Самой большой болью для Фирэ стало предательство родного брата: потеряв интерес ко всему, Дрэян остался с мерзавцами. Источник сладких иллюзий иссяк, сны померкли, началась жестокая реальность без той, за которую он всерьез готов был бы умереть, только прикажи она это сделать…
Тессетен видел страдания приемного сына, не прекращавшиеся из-за обилия страшных событий, что следовали чередой, но слов утешения не подыскивал. Что тут сделаешь? Это жизнь, жестокая и серая. В тот день, когда с щенком-Натом на ладони входил в палату к изломанному шестнадцатилетнему приятелю, Сетен вот тоже не думал, что менее чем через четверть века всерьез пожелает Алу смерти. А мог ли он, впервые осторожно касаясь губами губ любимой девушки, просто хотя бы вообразить, что, прожив с нею двадцать лет рука об руку, совершит непростительный промах и навсегда зачернит свое сердце смертельной виной перед нею?!
Экономист встряхнулся. Друг и кулаптры вовсю обсуждали его слова, а Нат, подняв умную морду, смотрел так, будто читал в душе у хозяйского друга. И снова все поплыло, накрыло волной, мир погас…
* * *
— Значит, мы вполне можем рассчитывать на победу?
Саткрон чуть придержал свою гайну, и кулаптру из его отряда пришлось повторить маневр, чтобы не оказаться спиной к командиру. Все знали, что Саткрон сочтет это за неуважение, и провоцировать его ярость не хотелось никому. Кроме прочего, и выстрел промеж лопаток от него заработать очень просто…
— Да, командир, можем.
— А то, что у них сам советник Паском, стерва Афелеана, потом этот выродок-северянин наконец — не меняет дела?
— По численности военных единиц мы превосходим их в несколько раз.
Целитель замолчал. Он остался с войском Саткрона не оттого, что разделял националистические взгляды его лидера. Понимал он также, что вчерашний подчиненный Дрэяна взбешен из-за ускользнувшей прямо из рук удачи: после таинственной смерти атме Ормоны Саткрон потерял возможность заполучить власть, к которой всеми способами стремился много лет, ограничивая себя во многом и даже рискуя головой. Но именно из-за гибели Ормоны кулаптр и не присоединился к окружению Паскома, еще совсем недавно бывшего ему начальником.
Еще до погребения жены Тессетена по городу поползли противоречивые слухи и кривотолки.
Женщины твердили о любовной подоплеке трагедии и припоминали случай в рухнувшем павильоне Теснауто, когда Ал и Ормона были столь неосмотрительны в своих отношениях, что вызвали гнев у ее супруга и вынудили его бросить Вызов старому другу.
Мужское население в эти сентиментальные глупости не верило. Ни один уважающий себя ори — а Тессетен был именно таким — не нанесет вред своей попутчице на основе такой чепухи, как ложная или даже действительная ревность. Это была очевидная борьба за власть между лидерами кула-орийской эмиграции, и роковой удар нанес не Сетен, а Ал, однако Тессетен зачем-то взял вину на себя. Говорили, что это из-за нервной горячки. И в самом деле — мало ли как можно себя опорочить, если ничего не соображаешь!
Поскольку гвардия Кула-Ори сплошь состояла из мужчин, то вполне естественно, что здесь бытовала версия борьбы за власть. После отъезда гражданских в какой-то секретный Новый город, о котором даже Саткрон узнал только по ходу дела, открылись новые обстоятельства, прежде целителю неизвестные. Оказывается, делегация из Тепманоры была перебита гвардейцами Саткрона, и об этой миссии раньше не знал никто, кроме них и Дрэяна. Но кто поручил устранить северян? Ал? Тессетен? Паском? Кулаптр предпочел бы считать Сетена явным игроком, а Паскома и Ала, привыкших загребать жар чужими руками, — закулисными. Атме Тессетен из-за своей болезни, так некстати приковавшей его к постели, поручил выполнить поручение в Тепманоре жене, и та провела все блестяще, после чего стала не нужна ни Паскому, ни Алу. Ее подкараулили и попросту убили: натравили волка, она упала с напуганного жеребчика и, возможно, потеряла сознание, потому что окажись Ормона в состоянии действовать, убийце никто бы не позавидовал, уж кулаптр знал это не хуже Помнящих и менталов… А потом туда примчался Тессетен, помутился рассудком и сдуру взял вину на себя. Вот такой виделась картина происшествия большинству тех, кто остался в городе переселенцев. И служить интриганам захотели немногие. Даже благородный атме Дрэян, который, как поговаривали, испытывал чувства к жене северянина и после ее гибели был просто раздавлен, и тот остался с Саткроном, не желая больше видеть ее убийц.
— Значит, выступаем сегодня же! — прервал его мысли Саткрон, поворачивая гайну к комплексу Теснауто: они стояли точно на том месте, где разыгрался Поединок между Ормоной и кем-то из ее убийц. Кулаптру казалось большим лицемерием то, что Учитель Ала велел установить здесь вместо памятника скульптуру, сделанную атме Тессетеном. Мраморные мужчина и женщина замерли в одном из па сложного старинного танца, и стремясь друг к другу, и друг другу противоборствуя.
Целитель покорно опустил голову и не поднимал до тех пор, пока не послышался удаляющийся глухой стук копыт.
* * *
Правитель Оритана не успел довершить начатое. Природа сделала это за него.
Едва он с советниками из военного блока спустился в секретный бункер, чтобы отдать последние распоряжения и стиснуть ладонью роковой кристалл, реагирующий только на его генокод, отовсюду донесся страшный вой и грохот. Никто не понимал, что происходит. Офицеры только переглядывались, изображая условную невозмутимость. Господин Нэсоутен подумал было, уж не нанесла ли Аринора упреждающий удар, однако никаких сообщений от обороны не поступало.
Земля подпрыгнула, и все, кто был в бункере и что было в бункере, оказались на полу.
Огромные шары зданий Оритана и Ариноры раскалывались на кусочки, хороня под собой ничего не понимающих людей. Кто-то успел спрятаться в подземных помещениях, тоже полагая, что враждебное государство нанесло удар распада, кто-то остался под обломками.
И уже никому из них не довелось узнать, что случилось на самом деле.
Ни южане, ни северяне не успели выпустить скрытые в недрах смертоносные ракеты. Оритан занял точно полярное положение через сорок три минуты после начала второго Потрясения. Это был столь стремительный дрейф земной коры, что в океанах кипела вода из-за выплеснутой из расколотых недр огненной крови и зарождались гигантские волны, а на суше вырастали новые горные хребты, пересекались каньонами равнины и поворачивались вспять реки. К тому времени на умирающих континентах в живых уже не осталось ни одного южанина или северянина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
