«6.09 — приехал Арк. 7–8.09 — обсуждали СЗоД».
СЗоД — это «Стояли звери около двери» — рабочее название «Жука в муравейнике». Не только обсуждали, успели и планчик набросать. Через три дня АН уезжает, однако старт новой работе дан.
Вообще-то, самым первым упоминанием «Жука в муравейнике» на уровне замысла можно считать одну любопытную фразу (в скобках) из письма Жемайтису от 17 мая 1973 года:
«Между прочим, авторы сейчас планируют давно задуманную повесть, в которой Горбовский, наконец, находит Странников и встречается с ними».
Оба автора в этот момент находятся в Москве и обстоятельно разбирают редакционные замечания Сергея Георгиевича ко всем трём повестям сборника. Фраза появляется, когда АБС пытаются объяснить Жемайтису, для чего в «Малыше» нужны Странники. И ведь это просто поразительно, какое непонимание, какую зашоренность, замусоренность сознания демонстрирует даже этот умный, порядочный и доброжелательный человек. Жутковато делается и от самих стараний АБС определить сверхзадачу «Отеля» и «Пикника» как обличение буржуазной идеологии, а «Малыша» — как торжественный гимн идеологии коммунистической. И жутковато не оттого, что им приходится врать, а скорее наоборот — оттого, что письмо написано прекрасным языком, убедительно, остроумно и кажется искренним. Или не кажется, а так есть? Вот в чём ужас-то.
Невольно вспоминается случай, рассказанный Мирой Салганик. Какой- то писатель заполнял анкету в иностранной комиссии СП и на вопрос «знание иностранных языков» написал буквально следующее: «немецкий (только ГДР)». Сначала смешно. А вдумаешься, и страшно делается. Вот уж воистину, как сказал Бродский, «мозг перекручен, как рог барана»!
В конце сентября приходил прощаться Рафа Нудельман с бутылкой коньяка по старой традиции. АН был мрачен и казался постаревшим — они не встречались несколько лет. Он, даже выпив, не повеселел — повод не тот. Сразу стал говорить, что они с Борькой никогда отсюда не уедут, ни при каких обстоятельствах… Это была больная тема. Уходил Рафа с тяжёлым сердцем, знал, что расстаются навсегда. С поправкой на будущую перестройку, о которой тогда никто и не мечтал, увидеться они, конечно, могли, но в итоге вышло именно так — не увиделись. А писать письма… Из Израиля? Зачем осложнять человеку и без того непростую жизнь? Впрочем, одно большое неотправленное письмо сохранилось у Нудельмана до сих пор — значит, желание переписываться всё-таки было…
Грустная встреча. И грустный фон, на котором эта встреча происходила. АБС как раз, наступив на горло собственной песне, не только сделали все требуемые противной стороной поправки к «Пикнику» (их там было несколько сотен), но даже учли отдельные мелкие придирки к многократно изданным «Трудно быть богом» и «Малышу». Сделали поправки и вот уже месяц безрезультатно ждали ответа, всё лучше понимая, что унижались, по сути, зря — всё равно получат отказ. Так оно и вышло. В начале ноября.
Под знаком вот этого идиотизма и прошёл весь год. Друг другу они писали письма, в которых крыли на все корки Зиберова, Медведева и Ганичева, а заодно Авраменко и Осипова (или уже Синельникова? Запутаешься с ними). В издательство же приходилось писать предельно вежливые, идеально взвешенные, чуть ли не благодарностью проникнутые письма. Мол, обижаете, конечно, обвиняя во всех грехах, но спасибо, хоть дело не шьёте, не грозите судом и лишением свободы… Понятно, что в такой обстановке почти все встречи АБС в 1975-м на удивление коротки и нерезультативны. Вот, например, характерная запись:
«29.10 — Арк приехал 28-го, разговоры разговаривали
1.11 — Арк уехал».
Тоже мне — рабочий дневник! Причём, что в Москве, что в Питере — всё едино. И так до самого конца года. А получив очередной сокрушительный отказ из «МГ» и уже почти гневно ответив на него, АН охотно соглашается на очень кстати подвернувшееся предложение уехать из Москвы с писательским агитпоездом и не просто куда подальше, а на свой любимый Дальний Восток… Не сидится ему на месте в том году, всё время он куда- то едет. И, например, 5 июня в очередном письме Медведеву, БН даже просит редакционные замечания по третьей повести — по «Пикнику», — высылать на его адрес в Ленинград, так как «Аркадий сейчас редко и нерегулярно бывает в Москве». Между прочим, в том же письме он сообщает о приходе на счёт части гонорара за две одобренных повести. Ну, наконец-то, хоть что-то удалось сорвать с этой паршивой овцы, прикидывающейся медведем!
А сам БН в последние месяцы тяжёлого года утешается активной работой в семинаре, общением с молодыми талантами, перепиской с друзьями, в том числе и с младшими товарищами — с тезкой Штерном, с Мишей Ковальчуком. Посылает последнему рекомендательное письмо на Бориса, затем ждёт Ковальчука в Ленинграде, договаривается о его докладе на секции НФ несмотря на все опасения осторожного, умудрённого опытом Брандиса. Наконец, с наслаждением читает детективы, которые ему регулярно присылает из Москвы Ковальчук, добывая их по своим особым каналам. Всё-таки папа — зам. главного редактора «Вопросов философии». Ему полагались книги по специальному списку. А простому советскому человеку, в число которых попадали и АБС, книгу интересную для чтения и достать-то было негде! Ведь даже чёрный рынок появится чуточку позже. Только друзья да поклонники и выручали.
В январе 1976-го в странные полупьяные-полупохмельные дни с 6-го по 8-е проходит Всесоюзное совещание по приключенческой и научно-фантастической литературе. Рождество Христово в те годы, понятно, не отмечается официально, но советский человек, как и русский, всякому праздничку рад, и уж конечно, в эти дни без выпивки не обходится, тем более у писателей. А повод достойный: такого большого собрания фантастов в ЦДЛ не случалось с 1962 года. Что бы это значило? Как это ни странно, практически ничего. Просто только что созданный Совет по приключенческой и НФ-литературе во главе с кабардинским поэтом Алимом Пшемаховичем Кешоковым (который отродясь ни строчки фантастики не написал, а может, и не прочитал) должен как-то обозначить свою деятельность, вот он и обозначил. А по сути, выясняется, что вся фантастика жёстко поделилась у нас на два лагеря. И не как пятнадцать лет назад, когда были старики-сталинисты и молодое поколение, а совсем по-другому, независимо от возраста: с одной стороны, нормальные писатели, объединяющиеся вокруг АБС, а с другой — бездари, мракобесы, антисемиты, пригревшиеся под крышей «Молодой гвардии». Силы, конечно, неравны, однако не только вторые, обласканные властью, но и первые сдаваться не намерены. Начинаются серьёзные баталии. БН на совещание не приехал. А потом в одном из писем выразил вполне оправданный скепсис:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
