а сына пристроила в училище, где он проучился ещё три года. Хотел он устроиться в депо на работу, но там брали лишь с шестнадцати лет, вот он и пошёл работать на лесопилку, будь она проклята. Жили мы с ним вдвоём: мужик годный мне не подвернулся, да и неприятно мне с простым мужиком после вас! Было, пробовала, каюсь, но с души воротило, потому и жила вдвоём с сыном. Прошлой осенью, аккурат в это время, сынок мой на работе поскользнулся, бревно покатилось и придавило его насмерть – мою кровинушку и надежду.
Похоронила я сына и начала с горя выпивать, а это для женщины последнее дело – хуже блудства. С работы меня выгнали, чтобы девочек не смущала своим пьяным видом, вещички, которые были, тоже пропила, и стала гулящей: сначала за деньги, а потом и за стакан водки. Такая моя история, Иван Петрович. Иногда, когда трезвая, вспоминаю наше житьё на селе, как сон чудный: сын жив был, и вы мне по сердцу пришлись, что ещё нужно женщине?
– Полтинник не дадите по старой памяти, опохмелиться, – попросила Арина.
– Дам, конечно, вот рубль возьми, – сунул Иван в смятении целковый в руку женщине. – Только не пей больше, ты же хорошая женщина и сможешь одолеть этот недуг. Иди в монастырь, там помогают таким – делом займут, будет не до загулов, и на работу потом устроишься: хочешь я похлопочу под твоё обещание исправиться?
– Не надо мне вашей заботы, Иван Петрович, уже однажды озаботились: хоть и нет вашей вины в моей жизни, но неприятность какая-то осталась. Попробую я, конечно, выйти из-под угара: вон безногий мужик побирается у паперти и ничего – жена у него есть, и сынок. Я, если помоюсь, да приведу себя в порядок, тоже ещё ничего, мне ведь тридцать один годик едва минуло.
– А вы-то сам, Иван Петрович, пошто у трактира с утра очутились? – спросила Арина, пряча рубль в складках юбки. – У вас жена красавица, и ждёт, наверное, вас в тёплой постельке дома, а вы в трактир наметились!
Видела я вас парою, ещё летом, у церкви. Вы-то меня не заметили, а я выглядела и скажу: не любит вас жена ваша, чую женским сердцем. Упустили вы когда-то старостину дочь – вот она-то любила вас, и поди сейчас ещё любит, хоть и вышла замуж, по слухам, и живёт в Могилёве.
Женщина, когда любит, смотрит на своего мужчину ласково и заботливо, как на ребёнка, а ваша жена смотрела на вас строго и безразлично – как на пустое место или вещь смотрят. Я счастья не нашла, но и вы своё упустили. Прощайте, учитель, пойду домой, отосплюсь, и может быть, с вашего рубля начну новую жизнь.
– Заходи, коли нужда будет, всегда помогу, – крикнул Иван вслед Арине, которая скрылась в проулке, оставив учителя в раздумье: у него разлад в семье и надо же такому случиться, чтобы встретить бывшую свою служанку, которая, увидев, случайно, его с Надеждой, сразу поняла неладное в их отношениях, но не злорадствовала, а посочувствовала по-бабьи.
– Зайду-ка я выпить водки, – решил Иван, – и согреюсь, и отвлекусь от мыслей тягостных о Надежде и от этой встречи с Ариной несчастной.
Он вошёл в просторную комнату, где стояло несколько столиков, за которыми сидели два-три посетителя с кружками пива. Иван прошёл за свободный столик и заказал подскочившему половому стопку водки.
– А покушать не изволите? Есть осетринка, сёмга, можно яичницу с жидовской колбаской пожарить, если изволите, – предложил половой.
– Нет, только стопку водки, чтобы согреться, – отказался Иван, хотя вышел из дома без завтрака, а время незаметно склонилось к полудню. Половой принёс стопку водки, Иван выпил, чувствуя, как горячая волна пробежала по телу, согревая члены и обжигая душу.
– Почти как с Надюшей в пылу любовных забав бывало, – с грустью вернулся Иван к тягостным мыслям. Тут к столику подскочил какой-то мужичок с синюшного цвета лицом закоренелого пьяницы: «Господин хороший, не угостите ли стопкой водки, душа горит, а грошей – нема», – прокурлыкал мужичок, угодливо кланяясь.
Иван, чувствуя, как туман начинает заполнять голову, изгоняя все мысли, решительно заказал полуштоф водки, сало и, налив водки в стаканчик, подвинул его к пьянчуге: «Пей, коль хочется, раздели мою печаль». Мужичок одним глотком выпил водку, схватил кусочек сала, быстро съел его и, жадно смотря на бутылку с водкой, поддакнул: – У барина видно неладно на душе, так нет ничего лучше, как водкой смыть, я завсегда так делаю и вам советую, – повеселев от водки, сказал мужичок и продолжил разговор, надеясь ещё выпить водочки:
– Наверно, барин со своей благоверной не поладил, потому и водку пьёте с утра и натощак, – с проницательностью выпивохи заметил мужичок.
– Я так скажу: всё зло на земле от баб идёт, и вся сладость тоже от них. Это как мёд и соль. Кому-то попадётся медовая, сладкая баба, а кто-то довольствуется солёненькой – без соли тоже жить невозможно.
А хуже всего, если в мёд насыпать соли – никакого вкуса тогда нет, одна горечь от таких женщин, как от водки, и также голову мутит, если сразу много заглотить. Но соль с мёдом не смешивается, и если аккуратненько, маленькой ложечкой пробовать, то попадётся то сладкое, то солёненькое. Потому и с бабами нужно потихоньку обращаться: глядишь и на сладкое место попадёшь, потом можно и солёненького глотнуть, а если одним махом, то одна горечь и получится.
– Видать вы, барин, полной ложкой заглотнули сладкого и солёного, вот одна горечь и получилась, и водочка здесь поможет, потому как тоже горькая – клин клином вышибают. Не горюйте, барин, будет вам ещё и сладенькое, и солёное от этих женщин, какие ваши годы! – закончил мужичок и жадно взглянул на бутылку.
Иван налил водки себе и мужику, они выпили, потом ещё и ещё, и вдруг он почувствовал себя совершенно пьяным, – сказались непривычка к водке и пустой желудок.
– Надо идти домой, а то нехорошо будет, если меня, учителя, кто увидит пьяным, – сообразил Иван, расплатился с половым и вышел из трактира, оставив мужичка допивать водку.
Стараясь не шататься, Иван медленно и чинно, как ему казалось, дошёл до своего дома, отпер калитку, прошёл в дом, заметив удивлённый и испуганный взгляд Надежды, и рухнул на диван у себя в кабинете, прямо в пальто и ботинках. Надежда попыталась растолкать его, чтобы разделся, но сознание покинуло Ивана и он лишь бормотал что-то про несчастную любовь.
Надя ещё никогда не видела Ивана пьяным, зная, что водку
