Царское Село было любимо Екатериной II. В 80-90-е гг. XVIII столетия по проекту архитектора Ч. Камерона построили галерею, получившую название «Камеронова галерея» — одно из прекраснейших архитектурных сооружений XVIII столетия.
Не один Могилев удостоился чести принимать высокого чужеземного гостя: Австрийский император ездил оттуда в Москву, а потом и в Петербург, куда государыня возвратилась прямо из Белоруссии. Любопытный Иосиф осматривал все примечательности в городах, мимо которых проезжал, восхищался Москвой, ее старинными, величественными дворцами, ее живописными окрестностями.
Оставив древнюю столицу Русских, Иосиф с удивлением для себя меньше чем через трое суток оказался в новой столице. Здесь на каждом шагу удивление его увеличивалось. Все, что рассказывали ему о красоте и великолепии города, так недавно созданного, показалось ему недостаточным, когда он собственными глазами увидел чудесное творение Петра. Кто из иностранцев мог ожидать, что в такое короткое время напротив скромного жилища основателя столицы возвысится величественное здание дворца его наследников, что в пышных комнатах этого дворца будет часто решаться участь Европейских государств! Конечно, никто, когда сам Иосиф, видевший все собственными глазами, едва верил им: так все, окружавшее Екатерину, было похоже на волшебный мир! Император особенно чувствовал это в Царском Селе, пышные красоты которого в самом деле поражали всех, видевших их. Кроме прелестей природы и искусства, так прекрасно соединенных в этом очаровательном месте, Екатерина для развлечения своего гостя каждый день придумывала новые удовольствия. Балы, спектакли, концерты беспрестанно сменяли друг друга, то же разнообразие наблюдалось и в прогулках: начинаясь в Царскосельском саду, они часто заканчивались в Павловском; даже обеды не были одинаковы.
Великий князь Александр Павлович в 1787 г. Гравюра Скородумова.Александр Павлович (1777–1825) — первый сын Павла Петровича и Марии Федоровны, любимый внук Екатерины II, впоследствии император Александр I. Он рос в атмосфере сложных родственных отношений между бабушкой-императрицей и родителями. Нянькой Александра была Англичанка. В качестве воспитателя к нему был приставлен Швейцарец, республиканец Фридрих Цезарь Лагарп.
Граф Фалькенштейн был и в Кронштадте, и даже в Сестребеке. Восхищенный Россией и получив удостоверение в дружеском расположении Екатерины, Иосиф оставил нашу северную столицу, исполненный глубокого уважения и преданности к ее повелительнице.
Австрийский император был не первым царственным гостем Екатерины: Шведский король Густав III и брат Фридриха II, принц Генрих Прусский, приезжали за несколько лет до него. Принц Генрих был даже не один раз, и приезд его в 1776 году имел важные последствия: супружество наследника Русского престола с племянницей Фридриха, принцессой Вюртембергской[416], известной всем нам под драгоценным именем императрицы Марии Федоровны. Она была второй супругой великого князя Павла Петровича. Первая — принцесса Гессен-Дармштадтская[417] Августа-Вильгельмина, названная при миропомазании Натальей Алексеевной, — жила очень недолго в России и скончалась в том самом 1776 году, когда Прусский принц был в Петербурге. Он был свидетелем сильного горя цесаревича о потере нежно любимой супруги, старался вместе с императрицей утешать его и через несколько месяцев после случившегося предложил ему в супружество свою племянницу. Великий князь ездил с ним в Берлин и от самого Фридриха Великого получил руку прелестной невесты, а вместе с ней — то редкое, семейное счастье, которым наслаждался в продолжение всей своей жизни. Первым сыном Павла Петровича и Марии Федоровны, первым утешением их великой родительницы был великий князь Александр, родившийся 12 декабря 1777 года. Это был впоследствии наш незабвенный император Александр I.
Барон Гримм. Гравюра.Барон Мельхиор Гримм (1723–1807) — Немецкий писатель, состоявший в дружеской переписке с императрицей Екатериной II. С ним она советовалась по важнейшим политическим вопросам и вопросам воспитания. Именно барон Гримм рекомендовал Екатерине II воспитателя для внука Александра.
Князь Потемкин-Таврический
Много людей, знаменитых своими величайшими дарованиями, появилось при Екатерине: ее гений умел находить таких людей, умел извлекать их из неизвестности и, украсив всем блеском, которого они были достойны, открывал перед ними те поприща, где они могли быть вполне полезны обществу. Среди лиц, вознесенных Екатериной таким образом на такую почетную высоту, князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический занимает первое место по значимости тех деяний, которые в истории нашего Отечества неразлучно связаны с его именем.
Отец Григория Александровича был небогатый отставной майор, служивший в гарнизонном[418] полку. После своей отставки он жил в маленьком поместье, недалеко от Смоленска, и здесь-то в сентябре 1739 года у него родился сын, впоследствии столь знаменитый. Вовсе не догадываясь о его будущей известности, скромный майор, часто терпевший нужду из-за своего стесненного материального положения, заботился только о том, чтобы оставить сыну более хорошее состояние и определить на такую службу, которая бы не была связана с невозможными для него издержками.
Рассуждая таким образом, он не находил ничего лучше духовного звания и поэтому дал своему сыну первое образование в Смоленской семинарии[419]. Наслушавшись в детстве о своем предназначении, молодой Потемкин, казалось, проявил к нему склонность и впоследствии. После курса в семинарии он был переведен в Московский университет, где по своим способностям и прилежанию считался одним из лучших учеников. Но, получив в 1756 году золотую медаль за успехи, он совсем перестал ходить в университет и все время проводил с монахами Заиконоспасского и Греческого монастырей. Потемкин, казалось, любил поражать неожиданностью своих поступков и непостоянством своего вкуса. Последнее было его отличительной чертой на протяжении всей жизни и особенно обнаружилось в то время, когда ему надо было выбрать образ жизни. Все ожидали, что он изберет монашество или гражданскую службу, которая со временем могла бы привести его к желаемым почестям; но, к удивлению всех, Потемкин избрал другой путь. Он захотел стать военным. Военная служба была в то время дорогостоящим занятием для людей, желавших и имевших возможность отличиться, но это было затруднительно для бедного молодого человека: Потемкин нуждался в пособии. В устройстве его дел принимал участие Амвросий, архиепископ Крутицкий и Можайский, тот самый, который потом — во время чумы — погиб от Московских мятежников. Он особенно любил умного Григория Александровича. Видя его мужественную прекрасную внешность, его величественный, можно сказать даже, колоссальный рост; восхищаясь его редкими способностями и как будто предчувствуя, что они приведут его любимца к желаемой цели, он одобрил его намерение и дал ему средства исполнить его: пятьсот рублей сделали Потемкина богачом. Получив их от своего доброго друга, он тотчас же отправился в Петербург и записался в конную гвардию.
Предчувствие не обмануло Амвросия: Потемкин вскоре был замечен в полку не только как усердный исполнитель своих должностных обязанностей, но и как образованный молодой человек. Не обольщаясь этим лестным мнением своих начальников и товарищей, он, напротив, старался в полной мере заслужить его и почти все свое свободное время проводил за изучением Французского языка, которым тогда мало занимались в университете и который был необходим для людей высшего общества, а молодой Потемкин непременно хотел принадлежать к нему. И это желание, и вообще все его мечты о возвышении скоро начали осуществляться самым странным, неожиданным образом.
Офицеры пехотного полка в армии князя Потемкина 1788–1791 г.Это было в день восшествия на престол императрицы Екатерины и почти в те самые минуты, когда она принимала от гвардии[420] присягу на верность. Окруженная полками, государыня верхом на прекрасной лошади держала в руках шпагу, для которой вдруг вздумала попросить темляк*. Потемкин, бывший в это время вахмистром[421] в своем полку, был одним из первых, услышавших слова императрицы. Сорвать свой собственный темляк, подъехать к государыне и поднести его было делом одной минуты для молодого, ловкого, пламенно усердного гвардейца. Со своей обычной благосклонностью императрица приняла эту услугу, и Потемкин хотел уже отъехать к своему месту, как вдруг его лошадь, привыкшая к эскадронному[422] ученью, остановилась возле лошади государыни и, несмотря на все усилия всадника, не хотела отойти от нее.
