— Привет, — говорю, подходя ближе, не зная, что еще сказать.
Но только Жен успевает поднять голову, как открывается соседняя дверь, и из нее появляется Мурзалиев.
— Кирилл? — удивляется он. — Кто вас сюда впустил?
Хм, посмотрел бы я на того, кто попытался бы меня остановить. Думаю, это не вышло бы даже у Рашида. Особенно если учесть, как накалились в последнее время наши с ним отношения. Наперекор бы прорвался!
— Я вернулся с похорон Алисы, — отвечаю сухо. — Там весьма удивились отсутствию… некоторых врачей. Решил проверить, все ли в порядке.
— Мне нужен был толковый ассистент для пересадки сердца, — спокойно отвечает Рашид, кивая на Жен. Он легко догадывается, о чем идет речь. То есть, я так понимаю, суть претензий ему ясна еще на подлете. Это интересно.
— Либо ваш «толковый ассистент» метит в нейрохирурги и не очень-то понимает в кардиооперациях, либо я чего-то не знаю — а это центру не на пользу, — не удерживаюсь от шпильки, издевательски выгибая брови. Какая была надобность загружать именно Жен? То ли у меня какая-то мания, то ли Рашид темнит. Даже не дал ей ответить самой. Сразу бросился грудью на амбразуру.
— Врач обязан разбираться в разных областях, — начинает он свою песенку.
— Серьезно? Именно сегодня, после такой длинной смены ей нужно было поднять навык? Или это все-таки наказание?
Конечно, наказание. И, кажется, я знаю за что. Умнее было бы промолчать, ведь именно я — тот человек, который любил женщину Рашида в том самом Выборге… И, тем не менее, меня настолько раздражает мысль о намеренной мести, что не удержаться. Черт возьми, он прекрасно знал, куда и с кем ее отпускает. Он знал о моем отношении к Жен, даже советовал съесть вожделенную «таблетку», чтобы вылечиться. И, в конце концов, это я вломился в ее номер, я ее поцеловал первым. На меня, значит, он нападать опасается, а на нее можно?
— Это работа, а не…
— Так, все. Хватит! Я еще не разучилась разговаривать, — прерывает нас Жен, поднимаясь на ноги. — С кардиопациентами я веду себя неадекватно, это ни для кого не секрет. Просто вы не хотели, чтобы я поехала к Алисе. И поскольку вы начальник, ослушаться я не могла. Да, иногда приходится работать в таком режиме — не спорю, но не надо врать, что сегодня такая необходимость была!
— Доктор Елисеева… — гневно начинает Мурзалиев, предупреждающе сверкая глазами. Будто она сказала что-то лишнее, что-то не то…
— Нет, послушайте! Я не такая, как вы. Из-за происходящего я чувствую себя просто отвратительно. Не могу сказать, что очень хотела поехать на похороны Алисы — мне тяжело смириться с несправедливостью ее ухода, — но в итоге все эти часы я переживала за свое отсутствие, боялась за пациента, а еще завидовала, потому что, в отличие от меня, ему сердце досталось. Я чувствовала себя виноватой со всех сторон. Если вы не заметили, ваш толковый ассистент был не собран всю операцию! А еще вынуждать меня не ехать на похороны таким образом было попросту жестоко. Не хочу повторений, и больше вам подыгрывать не стану! Финита ля комедия.
С каждым словом Жен я все больше хмурюсь. О чем она говорит? Подыгрывать? Не понял, что это значит, но сейчас важно другое: насильно загнать ее в операционную и не пустить таким образом на похороны — действительно чересчур. Рашид мог бы честно сказать, и она бы послушалась. Так почему он так себя повел?
— Доктор Елисеева, можно с вами пообщаться в моем кабинете? — ледяным тоном спрашивает Мурзалиев.
— Нет, нельзя, — отвечаю резко и толчком распахиваю дверь операционной, откуда только что вышел Рашид. Понятия не имею, увезли ли пациента, а оттого разворачиваюсь спиной к окошку, дожидаясь, пока собеседники явятся тоже. — Я жду объяснений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Каких объяснений, Харитонов? — спрашивает Мурзалиев, прислоняясь спиной к стене и скрещивая на груди руки. — Хотите, чтобы я озвучил свои претензии к вам?
Замечаю, как Жен после этих слов опирается одной рукой о раковину и, будто в неверии, качает головой.
— Видимо, да, — отвечаю, хотя более чем уверен, что приятного не услышу.
Мы довольно долгое время смотрим друг на друга и молчим. Полагаю, сейчас я узнаю много подробностей, а также степень осведомленности Рашида по поводу случая в Выборге, однако результат превосходит все ожидания:
— Кирилл, ваша супруга — Вера Павловна — один из акционеров исследовательского центра. Как думаете, ей придется по вкусу, что вы прямо в этих стенах крутите роман с одной из сотрудниц?
Слова Рашида заставляют меня нахмуриться. Что не так с этим человеком? Или с ним все так и что-то не так с кем-то другим? Я снова довольно долгое время не отвечаю, анализируя происходящее. Рашид смотрит мне в глаза совершенно спокойно. В нем нет и, кажется, никогда не было ненависти ко мне как к человеку, который крадет его женщину. И в душу впервые закрадываются подозрения.
— Доктор Мурзалиев, не думаю, что Вере Павловне есть принципиальная разница, где именно я кручу романы, если уж таковые имеются. А еще Вера Павловна в данный момент подписывает документы о разводе, оговаривая условия раздела совместной собственности — в том числе и акций центра — с юристами. Заметьте, не с вами! И принимать эти условия, что самое интересное, буду тоже я, а не вы.
Гробовое молчание подсказывает, что от меня ожидали совсем не такого ответа. Что ж, и я не ожидал, что мне выдвинут счет только по данной статье. Помнится, утверждая Рашида в должности главы центра, я радовался мысли, что он пойдет на все что угодно, дабы его спасти, но я как-то совсем не рассчитал, что тоже попадаю в категорию риска. Сейчас, судя по всему, как помеху пытаются убрать меня самого. Вот только, увы, Мурзалиев просчитался. Он не в том положении.
— И если уж вы так хотите сохранить свою должность вместе с центром, спешу напомнить, что я должен быть вами доволен. Никак не вы мной! Думаете, в последнее время вы в этом преуспели?
Уголки его губ опускаются вниз, и на лице проступает… раскаяние?
— Я не хочу, чтобы все, над чем мы годами работали, вы пустили по своей прихоти с молотка. Про вас говорят, что вы счастливчик, Кирилл. Но я не из таких. Мне приходится прикладывать усилия, а, значит, и ценить то, что сделано.
— Я тоже ценю то, что вами сделано, Рашид. Поверьте, это единственная причина, по которой вы все еще занимаете место главы центра. Но, если еще раз влезете в мои дела, это изменится.
Едва договорив, подхватываю под локоть Жен и тащу ее к выходу. Помнится, кое-кто задолжал мне объяснения, и самое время потребовать их с процентами!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я влюбленный дурак. Как не заметил, насколько далеки они друг от друга? Пусть я был занят конфликтом с Верой, пусть мне было неприятно зрелище Жен и Рашида вместе, но как можно было не заметить их холодность, полное отсутствие заботы и постоянное недовольство друг другом? Удивительно, что я вообще насторожился, когда Мурзалиев предъявил мне претензии по поводу Веры, а не Жен. Видимо, смешно было даже предполагать, что этот робот-человек способен поставить свое положение в центре под удар из-за женщины. Он ничего не чувствует к Жен. А она… Она просто считает себя виноватой и подыграла. Подыграла!
