Чаварра, напрягая голос, чтобы перекричать шум мотора, громко рассказывает: «Строим с 1963 года... Строительство ведет венесуэльская Корпорация Гуайяны по электрификации Карони, — сокращенно — «Эделька» — с государственным капиталом... Все рабочие и специалисты — венесуэльцы... Первая очередь плотины первого комплекса вступила в строй в 1969 году... Водохранилище уже заполнено... Уже работают три турбины мощностью по 185 тысяч киловатт... К 1974 году смонтируем еще две...»
Я гляжу на этого молодого директора с открытым волевым лицом и думаю: а все ж таки, всем чертям назло, и эта страна пошла вперед. Можно ли было мечтать, хотя бы лет десять тому назад, в то время, когда здесь безраздельно господствовали американские монополии, что не за горами, когда венесуэльцы сами, и притом на свои собственные деньги, начнут сооружать такие крупные современные сооружения? Конечно, электростанции Гури, которую строил, а сейчас уже и эксплуатирует, Герардо со своими коллегами, далеко до Братской или Красноярской, но ведь мы еще не забыли то время, когда Днепрогэс была нашим крупнейшим гигантом, а Гури уже равна Днепрогэсу...
За поворотом показалась величественная желтоватая плотина, перегородившая глубокое ущелье, прорытое своенравной Карони, — она и впрямь напоминала по масштабам днепровскую. За ней плескалось ослепительно синее искусственное море.
Герардо Чаварра предложил нам пройтись по гребенке плотины, потом опуститься в машинный зал и осмотреть работающие турбины. Мы охотно согласились. На ходу суперинтендант с видимым удовольствием продолжал объяснения.
— Видите ли, — говорил он. — Это наш первый опыт сооружения крупной гидроэлектростанции. Поэтому мы строим долго. Я уже сказал вам, что пока работают только три турбины. В 1974 году их станет пять, — мы вводим в строй по одной турбине в год. Но это не конец. Всего здесь будет работать десять турбин, и общая мощность гидроэлектростанции достигнет, таким образом, 1 850 000 киловатт, а это уже кое-что...
Герардо Чаварра победоносно улыбнулся и продолжал:
— Однако и это еще не все. План предусматривает строительство целого каскада электростанций на этой реке, пока что планируется три таких гидроцентрали. Так что впереди еще уйма работы. Но учтите, что мы уже сейчас вносим свой вклад в энергоснабжение страны. Наша станция снабжает током всю промышленность этого района, а она бурно растет — много энергии требует сталелитейный завод в Гуайяне, еще больше — алюминиевый завод «Алюминио дель Карони». Наконец, мы передаем энергию по линии высокого напряжения в Каракас — на расстояние семисот километров. В общем, потребителей хватает, — была бы энергия в наличии!..
Мы приглядываемся поближе к этому мощному сооружению. Вызывает уважение высокое качество строительных работ — венесуэльские рабочие и инженеры — отличные мастера своего дела. Работы неплохо механизированы. Рядом с плотиной — мощный бетонный завод. Он пока не работает, но в ближайшее время снова будет пущен в ход: сейчас перепад воды составляет девяносто два метра, а инженеры хотят поднять плотину еще на пятьдесят метров, чтобы усилить еще больше эффективность станции.
Обращает на себя внимание большая пестрота поставщиков: турбины — японские, генераторы — американские, трансформаторы — бельгийские, щиты — западногерманские, приборы — итальянские. Проектировщики и строители стремились раздобывать повсюду наиболее современное оборудование, да и соображения цены играли немалую роль, — венесуэльская казна небогата...
Но нам пора — отправляемся в дальнейший путь. Мы тепло прощаемся с энергичным суперинтендантом этого великолепного сооружения, желаем ему и всем строителям энергетического комплекса на реке Карони новых больших успехов. Стоящий у входа в электростанцию солдат в зеленой форме и картузе с автоматом салютует нам, и вот уже мы снова в дороге — впереди встреча со знаменитой Горой Дьявола, до которой еще далеко, — она высится в самом сердце Гуаяны.
Мы долго летим над густыми тропическими лесами. Их рассекают большие, поблескивающие на солнце, реки, распадающиеся на десятки рукавов. Нигде не видно никаких признаков жизни, — под крылом нашего «дугласа» от горизонта до горизонта лишь однообразное чередование зеленых лесов и голубых вод. Я гляжу на эти пустынные просторы и думаю: как много еще надо приложить человеческих усилий, чтобы оживить этот гигантский край, дремлющий на протяжении многих тысячелетий!
Освоение юга Венесуэлы уже началось, — мы видели это на берегах Карони. Нам говорили, что экономический рост этого края, охватывающего добрую половину территории страны, — втрое быстрее, чем в других районах. И все же то, что пока свершается здесь, — это лишь капля в огромном зелено-голубом море. А возможности развития здесь так благодатны!
«Что предлагает вам Гуаяна? — прочел я в одном проспекте, обращенном к дельцам, ищущим применение своим деньгам. — Для человека, вкладывающего капиталы, для бизнесмена — это пульсирующий район с большим потенциалом, обещающим прибыли; для туриста — это район дикой природной красоты и величайшего исторического интереса; для спортсмена — идеальный район рыбной ловли и путешествий...»
Впрочем, я ошибся, когда сказал, что просторы, над которыми рокочут моторы нашего «дугласа», пустынны, — это не совсем так. Где-то там, внизу, по берегам рек, укрытые пышной тропической зеленью, прячутся поселения индейских племен, нашедших здесь свое спасение после того, как жестокие испанские колонизаторы разорили их очаги в прибрежной зоне, осквернили и разграбили их святыни, истребили многие тысячи мирных жителей. Там, на севере, от них остались лишь индейские наименования рек, гор и селений, ставших городами белых. Здесь и еще южнее — в Великой Саванне индейцы сотни лет после вторжения испанских колонизаторов оставались полновластными хозяевами своих обширнейших владений, — белые крайне редко отваживались добираться туда.
Тенерь, когда началось экономическое освоение юга Венесуэлы, рев авиационных моторов, грохот тракторов, шум бурильных установок все явственнее доносится и в эти, пока еще девственные, дебри. И жители Затерянного мира охвачены острой тревогой: не собирается ли белый человек захватить и эти их земли? Ведь дальше бежать уже некуда, — дальше лишь увенчанные ослепительными снежными шапками гранитные пики Анд...
В июле 1970 года образованный индеец Исайя Родригес Варгас из племени макаритер, самого многочисленного в Великой Саванне, добрался до Каракаса и добился приема у министра юстиции. Он спокойно и дипломатично, но твердо сказал, что его племя хотело бы знать, — «является ли предпринимаемая в последнее время некими частными лицами колонизация земель, на которых оно обитает, частью национальной политики развития юга Венесуэлы». Индеец пояснил, что какие-то белые люди появились на землях, принадлежащих испокон веков его племени, и утверждают, будто у них есть полномочия на захват их.
Министр успокоил его: «В соответствии с декретом № 250 от 1951 года никакое лицо не вправе обосноваться на землях, занятых индейцами, без официального разрешения». Ходок племени макаритер поблагодарил министра и отправился в дальний обратный путь. Дальнейшее развитие событий показало, однако, что «некие частные лица», на
