Джинни подняла голову, разглядывая зеленое сооружение — город. Сейчас он казался ближе и громаднее, хотя что-то в его очертаниях, границах… он мог быть, скажем, и высокой горой, если смотреть на нее сквозь подвижный, дымчатый туман, то и дело нарочно застилавший взор. Бесконечно издевательский, ревнивый, разочарованный, злой.
Пыточный туман.
— Оно разговаривает… мы слышали. — Фигуры вновь начали сдвигаться к центру круга, пытаясь пощупать пузырь. Между ними вспыхнуло несколько эллипсов, которые венками окружили конечности пилигримов, отплыли в сторону, закудрявились и исчезли.
Призраки отпрянули, на сей раз оказавшись еще бледнее, с менее четко обрисованными контурами, как если бы взаимодействие с пузырем Джинни ослабляло самое их существование.
— Кто ты? — спросила самка. — Откуда ты?
Ее настороженные, затуманенные глаза рыскали во все стороны. Похоже, она толком не видела Джинни — не исключено, что ей вообще начинало отказывать зрение.
— Скажи нам, что мы на верном пути. Скажи, что мы знаем, куда идем.
Не успела Джинни ответить, как со стороны города выплеснулась стена зернистого мрака. Пилигримы дернулись, сгорбились, упали на колени и принялись лихорадочно рыть заскорузлую почву, будто подобное происходило много раз. Совсем не в диковинку — очередная, рутинная доставка пламени для поджаривающихся грешников.
Стена мрака разверзла объятия и подхватила всех и вся, даже, казалось, саму землю. Джинни зажмурилась, и ее защитный пузырь закачало, как на волнах.
Резкий толчок — небо летит кувырком — затем бросок вперед.
Падение на темную, вязкую пену.
Пена с шипением всосалась в черный грунт.
После нескольких тошнотворных минут ожидания земля успокоилась. Джинни встала на ноги и огляделась.
Путепроходцы исчезли. На пороге того, что им казалось спасением, когда чуть ли не рукой было подать до точки, ради достижения которой они были созданы, обучены и отправлены в поход, — их смахнуло и отбросило назад. Вот такая забава. Долина на поверку обернулась местом бесконечно повторяющегося искушения и разочарования.
— Для них это ловушка, чуждый город, — сказала Джинни, козырьком ладони прикрывая глаза от вздымающейся дуги огня. Однако для нее это зеленое здание и было пунктом назначения. Камень тянул именно туда, в обманчивый ворох стен и форм, пребывающих под наблюдением застывших гигантов…
Наверное, Тиадба тоже вот-вот окажется там, за этими стенами. И как я помогу? Ведь все вокруг не реальное. Меня засосал мой же кошмар.
Девушка ни на секунду не выпускала сум-бегунок из пальцев, поэтому точно знала, что позыв идти в одном конкретном направлении никогда не ослабевал и не менялся — вплоть до сего момента. Сейчас он тянул вбок, на иной курс, не совпадающий с направлением движения пилигримов — не прямиком к городу, а в долину, чтобы, вероятно, обогнуть его с другой стороны, зайти под иным углом.
Джинни не осмеливалась бросить взгляд за спину. Наверняка на гребне уже выстроились злосчастные пилигримы, чья память загнута в круг из колючей проволоки. Наверное, они смотрят вниз, в долину, исполненные облегчения, искренней веры в долгожданную победу… вновь — в который раз — стремятся вперед призрачной, дряхлой толпой…
Она ничем не может им помочь. Не здесь, не сейчас. Если она не найдет в себе сил двинуться дальше, опять появится та же самка, повторится та же сцена, тот же диалог — вновь и вновь, вновь и вновь…
Джинни брела в одиночестве, с каждым шагом приближаясь к гигантским истуканам, которые смотрели вниз с пиков окружающих гор, замороженные в вековечном молчании — бдительные и безнадежно слепые сторожа.
ГЛАВА 94
В Тиадбе уродливым грибом распухало чудовищное подозрение. Они прошли так далеко, потеряли лишь одного товарища — Перфа, да и то в самом начале похода, — а Натараджа ничуть не ближе. Хуже всего то, что не удается избавиться от страшного предчувствия надвигающейся катастрофы. Вдобавок Тиадба начала сомневаться и в сигнале маяка — в той музыкальной ноте, которая импульсами исходила из Кальпы и пела в гермошлемах, когда они находились на верном пути, затихая всякий раз, когда они отклонялись от этого направления. Тень некоего неясного знания докучала на заднем фоне ее мыслей — фантом предчувствия беды.
Пилигримы отдыхали под зашитой переносного генератора, устроившись на очередном инвертированном холме — на гребне, если смотреть с одной стороны, и в долине, если смотреть с другой. Куда ни кинешь взгляд, свет льется окольными путями — миражи на каждом шагу, лицевые щитки не справляются и лишь слегка корректируют и выпрямляют лучи. Со стороны инвертированной долины, к примеру, видна широкая, почти пустая колея, которая ведет прямиком к исполинской, песчанистой равнине в кольце высоких, зазубренных хребтов. Горсточка стремительных и низко летящих форм — некая разновидность Молчальников — промелькнула по колее, резко свернула и скрылась за обнажениями горной породы. Похоже, никто из них не рвался пройти всю колею до самой равнины.
Со всех сторон высились громадные, застывшие штуковины, напоминая разбросанные по горам игрушки гигантов, обратив свои лики — если здесь годится это слово, — к зеленоватой архитектурной массе.
Голос Патуна предположил, что это может быть Долиной Мертвых Богов, которую изредка удавалось заметить с Разбитой Башни. Никто из Патунов не забирался так далеко. Горы окружали Дом Зеленого Сна — хотя он вполне мог измениться, оказавшись спрессован в иллюзию или обманчивый мираж, который обволакивал древний и мятежный город Натараджа. Что ж, они вполне могли очутиться на пороге своей цели — если, конечно, Натараджа до сих пор стоила всех этих усилий.
Как-то раз они остановились на привал, — а если точнее, перестали подволакивать изнемогшие ноги и плюхнулись на землю, и Кхрен вроде бы заметил некое движение в дальней стороне долины, на неизвестном расстоянии: на гребень словно высыпала кишащая масса насекомых. Возможно, это была очередная толпа эхо-пилигримов, давно потерянных и забытых. Тиадба посмотрела в ту сторону, изо всех сил пытаясь справиться с жульническими уловками света, и на миг поймала в глаза нечто голубое — до того яркое, что едва не заболели глаза, несмотря на фильтр в лицевом щитке.
Позднее Кхрен вновь заметил это явление, так что Махт, Нико и Денборд хором предположили, что речь скорее всего идет про эхо, про захваченных пилигримов, чьи многотысячные толпы бесконечно повторяют одно и то же. Такая перспектива даже сейчас, когда они добрались столь далеко, оказалась на редкость отрезвляющей: вот их соплеменники, которые каким-то образом очутились в ловушке иллюзии триумфа — по крайней мере, так предполагал Нико: «Они наверняка воображают, будто преуспели в походе. Раз за разом. Тюрьма не без выверта».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
