127(7) Конституции СССР, вице-президент Геннадий И. Янаев принимал на себя "обязанности президента СССР". Янаев выступил с публичным обращением, в котором объявил чрезвычайное положение и передал всю власть новому Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР. Янаев возглавил комитет в качестве исполняющего обязанности президента, а остальные семь членов были в основном высокопоставленными членами правительства Горбачева: Премьер-министр Валентин Павлов, председатель КГБ Владимир Крючков, министр внутренних дел Борис Пуга, министр обороны маршал Дмитрий Язов и заместитель председателя Совета обороны Олег Бакланов, а также два менее известных члена, представлявших промышленный и сельскохозяйственный секторы, Александр Тизяков и Василий Стародубцев, соответственно. Пять старших членов представляли большинство горбачевского Совета безопасности (в количестве восьми человек). Руководство Коммунистической партии как таковое, включая заместителя генерального секретаря Владимира Ивашко, не было включено, хотя лидеры переворота, конечно, были членами партийного руководства.
Большинство, если не все, эти люди уже некоторое время призывали Горбачева ввести чрезвычайное положение. Некоторые из них были организаторами репрессий в странах Балтии в январе и июле, а также попыток сдержать публичные демонстрации в Москве в марте, пытаясь создать ситуацию, при которой, как они надеялись, Горбачеву придется пойти на жесткие меры. Они поддержали открытую заявку Павлова на получение большей власти в Верховном Совете в июне. Они выступали против уступок власти республикам в Союзном договоре, и время их нынешнего шага было вызвано отчаянной попыткой предотвратить подписание договора. Хотя Председатель Верховного Совета Анатолий Лукьянов действовал осторожно и не стал входить в состав коммисии, 19 августа он выступил с заявлением, в котором критиковал проект Союзного договора и призывал к его пересмотру. Заговорщики надеялись, что Горбачев примет их ультиматум и санкционирует введение чрезвычайного положения, но если нет, они были готовы действовать самостоятельно, без него и против него. (Возможно, они надеялись, что даже в этом случае он позже примет свершившийся факт, и тогда его здоровье может измениться к лучшему, а если нет, то его можно будет держать в заключении или сказать, что его здоровье ухудшится). Как Горбачев серьезно недооценил силу консервативных убеждений и готовность этих соратников действовать самостоятельно, так и они недооценили его решимость не поддаваться такому давлению. Более поздние попытки некоторых заговорщиков (и других) обвинить Горбачева в заговоре были абсурдными. Горбачев, конечно, санкционировал планирование на случай возможного чрезвычайного положения, и эти планы сейчас частично реализованы. Но как в предыдущих случаях, так и в этом, он решительно отверг любой предлог для введения чрезвычайного положения.
Заговорщики пытались прикрыть свои действия конституционной законностью, но они были непоследовательны и совершили большую ошибку, создав и действуя под руководством нового и, вероятно, неконституционного "чрезвычайного комитета". Этот факт лишил Ельцина, как законного президента России, и других военных возможности заручиться поддержкой или, по крайней мере, нейтрализовать многих, кто, хотя и очень неохотно не подчинялся приказам начальства, был склонен остаться в стороне и не подчиняться приказам мутного самосозданного комитета, тем более что вскоре стало совершенно ясно, что Горбачев не болен, а находится в недобровольном заключении.
Общая реакция по всей стране заключалась в том, чтобы продолжать жить повседневной жизнью и посмотреть, что принесут новые события. Некоторые, на всех уровнях, с подозрением отнеслись к заявлению о болезни Горбачева, и это подозрение росло. Некоторые были напуганы и расстроены таким поворотом событий; другие были рады увидеть признаки подавления закона и порядка и, возможно, более предсказуемой и менее инновационной политики. Но большинство людей просто смирились и ждали. На высоком уровне политические лидеры, занимающие посты в республиканских и региональных органах власти и в Коммунистической партии, также были склонны ждать и смотреть.
Наиболее очевидным и важным исключением была активная оппозиция лидеров России, Казахстана, Кыргызстана - Ельцина, Назарбаева и Акаева, а также лидеров Латвии, Литвы, Эстонии и Молдовы. Наиболее заметными в активной поддержке были другие лидеры Центральной Азии и Азербайджана, реакционный лидер отделившейся "Республики Днестр" в Молдове Игорь Смирнов и лидер Коммунистической партии Латвии Альфред Рубикс. Но, опять же, большинство, включая лидеров Украины, Беларуси, Узбекистана, Армении, Грузии и большинства регионов России, перешли от апатичной поддержки (основанной в основном на ожидании успеха переворота) к апатичной оппозиции с изменением хода событий.
Большинство региональных организаций Коммунистической партии заявили о своей поддержке переворота, но многие колебались, а некоторые выступили против. Некоторые из колеблющихся или поддерживающих республиканских лидеров были вынуждены вскоре покинуть сцену, но многие остались и выжили в качестве лидеров новых независимых республик, особенно в Центральной Азии и на Кавказе.
Среди гражданских лидеров либеральные мэры Москвы и Ленинграда были в авангарде поддержки Ельцина и Горбачева. Также в поддержку советской Конституции и Горбачева выступил патриарх Русской православной церкви Алексей II, хотя некоторые из его священнослужителей рано проявили симпатии к перевороту.
Здесь не место пересказывать историю о промахах заговорщиков переворота или храбрости тех, кто противостоял их попыткам навязать свое правление. Неспособность заговорщиков нейтрализовать президента Ельцина имела решающее значение, как и отказ ключевых военных и сотрудников КГБ выполнять приказы комитета, даже если они были переданы по их собственным законным каналам. Во многом благодаря открытости и законности, которые Горбачев насаждал в течение нескольких предыдущих лет, многие люди на ключевых постах преодолели традиционную тенденцию просто подчиняться приказам. Например, высшее военное командование раскололось, несмотря на то, что министр обороны маршал Язов был ведущим соучастником заговора как член Государственного комитета по чрезвычайному положению, особенно активную роль в заговоре играл генерал Варенников, Заместитель министра и командующий сухопутными войсками, генерал-полковник Лаклислав Ачалов, бывший командующий воздушно-десантными войсками, который в декабре был назначен на новую должность заместителя министра по чрезвычайным ситуациям (например, вспышки насилия на Кавказе). Несколько ведущих фигур в Генеральном штабе также были непосредственно вовлечены в поддержку переворота, в частности, начальник Главного оперативного управления генерал-полковник Владимир Денисов, а после его возвращения в Москву - начальник Генерального штаба генерал Михаил Моисеев. Активную преданность комитету выразил также заместитель министра, командующий войсками ПВО, генерал Иван Третьяк, а устные послания поддержки были направлены несколькими полевыми командирами, в частности ультраконсервативным генерал-полковником Альбертом Макашовым, командующим Приволжско-Уральским военным округом. Командующий Московским военным округом генерал-полковник Николай Калинин подчинился приказу и взял на себя руководство военными действиями в Московской области (хотя он не смог отдать приказ о начале действий некоторых ключевых сил из-за отказа их командиров). Единственным военно-полевым командованием, кроме Московского и Ленинградского военных округов, которому был отдан приказ о начале действий, был Прибалтийский военный округ под командованием генерал-полковника Федора Кузьмина, который подчинился приказу и занял ключевые пункты в Риге, Вильнюсе и Таллине.
Еще
