новое искусство во имя Смычки и Кляксы. Сидят голыми в мусорном баке. Бак – их идеал. Посвященные в бак вкушают уважение, прочие вызывают насмешки. В чем смысл? Лохам не понять. Бывают коллективы, обьединенные любовью к Книге. Бывают ведущие родословную прямиком от Пророка. Бывают те, кто борется за права эмбрионов, молится на мумию основоположника, высчитывает процент нужных генов или выделяет по важному культурному признаку – от колец в ноздрях до перьев в ушах. Поскольку личный вкус тут явно роли не играет, любой достойный автоматически оказывается принят, даже если остальные члены сообщества лично его не могут терпеть. Кстати, поэтому всевозможные расово-, культурно- и идейно-чистые коллективы частенько обьединяют чистый сброд. Вместо этнично-чистых, я например предпочел бы этично-чистых.
Бессмысленность таких коллективов и вытекающая бессмысленность их деятельности гарантируют либо их ограниченную пользу, либо неограниченный вред. Польза – если, конечно, речь не идет о банальном стремлении привлечь внимание или заработать на легковерных – в удовлетворении стадного инстинкта, психологической потребности в "своих", избавлении от одиночества, вызванного личными проблемами, внутренней пустотой и окружающей несправедливостью. Вред – в подмене обьективной этики групповой моралью, антагонизме к обществу, возвращении к первобытному коллективизму, размыванию индивидуальности и смерти личности. Обьединяющие идеи, особенно жертвенные, требуют распространения и привлечения сторонников, а отсюда недалеко и до насилия к несогласным и непосвященным. К счастью, большинство людей коллективным выживанием уже не соблазняется. Эпоха биологических, исторических или чисто идейных ассоциаций, а вместе с ними и коллективного противоборства, потихонечку скрывается в прошлом.
Однако, она еще не скрылась до конца. Некоторые идеи, недалеко ушедшие от мусорного бака, исторически оказались способны обьединить огромное количество людей. Но вывод из этого удивительного факта не в опасности ассоциаций, а в опасности дурацких идей. И глупости. Культурное творчество динамично, а идейные коллективы не слишком устойчивы. Но если нынешние маргиналы легко рождаются и еще легче умирают, то былые маргиналы, превратившиеся в религии и идеологии, умирать что-то отказываются. И пока они раздумывают, обьективной этике нет места в обществе. Но не стоит отчаиваться – если немного потерпеть, то вместо идиотских идей мы рано или поздно получим вполне адекватное человечество. И хотя в короткой перспективе моральная унификация чревата потерей многих культурных завоеваний, не позже, чем через миллион лет все устаканится и станет намного лучше.
– Бурление оболочки
Но ведь культура – это жизнь! Свобода – это поиск! Как же без творческих, радикальных, нонконформистских обьединений?
Да, тут есть о чем поразмышлять. Жизнь так устроена, что между появлением новых норм и их принятием обществом пролегает некоторый промежуток. Договор не происходит везде одновременно. Само появление нового требует чего-то уникального – ситуации, идеи, человека. Новое приходит где-то и когда-то. Иными словами – публичная сфера неоднородна. Это не смесь человеческих абстракций равномерной консистенции и бесконечной плотности. А это значит, что в ней неизбежно будут образовываться флуктуации, состоящие из конкретных людей, занятых чем-то общим, из чего и рождается новое. Безусловно, взаимодействие посторонних людей требует формального договора. Но и новая идея, и новый продукт привлекают не всех и не сразу – правильный договор в этой ситуации просто невозможен! Более того, новое не способно возникнуть вдруг, в готовом виде, в единственной голове. Одинокий гений – хотел бы я на такого посмотреть! А потому подобные текучие коллективы, неформальные, но и не личные в смысле взаимной симпатии, которые можно назвать коллективными мастерскими и творческими лабораториями, есть по сути переходные ступени между субьективностью новаторского подхода и обьективностью готового результата.
Творчество нуждается в поддержке задолго до признания. Творцам просто необходимо знать о чужих вкусах, знать постороннее мнение. Это знание формирует определенный круг общения, не обязательно ясно выраженный. Он и служит переходной зоной между личной сферой, где зарождается новое, и публичной, где оно находит обьективную оценку. Это – порог между бесплатным и платным, между хобби и профессией, между личным и формальным коллективом. То, что близкие и друзья не могут оценить вообще никак, здесь могут, хоть и примерно. Этот круг состоит из интересующихся, увлеченных, активных. Такие коллективы выявляют одновременно и сходство, и различие в людях. Они магически превращают субьективность личных вкусов в обьективную уникальность. Одни и те же люди могут вступать в множество подобных коллективов, каждый из которых отражает грани личности, склонности и творческую оригинальность. Люди ищут себя, пробуя разное, то, что подходит им по натуре, отражает их способности. Они общаются, чтобы выяснить истину, а не обменяться полезной информацией.
Эта эстетическая и этическая активность заменит политическую, идеологическую, религиозную, национальную и культурную вражду. Субьективность предпочтений отделится от отношения к людям. Если с кем-то неинтересно говорить о розовом, возможно с ним интересно обсудить голубое. Разница в интересах и вкусах – еще не повод отгораживаться, делиться на друзей и врагов, проявлять классовую солидарность и порождать иерархию. Этика не позволит разнице вкусов выразиться в действиях. Ценности у всех станут общими, хотя точка зрения – глубоко личным делом. Примерно, как наше прекрасное ОБ и моя утомительная манера о нем твердить.
***
Вот какая картина получается, друзья мои. Нравственности две, а человек – один. И возвращаясь к философии, которая стремится обойтись чем-то одним на все случаи жизни – неправильно это! Философия тут глубоко и безнадежно путается, заблуждается и вообще конфузится. Мораль и этика не смешиваются, они непримиримо конфликтуют, придавая нашей жизни остро недостающий ей драматизм. Их надо, так сказать, развести по углам и успокоить, найти баланс и эквилибриум. В этом будет огромная философская польза – ведь должна же быть польза от философии?
Вмешивать одно в другое – значит уничтожить и то, и другое. Вот как они уничтожены в нашей жизни сейчас – их только в умных книжках можно найти. Если конечно сами эти книжки можно найти. Как, кстати, и любопытных школьников. А нет, этих нельзя.
Разделение сфер – такое же требование ОЭ, как и всякое другое. Описанные выше трудности деления, кроющиеся и в природе человека, и в нашей истории, и в эгоистичных интересах множества людей, делают задачу на первый взгляд невыполнимой. Но без четкого разделения сфер невозможны ни мораль, ни этика. Им просто негде по-настоящему, до конца проявиться. Личная сфера должна быть жертвенна, а публичная – свободна. Моральные конфликты должны быть ясно осознанны – только тогда ежедневный выбор кого спасать, а кем жертвовать будет легок и приятен.
Но несмотря на все проблемы можно заявить: этика проникает в самую
