«Дело в том», — ответил полковник Тилун, немного растягивая фразы, — «что в связи с нехваткой старших офицеров соответствующей квалификации Главный Штаб решил назначить вас начальником авиаотряда. Я назначен начальником штаба оперативной группы, командовать группой будет бригадный генерал Датаил Кастамаш».
«А, нолиец».
«Да, нолиец. По моему мнению, это один из самых способных нолийских военачальников».
Обер немало слышал о Датаиле Кастамаше. В деремско-нолийской войне он прошел путь от поручика до подполковника. Известность ему принесла операция по прикрытию эвакуации нолийской республиканской армии и беженцев. Чтобы обеспечить их посадку на суда в главном портовом городе Республики Нолия, подполковник Кастамаш с разрозненными сводными отрядами численностью до дивизии должен был имитировать попытку контрнаступления республиканцев. С устаревшими, полуисправными пушками (но с неограниченным количеством боеприпасов), взаимодействуя с кавалерийской дивизией, которую было невозможно эвакуировать (для коней не было места на кораблях), он нанес внезапный удар по деремской армии, обошел и разгромил три полка деремцев, захватил восемнадцать мощных осадных орудий.
Лишь на третьи сутки деремцы опомнились и разобрались, что удар нанесен на ограниченном участке и не столь уж большими силами. Но еще два дня Датаил Кастамаш вел ожесточенные баррикадные бои на окраинах города, поддерживаемый огнем главного калибра трех броненосцев. Лишь когда последнее судно отошло от причалов, посланные им команды взорвали склады боеприпасов, береговые батареи и форты (часть фортов, прикрывавших город с суши, была уже либо взорвана при отходе, либо захвачена противником). Еще полдня отдельные подразделения оказывали сопротивление врагу. Тяжело контуженный, Кастамаш был взят в плен, но через три месяца ухитрился бежать и сумел добраться до Тайрасанского Архипелага.
Итак, Обер будет служить рядом с Тиоро. Конечно, «рядом» в данном случае не совсем точное слово, но, во всяком случае, довольно близко. Поэтому Обер совершенно искренне произнес:
«Благодарю за оказанное доверие. Считаю за честь вступить в действующую армию».
Полковник Тилун добавил:
«Приказом военного министра вам присвоено звание подполковника».
Обер ответил в полном соответствии с уставом:
«Служу Федерации народов Тайрасана!»
«Вольно, подполковник!» — полушутливым тоном отозвался Тилун.
Колонна грузовиков, натужно урча моторами, тащилась через выжженное солнцем безводное плоскогорье Дапаррат. Над колонной висел разведывательный дирижабль. Пока все было спокойно. До перевалов, после которых начнется спуск в лесистые долины, оставалось не более двух сотен километров. Если все пройдет гладко, то к ночи удастся, наконец, миновать это богом забытое место. Командир отдельной бригады деремских войск, бригадный генерал Шатакир, оперся локтем о дверцу автомобиля и почти тут же с проклятием отдернул руку. До полудня еще было далеко, но тропическое солнце так раскалило металлический кузов, что он обжигал даже через ткань мундира.
Урчание автомобильных двигателей заглушало все прочие звуки, так что аэроплан сначала увидели, а потом уже услышали. Небольшая механическая птичка, весело стрекоча мотором, приближалась. Молоденький лейтенант-порученец с маленькой щеточкой усов над верхней губой вскочил на подножку автомобиля, чтобы лучше видеть, и приложил руку к козырьку фуражки, чтобы защититься от слепящего солнца.
«Смотрите, аэроплан!» — с мальчишеским восторгом закричал он.
«Сядь!» — недовольно оборвал его Шатакир. — «Чему ты радуешься? Скорее всего это вражеский разведчик».
Аэроплан быстро приблизился к дирижаблю деремцев и с дирижабля на всякий случай ударила пулеметная очередь. Аэроплан лег на крыло, развернулся и стал набирать высоту, уходя из зоны обстрела. И тут пулемет застучал снова — на этот раз стрелял аэроплан. Он прошел над тушей дирижабля, потом развернулся и прошел еще раз, стреляя из пулемета, затем еще раз. Было видно, как туго натянутая оболочка начала сморщиваться, потом вспыхнула и вся сигара в мгновение ока превратилась в огромный факел бледного на ярком солнце пламени. Пылающая оболочка, быстро превращаясь в бесформенные лохмотья, падала вниз, влекомая тяжестью гондолы. Через несколько десятков секунд все было кончено.
Остатки дирижабля догорали на земле. В этом костре сначала рванули баки, подняв огненное облако, а через некоторое время стали с треском рваться пулеметные патроны. Аэроплан постепенно удалялся, вскоре совсем растаяв в белесо-голубом небе. Шатакир велел не останавливаться. Если их местонахождение обнаружено, то противник попробует перехватить их у перевалов. Правда, разведка уверяла, что войска противника есть только южнее гор, не ближе, чем в трехстах километрах от перевалов, и численность их незначительна. Но даже если там есть всего лишь рота пехоты и батарея полевых пушек, на перевале они могут устроить немало неприятностей.
В подкрепление невеселых мыслей бригадного генерала Шатакира через два часа с небольшим в небе был замечен еще один аэроплан, затем еще один и еще… В небе тройками плыли сразу пятнадцать аэропланов. Это были необычно большие воздушные машины. Можно было различить по одному светящемуся диску пропеллера у каждого крыла. Аэропланы стали снижаться над колонной.
«Сейчас начнут обстреливать из пулеметов» — с тревогой подумал бригадный генерал. Но аэропланы не стреляли. От них оторвались и полетели вниз небольшие черные капли.
«Бомбы!» — успел сообразить Шатакир за секунду до первых взрывов.
Первая череда разрывов бомб легла в стороне от колонны. Вторая также легла в стороне, но ближе, и по кабинам и брезентовым тентам нескольких автомобилей застучали осколки. Следующие бомбы легли совсем рядом…
Когда осела пыль, поднятая последними взрывами, а гудение удаляющихся аэропланов затихло, взору генерала Шатакира предстало печальное зрелище. Огромная колонна почти в двести грузовиков превратилась в автомобильное стадо. Многие шоферы, пытаясь уйти из-под бомб, покинули колонну и разъехались в разных направлениях. Некоторые грузовики при этом столкнулись. Несколько машин горело чадными кострами, в одной из них рвались боеприпасы.
Впрочем, потери были не слишком велики. Всего шесть грузовиков сгорело и еще девять машин потеряли ход. Через полчаса, после того, как старшие офицеры, изрыгая ругательства и потрясая револьверами, навели какой-то порядок, колонна смогла тронуться дальше. Однако не прошло и трех часов, как в небе опять показались аэропланы и кошмар начался снова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
