Я не понимала своей реакции, и она меня не заботила.
С Джонни все в порядке.
Он жив.
И теперь я наконец-то могла дышать.
62. Время истекло, парень
Джонни
— Пора прекращать, Джонни! — шипел мне на ухо Гибси, помогая выбраться из душа и улечься на кровать-раскладушку, где я провел весь предыдущий час, пока надо мной колдовал врач Ройса: осматривал, ощупывал и накладывал швы.
— Можешь потише? — шипел я, глядя на дверь, отделявшую нас от остальных членов команды. — Не хочу, чтоб все знали.
— Слишком, блин, поздно, — огрызнулся Гибси. — От поля до раздевалки за тобой тянулся кровавый след.
— Черт! — вздрогнул я.
— Говорю тебе, пора кончать с этой херней, — снова предупредил он, натягивая на меня трусы и стараясь не задеть пах. — Больше никаких тренировок, — рявкнул он, поправляя пояс трусов. — И хватит скрывать боль. — Он подошел к скамейке и схватил полотенце. — И врать завязывай. — Гибси стер капли крови с моего бедра. — Задрал уже!
— Да нормально все будет, — выдавил из себя я, дрожа с ног до головы.
— Нормально? — сердито переспросил Гибси, замирая на полушаге и поворачиваясь ко мне. — Ну да, ты сейчас же просто красавчик, а то, что твой маленький Джонни заляпал кровью всю кровать, — не в счет.
— Хватит…
— Ты себя гробишь. Это ты понимаешь, да? Понимаешь, что ты всю свою жизнь ставишь на карту ради долбаной зеленой футболки, которая вдолгую дерьма собачьего не стоит?
— Гибс, хватит, — взмолился я. — Я не могу сейчас это слушать.
— Ничего, послушаешь!
— Говорю тебе, не могу, — срывающимся голосом повторил я. — Ладно? Я не могу…
— Ты посмотри на себя, — не унимался Гибси, указывая на мой пах. — Посмотри, в каком ты состоянии.
Из швов сочилась кровь.
— Это должно было зажить еще полтора месяца назад, — шипел он. — Джонни, сейчас март. Сраный март, а ты все ходишь с незажившей раной на ноге.
— Мне въехали шипами, — возразил я. — Порвали кожу. Такое могло случиться с кем угодно.
— Да, но ее бы не порвали, если б ты дал своему телу нормально зажить. Вот с чего надо начинать! — заорал мне в лицо Гибси. — Ты слабый. Твое тело в полудохлом состоянии. И ты почти кастрировал себя!
Застонав, я рухнул на раскладушку и тяжело вздохнул.
— Все не так плохо.
— Не так плохо? — почти заорал он, скорчив сердитую гримасу. — Чел, твоя нога выглядит так, как будто часа через четыре начнется сепсис!
— Гибс…
— Нет, Джонни! — возразил он, качая головой. — Ты слышал, что сказал врач, как серьезно это все может закончиться?
— Гибс, я слышал, — прохрипел я, заслоняясь рукой от моего назойливого друга.
Разумеется, я слышал.
Как я мог пропустить эти слова, если они разнесли мой мир в клочья?
Операция.
Еще одна долбаная операция.
Немедленно.
А значит — еще время.
Время, которого у меня нет.
Все кончено.
Прощай, летняя кампания.
И U20.
Я чувствовал, как будущее утекает сквозь пальцы.
У меня отнимали все, к чему я так упорно стремился.
И я никак не мог этому помешать.
— Тренер позвонил Деннехи в Академию. — Гибси шумно выдохнул, отошел от кровати и поднял руки. — А я позвонил твоей матери.
— Господи Исусе! — прохрипел я, чувствуя подступающие слезы.
— Она вылетает в Дублин ближайшим рейсом, — добавил Гибси. — И твоему отцу позвонил. Он нас встретит в больнице.
Я качал головой, не в силах справиться с его словами.
Я и дышать толком не мог из-за этого сокрушительного поражения.
— Джонни, ты будешь играть снова, — уже спокойнее сказал Гибси. — Просто не сейчас.
— А мне важно именно сейчас, — возразил я. — Сейчас — это самое важное.
— Нет, самое важное — твое здоровье.
— Гибс, что мне делать? — Я плакал, прикрыв рукой лицо. — Это же вся моя жизнь.
Я услышал, как он тяжело выдохнул, и почувствовал на плече его руку.
— Мы с этим разберемся, Джонни. — Он стиснул мою руку. — Пока отдохни немного и не брыкайся, когда санитары будут уносить тебя отсюда. Машина «скорой» вот-вот появится.
— Я не хочу в больницу, — замотал головой я. — Не хочу, чтобы парни видели.
— Подробностей никто не знает, — успокоил меня друг. — Только то, что игрок противника сильно тебя ударил и ты отрубился.
— Не рассказывай им, — попросил я. — Пожалуйста… Я не могу…
— Не расскажу, — пообещал он.
63. Упс, я снова это сделала
Шаннон
Никакого разумного объяснения не было тому, чтобы торчать под проливным дождем возле спортивного корпуса.
Я не хотела об этом думать.
Меня не столько заботило собственное состояние, сколько происходящее в раздевалке.
Следовало бы сесть в автобус вместе с Клэр, Лиззи и остальными ребятами из нашей школы, но я не смогла.
Не смогла пойти путем здравого смысла.
Вместо этого я ждала.
И волновалась.
И отчаянно боролась с желанием ворваться в раздевалку для гостевой команды.
Я пряталась в темноте, глядя, как из спортивного корпуса выходят игроки обеих команд, а за ними — местные тренеры, мистер Малкахи и спортивный врач.
Похоже, меня никто не заметил, и я не удивилась.
Все парни были выше меня самое малое на целый фут.
Так продолжалось, пока не вышел Гибси.
— Привет, крошка Шаннон, — сказал он, сразу заметив меня. — Что ты тут стоишь под дождем?
— А-а, я просто… я хотела… он был… и я… — Досадливо взмахнув руками, я оставила попытки объяснить и пожала плечами, сказав правду: — Я волновалась.
— За Джонни?
Плечи мои поникли, и я сокрушенно кивнула.
— Все плохо?
Гибси нахмурился. Вид у него был неуверенный.
— Гибси, не молчи, — взмолилась я. — Скажи как есть.
— Он в порядке, крошка Шаннон.
— Не ври, — вырвалось у меня. — Пожалуйста. — Я судорожно выдохнула. — Мне нужно знать.
— Да, все плохо, — тихо признался Гибси. — Пока неизвестно, что скажут врачи, когда его привезут в больницу. Но похоже, в ближайшее время никаких игр ему не светит. — Гибси шумно выдохнул и взъерошил мокрые волосы. — В финале он точно играть не будет.
— Мне не важно, будет он играть в свое регби или нет, — выдавила я, захваченная чувством вины. — Я хочу знать, все ли с ним в порядке! С ним, с Джонни! С человеком, а не с долбаным регбистом!
Гибси склонил голову набок и с любопытством посмотрел на меня.
— Вот и скажи после этого, что за тебя не нужно держаться, — тихо произнес он, словно разговаривая с собой.
— Что?
— Не обращай внимания. — Гибси мотнул головой, шумно выдохнув. — Я слышал, как тренер обзванивал отели, подыскивая нам место для ночлега… Если, конечно, Джонни сразу заберут на операцию.
Боже мой!
У меня замерло сердце.
Я знала, что ему нельзя играть.
Знала, что он пострадает.
Знала и ничего не сделала.
Надо было рассказать его матери.
Поговорить с тренером.
Я знала, что Джонни играл с недолеченной травмой и болью.
А я поступила, как всегда, — не сделала ничего.
— Это моя вина, — сдавленно призналась я.
— Потому что ты знала? — шепотом спросил Гибси.
Я виновато опустила голову.
— В таком случае это и моя вина, — сказал Гибси. — Иди внутрь, крошка Шаннон, — предложил он, слабо улыбнувшись. — Он сейчас там один, ждет, когда его повезут с сиренами.
— Может, мне не стоит…
— Стоит, — перебил Гибси.
— Точно? — спросила я, все еще сомневаясь.
— Точно, — кивнул он. И зашагал на стоянку к автобусу.
Я простояла под дождем еще полных пять минут, пытаясь отговорить себя от прыжка в пропасть, хотя все шло к тому, что я прыгну.
Уговоры не помогли.
Все потеряло смысл.
Все, кроме необходимости увидеть Джонни.
Отчаянно дрожа, я прыгнула — вошла внутрь и шла по бетонному полу коридора, пока не оказалась перед белой дверью с табличкой «Гости».
