Всю «цифирь» Константин Иванович постоянно демонстрировал футболистам – в коридоре вывешивался огромный, весь расчерченный статистическими данными лист ватмана. Ребята, проходя мимо, останавливались и изучали, что каждый «натворил» в ходе матчей. Особенно интересовались процентом брака (например, 18–20 % – весьма хороший показатель). Так вот! Наименьший процент чаще всего оказывался у спартаковского диспетчера.
Между прочим, Гаврилов – один из немногих премьеров сборной, кого уважали и к кому тянулись без исключения все, кто призывался под знамена команды в 1980-х. Причем независимо от клубной и республиканской принадлежности – и киевляне, и белорусы, и грузины… Стоило Гаврилову появиться в их обществе, тут же раздавался смех. А вне футбола он позволял себе одну слабость – пиво.
– Помню рассказанный вами процесс сдачи допинг-пробы Гавриловым на испанском «мундиале», когда это случилось только после 10 банок холодного и вкусного напитка.
– Как-то по этому поводу в раздевалке Николай Петрович Старостин решил его повоспитывать.
– Ну, что ты присосался к этому пиву? – проворчал прославленный ветеран. – Смотри! Даже не заметишь, как закончишь жизнь под забором!
Никогда не лазивший за словом в карман Гаврилов среагировал мгновенно:
– Лучше под кремлевским! – скорректировал он.
Представляете реакцию ребят на эту концовку!
– Надо отдать ему должное: после бесед с вами в Новогорске я нередко слышал его шутки на поле во время тренировок и обеда в столовой – они были безобидны.
– Его острословие, действительно, никогда никого не обижало! Так же корректно Юра вел себя на поле. Ни разу не видел, чтобы он сзади кого-то ударил по ногам или ввязался в потасовку. Настоящий джентльмен. Болельщики, как заядлые театралы, специально приходили на матчи-спектакли с участием выдающегося солиста.
Однажды в спартаковскую раздевалку зашел Андрей Петрович Старостин. Сел и наблюдал, как команда разминается. Незадолго до начала матча патриарх красно-белых спросил Бескова:
– Ну, Константин Иванович, что за состав у тебя сегодня?
– Состав как состав. Вот только, к сожалению, не появится Гаврилов. У него небольшая травма.
– Ну, тогда мне здесь делать нечего, – разочарованно протянул Старостин. И направился к выходу….
– Традиционный вопрос: каким был пациентом Гаврилов?
– Серьезных травм не припомню, операций тоже. По мелочам не обращался, относясь к хворям философски. Когда я знал, что у Гаврилова что-то болит, то обязательно дипломатично говорил:
– Юра, зайдешь?
В ответ обычно следовало:
– Да нет, не стоит. Все уже прошло…
Зато если уж заглядывал ко мне в медпункт, то сразу так и сыпал шутками. Любил, чтобы и с ним поделились чем-нибудь смешным. И тогда весь корпус слышал его раскатистый смех. Я неоднократно замечал, как Гаврилов, запомнив содержание нашего остроумного общения, пересказывал «мой» анекдот другому игроку, получая от этого истинное удовольствие.
– В очередной раз откликнувшись на клич Бескова, Гаврилов аж в 39 лет успешно играл за «Асмарал»!
– Да, он уходил постепенно, когда начал терять свои уникальные качества: стал «тихоходом», упала результативность. Потихоньку его перестали ставить в основу, перевели в запас… Юра успел выступить даже за «Локо», но уже не столь ярко, как когда-то на пике карьеры. Доигрывал в Финляндии, Молдавии, Подмосковье. Потом работал тренером. Даже в Африке.
– В новой профессии нашел себя?
– Нет. Хотя многое знал и умел. Возможно, не хватило профессионального кругозора. На практике все мог показать и объяснить. Однако чтобы подготовить успешную команду, надо хорошо знать теорию физвоспитания, структуру нагрузок…
– В последнее время замечал Гаврилова в ветеранских командах.
– Да, есть порох в пороховницах. Юра блестяще проявил себя в «Спартаке», став живой легендой красно-белых. Конечно, появлялись мастера рядом с ним и после него, но Гаврилов, по-моему, остался непревзойденным классиком своего жанра.
* * *
– После ухода в историю дуэта Гаврилов – Черенков их место – и в клубе, и в сборной – занял Шалимов, на мой взгляд, талантливый футболист с весьма противоречивой репутацией.
Шалимов Игорь Михайлович. Мастер спорта международного класса. Родился 2 февраля 1969 г. в г. Москве. Воспитанник московских футбольных школ «Локомотива» и «Спартака».
Выступал за команды «Спартак» (Москва) (1986–1991), «Фоджа» (Италия) (1991–1992), «Интер» (Италия) (1992–1994), «Дуйсбург» (Германия) (1994–1995), «Лугано» (Швейцария) (1995–1996), «Удинезе» (Италия) (1995–1996), «Болонья» (Италия) (1996–1998), «Наполи» (Италия) (1998–1999).
Чемпион СССР 1989 г. За сборную СССР/СНГ/России сыграл 47 матчей, забил 5 голов. Участник чемпионата мира 1990 г. Участник чемпионатов Европы 1992 и 1996 гг. Чемпион Европы среди молодежных команд 1990 г.
Главный тренер клуба «Краснознаменск» пос. Селятино, Московская обл. (2001–2002), клуба «Уралан» (2003), женской сборной России (2008 – н. вр.).
– Впервые Игоря привлек в сборную Лобановский. Это произошло в 1990-м. Валерий Васильевич пригласил спартаковца для участия в финальной части первенства мира. До этого я с Шалимовым не встречался. Хотя знал, что он громко заявил о себе в «молодежке», выигравшей чемпионат Европы. Я его считал одним из талантливых футболистов: в клубе многие игровые схемы строились в расчете на Шалимова, он хорошо взаимодействовал с партнерами. Интеллигентный парень, учил английский, с ним приятно общаться.
На первый матч против сборной Румынии (2:0–9 июня. – Прим. Г.К.) Валерий Васильевич его не поставил, но медбригаде поручил: «Готовьте Шалимова к следующей игре с командой Аргентины». Тогда моим помощником поехал доктор Малюта. Прервавшись во время разминочного массажа, он подошел ко мне. Лицо его выражало тревогу:
– У нас неприятности! – сказал он.
– Что случилось?
– У Игоря воспаление надкостницы.
Я про себя чертыхнулся. Почему молчал? Нет, чтобы немедленно показаться! Осмотрел Шалимова: действительно, воспаленная голень.
– Зачем тянул? Небось, думал: само заживет? А теперь – нет, шалишь! Сначала была лишь ссадина. Потом в нее попала инфекция. Вот и «догулялся» до воспаления…
Во время обследования Шалимова Малюта деликатно отозвал меня в сторону:
– Видимо, придется резать, Савелий Евсеевич!
У меня все похолодело. Во-первых, как мы могли допустить подобное – это же, как ни ругай пострадавшего, все-таки наш врачебный недосмотр. Во-вторых, – и это более всего огорчительно – игрок в результате не сможет участвовать в супертурнире.
К счастью, в моей аптечке нашелся очень хороший антибиотик. Внутримышечный. Произведен в Бельгии. Видимо, кто-то подарил.
– Давай-ка, – говорю, – попробуем!
Вколол антибиотик. Положил эффективную противовоспалительную мазь. Завязал компрессом. Еще дал соответствующие таблетки. После чего полночи не спал – с тревогой ждал утра. И только разбинтовав на ноге Игоря повязку, вздохнул с облегчением – процесс заживления пошел.
Лобановский, который с моих слов обо всем знал, тоже не скрывал своего удовлетворения. Главное – Шалимов сыграл против аргентинцев (9 июня – 0:2. – Прим. Г.К.). К его чести, он никогда не уподоблялся тем футболистам, которые от каждой царапины или легкого недомогания сразу бросаются в панику: «Не готов, не смогу выйти на поле!» Вот ведь и в рассказанном мной случае Игорь не только не «гнал волну», а сразу стал меня успокаивать:
– Не волнуйтесь! Думаю, все закончится благополучно…
Эта спортивная, человеческая мужественность Шалимова – одна сторона его непростой натуры. Другая – подробно была нами рассмотрена в главе о Садырине. Я имею в виду некрасивую историю с «письмом четырнадцати». Напомню ее вкратце. 1993 год. Скандал разгорелся после поражения в матче против сборной Греции (0:1). Футболисты, вдруг ушедшие «в оппозицию», пригласили на разговор Игнатьева. И выдвинули ряд требований в адрес руководства Федерации футбола и сборной.
Вернувшись после той встречи, Борис сообщил: игроки собираются писать «открытое письмо» и более не хотят выступать под руководством Садырина. Если судить по инициативности, то верховодил там Шалимов. Однако я считал и считаю: он и сам не заметил, как из него сделали подставное лицо.
– Ради чего ему-то, обеспеченному и жившему припеваючи тогда в Италии, захотелось участвовать в «заказной» акции?
– Не знаю. Для меня роль Игоря – большая и неприятная неожиданность.
– Вернувшись из Италии, где его дисквалифицировали за употребление допинга, он затерялся…
– В Москве мы встретились с ним как ни в чем не бывало. Я никаких вопросов не задавал, но из его общения с окружающими вынес ощущение, что он сожалеет о минувшем скандале.
