привыкнуть к его рациону, однако она все равно застенчиво улыбнулась.
– Что я могу сказать? Растущий организм.
– Думаю, ты уже вырос, Дом.
Рассмеявшись, он закатал рукава и напряг свои слабые мышцы.
– Мне нужна энергия. Это единственное оружие, которым я обладаю, и само по себе оно в нужную форму не придет, сестренка.
– Сестренка, – отозвалась она эхом.
– Да, именно ею ты для меня и стала, – сказал Доминик. – Когда-нибудь ты, наверное, узаконишь этот статус, выйдя замуж за моего засранца-брата.
Хейвен улыбнулась при мысли об этом.
После того, как официантка принесла их заказ, они оба приступили к завтраку. Несмотря на то, что в зале было шумно, за их столиком царила комфортная тишина.
– Ты когда-нибудь думала, что все будет вот так? – спросил Доминик.
– Как?
В ответ Доминик махнул в воздухе вилкой, обводя окружающее их пространство.
– Вот так. Переезд, новая жизнь, семья, встреча с Кармином. Все в целом. Ты когда-нибудь думала, что такое случится?
Хейвен размышляла над его вопросом, в то время как Доминик продолжал завтракать.
– Моя мама всегда говорила о том, что меня ожидает нечто подобное, но мне казалось, что я продолжу жить той жизнью, которой жила до этого, и что лучше всего было бы к ней просто привыкнуть.
– Я тебя понимаю, – сказал Доминик. – Ты знала, что меня усыновили?
Этот вопрос застал Хейвен врасплох.
– Нет.
– Это правда. Моя настоящая мать… вообще, нет, забудь об этом. Маура была моей настоящей матерью во всех возможных аспектах. Женщина, которая меня родила, была изнасилована, поэтому я просто неожиданно взял и появился на свет.
– У меня такая же история.
– Я так и подумал, – продолжил Доминик. – Видишь, мы с тобой не такие уж и разные. В действительности, в этом мы все похожи. Единственное отличие заключается в том, что моя мама обнаружила меня вовремя и спасла от той катастрофы, которой могла бы обернуться моя жизнь. Я все время думаю о том, где бы я был, если бы они не приняли меня в свою семью.
– Тебе повезло.
– Так и есть, – согласился Доминик. – Вы с Кармином тоже похожи. Мой брат – избалованный засранец. Именно поэтому он такой привередливый. Все постоянно с ним носились. Не подумай, будто я сетую на недостаток внимания, потому что в действительности мне его хватало, однако Кармин всегда привлекал к себе внимание другого рода.
– Какого именно?
– Внимание со стороны… друзей моего отца, – Доминик осмотрелся по сторонам, желая убедиться в том, что никто не подслушивал их беседу. – У нас дома хранится альбом с детскими фотографиями, и, просмотрев его, можно с легкостью сказать, что нас воспринимали по-разному. На моих крестинах присутствовало около двух дюжин гостей. Атмосфера была непринужденной, в нашем доме проходил обед для членов семьи и друзей. Крестины Кармина проходили всего лишь через несколько дней после моих, и в наш дом съехались сотни людей, желавших выказать свое уважение. Обед проходил в арендованном зале ресторана.
– Это ужасно, – сказала Хейвен, нахмурившись.
– На самом деле, нет, – заметил Доминик. – Думаю, раньше меня терзала свойственная детям зависть, но на самом деле я совершенно не завидую своему брату. Еще до того, как он научился ходить, люди начали заваливать его подарками и планировать его будущее. И подобные люди ничего не делают беспричинно. Они всегда ожидают получить что-то взамен, и я рад тому, что они никогда не оказывали на меня подобного давления.
– Почему выбор пал на него? – спросила Хейвен. – А не на тебя?
– Потому что именно он приходится сыном моему отцу, и именно это заботит их больше всего – итальянская кровь… Или, по крайней мере, это заботило их раньше. Не знаю, что именно их теперь волнует. Как бы там ни было, мы отошли от темы. Я говорил о том, что Кармин избалован, но в глубине души он, как и прежде, остается все тем же испуганным мальчиком, который пытается найти свое место. И ты точно так же, как и он, ищешь свое место в этом мире. Вы оба искали одно и то же. Моя мама назвала бы это судьбой.
– Ого, это… глубокомысленно.
* * *
После завтрака Доминик направился к дому Харперов для того, чтобы забрать Тесс. Забросив сумку в машину и забравшись на заднее сиденье, она скрестила на груди руки, не произнеся ни слова и сохраняя свойственное ей серьезное выражение лица.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
