теперь иногда дописывал, дополнял следующие, посмеиваясь в душе над сами собой: тоже мне поэт… Но это отвлекало, и даже снимало ненадолго постоянный прессинг.
«Я есть хирург районный, с утра уж заведённый.
В желудке кроме кофе — гастрит и доширак.
Дежурю сутки третьи, как есть, за всё в ответе,
Пропахший потом, кровью и с гипсом на ушах…»
Через несколько дней вечером дописал:
«Пробежка в отделении, поправки к назначениям,
Осмотры в перевязочной, коррекция гипсов.
На вызовы к начальнику, заявки, заявления,
Отчёты, справки, выписки и ксерокс полисов…
Ещё два круга адовых — осмотры, консультации…
Но, наконец, пустеет больничный коридор.
Быть может в этот раз дойду до ординаторской,
Чтоб в тишине расслабиться, забыв про этот вздор.»
Не шибко красиво, конечно, но смешно. А после одной из удачных операций в голове возникли вот такие строчки:
«Прыжок в операционную — да здравствует спокойствие!
Наркоз уже подействовал, лишь тикают часы.
Стандартные движения, — дай Бог, чтоб без экзотики,
Зашьём, прошьём и вытащим, как в прошлые разы!».
Никита улыбнулся, представив, что бы Вера сказала, если бы он решился дать ей это прочитать. Ну, сказала бы, что во-первых — это плохие стихи, во-вторых, слишком наивные… И так далее. Но ничего он не будет ей показывать. Это ведь даже не стихи. Это так — лёгкие мысли, которые помогают расслабиться.
Он достал из шкафа дежурную подушку и вытянулся на старом потрескавшемся кожаном диване. Ноги и спина гудели от усталости, как электрические провода, ступни упирались в подлокотник дивана, но всё-таки здесь можно было полежать в тишине и одиночестве. Надолго ли? Никита привык засыпать мгновенно, также, как и просыпаться. Он провалился в никуда.
Его разбудил звонок из приёмного отделения. Он машинально посмотрел на часы — удалось поспать целых два с половиной часа. Дежурная медсестра сообщила, что скорая везёт тяжёлого больного из Никольского. «Острый живот». Скорее всего — прободная язва. Пока едут, есть полчаса в запасе. Он позвонил в операционную, предупредил медсестру, которая, видимо, тоже где-то прикорнула. Эту пожилую сестру он очень уважал: она всегда была готова к работе, предельно внимательна и в сложные моменты операции, например, когда внезапно у больного начиналось кровотечение и не хватало руки, чтобы зажать сосуд, могла помочь лучше, чем растерявшийся мальчик-интерн, стоявший рядом ассистентом…
Ещё можно успеть заварить и выпить кофе.
В конце недели из Питера позвонил отец. Сообщил, что выезжает в Вологодскую область через несколько дней. У него есть дела на смежном предприятии в Череповце, там надо будет задержаться на несколько дней.
— Будете выезжать из Череповца, позвоните мне. Я забронирую самый лучший номер. Конечно, в нашей гостинице номера скромные, но для избранных есть и получше.
Никита знал, что говорил: почти все сотрудники местного отеля так или иначе отметились либо в больнице, либо в поликлинике. Заведующего хирургией там отлично знали: пару лет назад он успешно прооперировал оскольчатый перелом голени их директору. Начальник теперь бегает по лестницам гостиницы, как ни в чём ни бывало.
Утром Никита позвонил главному хирургу области. Это был опытный специалист предпенсионного возраста, обладавший весьма заметной особенностью: главный хирург был страшным матершиником. Никита часто вспоминал, как однажды позвонил ему в самый разгар оптимизации здравоохранения, чтобы попросить сохранить в его отделении ставку хирурга, единственную вакантную ставку, оставшуюся в больнице. В ответ он услышал такую классическую брань, о существовании которой не догадывался. До сих пор он думал, что офицерский сленг, который он слышал в армии — это предел человеческой фантазии, но оказалось, что это не так. Никита пожалел, что их разговор сейчас не слышит в Москве белокурая дама — оптимизатор.
— Если эти реформаторы сократят в области ещё хоть одну ставку хирурга — уволюсь сам к чёртовой матери (далее опять был мужской фольклор)! Пусть министерские начальники сами сюда приезжают и оперируют больных!
Но ставку хирурга для Никитиного отделения он всё-таки отстоял.
Контакт у них был отличный. Пару раз в год областной начальник приезжал в ЦРБ, внимательно изучал истории болезни, осматривал тяжёлых хирургических больных в реанимации. И даже успешно проводил плановые операции, назначенные на текущий день. Никита иногда звонил ему, чтобы посоветоваться о тактике ведения особо сложных больных. Некоторых, особенно тяжёлых, главный хирург переводил в областную больницу. Напрямую договариваться с больницей не всегда получалось — в связи с повальным сокращением там также не хватало специалистов и хирургических коек — больные лежали во всех коридорах. Ну, а однажды Никите, который не был в отпуске целых три года, удалось всё-таки отдохнуть с помощью того же главного хирурга, который прикомандировал на время его отсутствия специалиста из областной больницы. Можно представить, каких усилий это ему стоило!
Вот и сегодня Никита решился опять отпроситься в отпуск, хотя бы на две недели.
— Чего так? Ты же знаешь — везде проблема с кадрами. А сейчас лето — надо всех как-то отпустить отдохнуть. Найти тебе замену будет сложно.
— Я понимаю. Но у меня отец прилетел из Хабаровска. Мы много лет не виделись. Если что — я в городе, никуда не уезжаю.
— Ладно. Посмотрю, что можно сделать.
Главный хирург и здесь помог: замена Никите появилась. Он подписал у своего главного врача заявление об отпуске, и забронировал номер в гостинице для прикомандированного специалиста.
Отец позвонил из Череповца в пятницу вечером, когда Никита был дома.
— Завтра после обеда я выезжаю к вам на машине. Директор здешнего завода отписал мне свою старенькую Ниву во временное пользование, мне надо в ней покопаться, чтобы в дороге не было никаких сюрпризов.
— Пётр Васильевич, я завтра дежурю. Меня некем заменить. В понедельник выйдет на работу вместо меня командированный из Вологды врач, а я уйду в отпуск. У нас будет время пообщаться. Вы поезжайте сразу в гостиницу. Я сегодня договорюсь насчёт приличного номера. Позвоните мне, когда устроитесь.
— Не суетись, Никита. Я — человек непривередливый. В командировках даже на сдвинутых стульях иногда приходится спать.
Никита засмеялся.
— Ну…. Сдвинутые стулья — это перебор. Я думал, что сейчас большие начальники располагаются в люксовых номерах пятизвёздочных отелей…
— Ты путаешь… Я ведь — не депутат, не чиновник, не бизнесмен. Я — производственник. И по долгу службы бывал в таких местах, где единственный крохотный Дом приезжих всегда забит командировочными до отказа. Конечно, как приеду в ваш город, сразу позвоню.
— Если не отвечу — значит, я в операционной.
Была суббота, выходной день. В больнице не было ежедневной суеты. Свежо
