И наверное, всегда буду любить.
— Что ж, ты редкое исключение. — Я судорожно выдохнула. — Джонни, я выросла в атмосфере ненависти! Меня по-настоящему ненавидели. Со мной никто не хотел сидеть, со мной никто не хотел играть. На физре меня никогда не звали в команду. Дети не приглашали меня на дни рождения. Меня постоянно дразнили. Из-за волос. Из-за роста. Из-за одежды. Из-за учебников, купленных в секонд-хенде. Из-за машины, на которой ездила моя семья, из-за нашего дома. Из-за того, как я дышу. Чтобы я ни делала, как бы ни пыталась поладить с другими детьми, они всегда находили во мне недостатки. — Я покачала головой и устало вздохнула. — За всю жизнь у меня появились лишь две подруги. Вот так.
— Клэр Биггс и девушка Пирса О’Нилла? — угрюмым тоном спросил Джонни.
— Лиззи Янг, — кивнула я. — Мы вместе учились в начальной школе. Если бы не они, я бы вообще была одна.
— Но после начальной школы они ушли в Томмен?
— Да.
— А ты отправилась в БМШ?
— Увы.
На лице Джонни отобразилось изумление, он явно не понимал, почему я вместе с подругами сразу не перешла в Томмен.
И такому, как он, правда было не понять.
Он не мог пожаловаться на отсутствие друзей и фанаток.
Он был популярным и известным.
Он и понятия не имел, каково находиться на другом конце спектра.
Там, где находилась я.
— И в БМШ было то же самое? — осторожно спросил Джонни.
— Нет. — Я сделала успокоительный вдох и продолжила открываться опасности: — Было еще хуже.
Джонни надолго умолк. Потом спросил:
— Они тебя били?
Я кивнула и сумела не передернуться.
— Шаннон?
— Каждый день, — призналась я.
— Господи! — прорычал он, вновь терзая свои волосы. — Неудивительно, что твоя мать тогда набросилась на меня.
Я тяжко вздохнула.
— Это была не первая моя поездка из школы в больницу.
— Насколько все было плохо? — спросил Джонни, прижимая меня к себе.
Я беспомощно пожимала плечами, не в силах сказать ни слова. А может, я просто не хотела воплощать в словах прежние травмы.
Я хотела все забыть.
Хотела навсегда стереть ту часть своей жизни.
— Шаннон, — настаивал Джонни, пусть и очень мягко. Теперь мы сидели так близко, что мои колени упирались ему в бедро. Он обнял меня за спину, наклонился и повторил вопрос: — Насколько плохо?
Настолько, что хотелось умереть.
— Настолько, что маме пришлось влезть в долги и перевести меня в Томмен, — едва слышно призналась я. — И я даже не пыталась ее отговорить, — добавила я, поймав на себе его взгляд, полный сочувствия.
— Над тобой издевались те девицы, которых мы видели в пабе? — спросил он.
Я кивнула.
— Кира была хуже всех.
— Блондинка, — процедил сквозь зубы он, и его глаза потемнели.
Я вяло кивнула.
— После рождественских каникул я уже не могла вернуться в БМШ. Слишком много всего произошло, и ситуация уже выходила из-под контроля.
— Выходила из-под контроля? — Джонни сурово посмотрел на меня. — Похоже, она выходила из-под контроля годами.
— Да, конечно, — согласилась я. — Но в конце прошлого года это ударило по моему брату, и родители забеспокоились.
— По твоему брату, — сухо повторил Джонни.
— Да. Джоуи постоянно отстраняли от занятий, потому что он дрался из-за меня. К Рождеству его отстранили уже четыре раза, и мама испугалась, что его вообще могут исключить, а ведь это его выпускной год. А отец боялся, как бы из-за драк Джоуи не вылетел из Лиги юниоров. Это был кошмар. — Я опять тяжело вздохнула. — В конце концов мама сумела убедить отца, что для блага Джоуи меня надо забрать из БМШ.
— А для твоего блага? — спросил Джонни, пристально глядя на меня. — Стало ли лучше тебе?
— Это лучшее, что со мной случалось в жизни, — не раздумывая ответила я.
— И как тебе в Томмене? — не отставал Джонни, забыв обо всем на свете, кроме меня. — Как тебе тут?
— Если не считать истории с Ронаном, в Томмене у меня нет проблем, — честно ответила я, покраснев под его пристальным взглядом. — А, ну еще Белла угрожала мне войной за разговоры с тобой.
— А это? — Он провел пальцами по моей шее. Его синие глаза жгли меня. — Я должен знать об этом.
— Я же говорила, — ответила я, вздрогнув от его прикосновения.
— Не надо мне врать, — попросил он.
— Тогда не заставляй меня, — взмолилась я, зная, что не остановлюсь и вот-вот отдам ему все: сердце, доверие и тайны. — Не надо на меня давить.
— Шаннон, — начал было он, но быстро умолк. Он долго смотрел на меня, затем кивнул. — Пока не буду.
— Спасибо, — с облегчением пробормотала я.
— Но я все равно выясню, — прошептал Джонни. — Скажешь ты мне или нет, значения не имеет. — Он погладил мою щеку. — А когда выясню, кто это, заставлю их страдать.
Сердце замерло.
Я так и знала.
Он не успокоится и не отступит.
Это я видела по его глазам еще тогда, у него в комнате.
Джонни Кавана серьезно решил докопаться до моих секретов.
— А Белла тебе ничего не сделает, — продолжал Джонни. Голос его звучал хрипло, он внимательно и возбужденно смотрел на меня. — Если она вздумает воевать с тобой, ей придется воевать и со мной.
— Я не люблю войну, не люблю стычки, — нервозно ответила я. Меня и сейчас пугала мысль о том, что его бывшая покалечит меня, как обещала. — Джонни, я не хочу, чтобы она меня ненавидела. Я не сделала ей ничего плохого.
— Она почувствовала в тебе угрозу, — пробурчал Джонни. — Ее реакция на тебя вызвана ревностью.
— Угрозу с моей стороны? — покачала головой я. — Почему?
— Потому что ты красивая, — сказал он, и от этого щеки мои стали ярко-розовыми.
Никто из парней еще не называл меня красивой.
Вот так прямо.
С таким напором.
И так искренне.
Мое сердце забилось, как обезумевшая птица, жаждущая вырваться из клетки.
Он откашлялся. Вид у него был смущенный. Я уже начала думать, что он заберет своей комплимент назад, но затем в его лице что-то изменилось. Он закинул мне за ухо прядку и прошептал:
— Внутри и снаружи.
Эти слова попали в цель.
Они сломали меня.
Дрожа всем телом, я смотрела ему в глаза.
— Правда?
— Везде.
Боже мой!
Мое сердце.
Я не выдержу.
Я не выдержу его…
В панике, сомневаясь в своих чувствах, я затараторила:
— Мы с тобой сейчас находимся в равных условиях. Теперь я знаю твои секреты, а ты — мои. Так что можешь быть уверен, что я не разболтаю всему миру о твоей травме. — Я вновь чувствовала себя открытой и беззащитной. — Особенно когда и у тебя есть кое-что на меня.
— Похоже, что так, — задумчиво ответил Джонни и тут же дал задний ход: — Погоди, ты мне все это рассказала, чтобы я смог оказывать на тебя влияние?
Я пожала плечами.
— Зачем ты это сделала? — спросил Джонни и нахмурился.
— Я хотела, чтобы ты почувствовал себя в безопасности, — вырвалось у меня.
— Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя в безопасности? И не просто хочешь, а заставляешь. — Лицо Джонни стало непроницаемым. Он смотрел на меня, и его синие глаза предвещали бурю. — Почему?
— Ты ведь боялся, что я знаю о твоей… твоей… — У меня вспыхнули щеки, я кивнула на его промежность. — Тебя это огорчало и не давало покоя. Я хотела, чтобы тебе стало лучше. Хотела сделать так, чтобы ты не чувствовал себя загнанным в угол.
— Ничего не понимаю, — замотал головой Джонни. Судя по лицу, так оно и было. — Конечно, я рад, что ты мне рассказала… Я офигеть как горжусь… Но ты рассказываешь мне нечто сугубо личное, ждешь, что я обращу это против тебя и буду чувствовать себя хорошо? И тебя не смущало, что я так себя поведу? Эту часть я не догоняю, — шумно выдохнув, признался он.
— Наверное, ты был прав, сказав, что я тебе доверяю вопреки себе, — прошептала я, чувствуя, как внутри столкнулись лед и пламень.
— Значит, ты действительно мне доверяешь, — сделал вывод Джонни.
