Для решения этой проблемы сначала планировалось соорудить узел надгоризонтной радиолокации в районе Якутска или Норильска. Но дальнейшие расчеты ученых и строителей показали, что Якутск отпадает из-за недостатка электроэнергии. А строить станцию в Норильске было очень дорого — доставлять туда оборудование и стройматериалы надо было кружным морским путем.
Проблема строительства станции несколько раз рассматривалась на закрытых совещаниях в Генштабе под руководством тогдашнего его начальника маршала Николая Огаркова. Он считал, что надо идти по наименее затратному пути, и предложил возвести объект в районе Енисейска (Красноярский край). Огаркова активно поддержал замминистра по строительству генерал-полковник Николай Шестопалов.
Главнокомандующий Войсками ПВО главный маршал авиации Александр Колдунов и командующий войсками Противоракетной обороны генерал-полковник Юрий Вотинцев яростно противились этой идее и доказывали, что строительство станции в Енисейске идет вразрез с некоторыми принципиальными положениями Договора по ограничению систем ПР01972 года.
Каждая из сторон твердо стояла на своем. Конфликт принял столь серьезный оборот, что в него был втянут и министр обороны СССР маршал Дмитрий Устинов. Он принял сторону Огаркова — Шестопалова и на одном из совещаний раздраженно заявил:
— Если еще кто-нибудь скажет слово против Красноярской станции, мгновенно простится с должностью…
Станцию стали строить. Американцы с помощью своих разведывательных спутников засекли это почти с первых дней. И продолжали молча наблюдать за стахановскими темпами работ, давая русским возможность вволю пускать деньги на ветер. А потом заявили протест. Москва сквозь зубы согласилась.
Несостоявшуюся станцию приспособили под мебельную фабрику. Хорошо хоть не взорвали…
Вся история нашего ядерного меча и нашего противоракетного щита — уникальный сплав ума и глупости, сверхчеловеческого упорства и дураковатой беспринципности, независимо от вида политического строя.
В середине 90-х годов мы практически без боя уступили напору латвийских властей (и стоящих за их спиной американцев), потребовавших ликвидировать нашу мощнейшую станцию в Скрунде (которая находилась уже почти в 70-процентной степени готовности и обошлась советским налогоплательщикам в 400 миллионов рублей в ценах того времени).
После уничтожения нашей станции в Скрунде тоже образовалась огромная дыра на важнейшем для России — северозападном ракетоопасном направлении.
Я видел торжествующе-злорадные лица американцев, когда весной 1995 года от мощного взрыва рухнуло сооружение, которое еще долгие годы должно было оберегать Россию от ракетных угроз. Тогда я спросил американского генерала, протиравшего линзы своего бинокля от пыли, вызванной взрывом нашей станции:
— А почему бы и вам не уничтожить свои аналогичные станции в Гренландии или в Англии?
Он посмотрел на меня, как на идиота, но ответил величественно:
— Мы — Америка!
ЯД И ПРОТИВОЯДИЕ
…С того исторического момента, когда первая в мире атомная бомба стала реальностью, началась непрерывная война политических страстей и нервов, военных технологий и «ядерных» разведок. Еще в конце 40-х годов глубоко внедрившись в американские военно-технические центры, советские секретные агенты в начале 50-х передали в Москву информацию: США разработали план сокрушительного ядерного удара по СССР.
Информация была столь серьезной, что в Кремле сначала не поверили. Высказывались даже сомнения в ее достоверности. И все же план ядерного удара по СССР был…
В Генеральном штабе состоялось экстренное совещание в узком кругу высшего генералитета (ветераны ГШ до сих пор помнят его как «совет семи маршалов»). После продолжительных и тяжелых дебатов было принято решение направить в ЦК КПСС секретную записку с просьбой рассмотреть возможность создания системы противоракетной обороны. Первой в строго конфиденциальном документе стояла подпись начальника Генштаба Вооруженных Сил СССР маршала Василия Даниловича Соколовского…
Предложение маршалов Кремль поддержал. Большая группа лучших военно-технических светил страны приступила к работе…
Союзу был необходим надежный противоракетный щит. Рассказывает бывший командующий Войсками противоракетной и противокосмической обороны генерал-полковник Юрий Всеволодович Вотинцев:
— На полигоне вблизи озера Балхаш 4 марта 1961 года прошли первые испытания нашей системы ПРО. В этот день противоракета, созданная в КБ генерального конструктора Петра Грушина, своей осколочной боевой частью уничтожила боевой блок баллистической ракеты Р-12, запущенной с полигона Капустин Яр.
Когда Никите Хрущеву доложили об этом, он пришел в детский восторг. Вскоре, выступая на крупном международном форуме, он заявил, что в СССР есть умельцы, которые и в космосе могут даже в муху попасть…
Подобные испытания американцы осуществят только спустя 23 года. Удачный эксперимент позволил нам уже в июне 1961 года завершить работы над эскизным проектом системы ПРО А-35 по защите Москвы от возможного ядерного удара.
…В то время Кремль страшно гордился появлением А-35. И здесь мы были, как говорится, на два шага впереди американцев: благодаря развединформации, поступающей из США, мы знали, что там только в стадии доводки находятся ракеты типа «Титан-2» и «Минитмен-2» (они были запущены в серию только в 63—65-м годах). Наша А-35 и была рассчитана на борьбу с ними.
Но радость Кремля была недолгой — американская разведка тоже не зря ела хлеб. Выведав боевые возможности нашей системы, США решили на этот раз дать Союзу серьезную пощечину: в бешеном темпе разрабатывались и нацеливались на Москву баллистические ракеты наземного и морского базирования «Посейдон С-3», «Минитмен-3» и «Поларис АЗТ». Они были оснащены многозарядными ядерными боевыми блоками. Эффективно противостоять такому оружию наша А-35 не могла. То была очень горькая пилюля. Кремль и высший генералитет лихорадочно искали выход из создавшегося положения. Не принимать вызов, брошенный американцами, было нельзя — вопрос стоял о защите сердца страны…
На совещание к курировавшему в то время в ЦК военнотехнический сектор Дмитрию Устинову были приглашены Главком Войск ПВО страны генерал армии Павел Батицкий, начальник главного заказывающего управления генерал-полковник Георгий Байдуков и командующий ПРО генерал-полковник Юрий Вотинцев.
Разговор был очень тяжелый. Устинов хорошо понимал, что отказываться от существующей А-35 — значит ставить перед ЦК вопрос о дополнительных расходах на оборону. И потому «стоял насмерть», защищая систему. Он настаивал на таких ее доделках, которые позволяли бы не слишком сильно обкорнать военный бюджет. Генералы единодушно настаивали на коренной модернизации. Устинов упорно сопротивлялся этой идее. И тогда Байдуков резанул:
