— Раздень меня, только медленно, — прошептала она мне на ухо. Я повиновался — и начал медленно-медленно снимать с нее свитер, потом юбку, потом блузку, потом чулки. Машинально попытался было сложить вещи поаккуратнее, но тут же сообразил, что нужды в этом нет, и оставил все как есть на полу. Теперь была ее очередь. Так же медленно она стянула с меня галстук от Армани, потом “ливайсы”, потом рубашку. И затем в одних трусиках и узеньком лифчике встала передо мной во весь рост.
— Ну, как? — улыбнулась она.
— Здорово! — сказал я. Бесподобное тело. Фатальная, девственно-дикая, страшно возбуждающая красота.
— Как“ здорово”? — не унималась она. — Скажешь понятнее — не пожалеешь. За мной дело не станет.
— Сразу детство вспоминается. Школа… — сказал я искренне.
Несколько секунд она, озадаченно щурясь, разглядывала меня, словно какое-то чудо света, — и, наконец, широко улыбнулась:
— Слушай, а ты уникальный!
— Что… Ужасно ответил?
— Вовсе нет! — рассмеялась она. Затем придвинулась ко мне близко-близко — и сделала то, чего за все тридцать четыре года со мной никто никогда не делал. Нечто очень интимное — и вселенски-громадное, до чего человеческому воображению просто не додуматься. Хотя кто-то все же додумался… Я расслабил все мышцы, закрыл глаза и поплыл по течению. Весь сексуальный опыт моей жизни не шел ни в какое сравнение с тем, что сейчас вытворяли со мной.
— Ну как? Неплохо? — шепнула она мне на ухо.
— Н-неплохо… — только и выдохнул я.
То была божественная музыка, которая успокаивает психику, освобождает тело и усыпляет всякое чувство Времени. Утонченнейшая интимность, полная гармония времени и пространства, универсальное общение — пусть даже и в такой ограниченной форме… И все это — за счет списания чьих-то расходов? “Очень неплохо”, — повторил я. Все еще пел Боб Дилан. Что там за песня-то? Ах, да — “Hard Rain”. Я тихонько обнял ее. Она полностью расслабилась — и растворилась в моих руках… Странная штука — спать с красивой женщиной под Боба Дилана за счет списания чьих-то расходов. В старые добрые шестидесятые такое никому и в голову бы не пришло.
“Да это же искусственный образ! — мелькнуло вдруг в голове. — Нажми на кнопку — исчезнет в ту же секунду. Трехмерная эротическая картинка. Запах духов, нежная кожа под пальцами и страстные вздохи прилагаются дополнительно…”
Я прилежно выполнил все, что от меня требовалось, успешно кончил — и мы отправились с нею под душ. Сполоснувшись, завернулись в банные полотенца, вернулись в комнату и стали пить бренди с содовой, слушая то “Дайр Стрэйтс”, то еще что-нибудь.
Она спросила, что именно я сочиняю. Я в трех словах описал ей суть своей работы. М-да, интересного мало, сказала она. Смотря какая тема, сказал я. В общем, я разгребаю культурологические сугробы, сказал я. А я разгребаю физиологические сугробы, сказала она. И засмеялась. Эй, сказала она, давай еще разок поразгребаем вместе сугробы? И мы снова трахнулись, прямо на ковре. На этот раз — очень просто и очень медленно. Но даже в простом и незатейливом сексе она отлично знала, как завести меня на полную катушку. “Откуда ей это известно?” — поражался я всю дорогу.
Уже когда мы клевали носами, сидя бок о бок в огромной ванне, я спросил ее о Кики.
— Кики… — повторила она. — Давно я о ней ничего не слышала. А вы что, знакомы?
Я молча кивнул.
Она набрала в рот воды, сжала губы и фыркнула — смешно и как-то по-детски.
— Пропала она куда-то. Как сквозь землю провалилась… Мы ведь с ней подружками были. Вместе за покупками ходили, по барам шатались и все такое. А потом она вдруг исчезла. Месяц назад или два… Обычная история, если честно. На работе вроде нашей заявлений об уходе не пишут. Кто решил уйти — просто исчезает молча, и все. Мне-то, конечно, жаль, что я без подружки осталась. Уж очень хорошо мы с ней ладили. Но, по большому счету, ушла — и слава богу. Все-таки у нас не в гёрлскауты вербуют…
Ее изящные пальчики пробрались ко мне в пах.
— Ты с ней спал?
— Мы вместе жили когда-то… Года четыре назад.
— Четыре года? — усмехнулась она. — Так давно! Четыре года назад я еще пай-девочкой была и в школу ходила…
— Так значит, встретиться с Кики никакой возможности нет? — спросил я уже в упор.
— Трудно сказать… Даже не представляю, куда она деться могла. Как сквозь землю провалилась. Как в бетонную стену замуровалась. Намертво. Никакой подсказки. Станешь искать — наверняка только время потеряешь. Эй, а ты что… любишь ее до сих пор?
Я медленно вытянул ноги в горячей воде и задумался, уставившись в потолок. Люблю ли я Кики до сих пор?
— Сам не пойму… Но так или эдак — мне позарез нужно с ней повидаться. У меня такое чувство, что Кики сама страшно хочет меня увидеть. И поэтому снится мне постоянно…
— Как странно, — сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Вот и ко мне она иногда приходит во сне…
— В каком сне? О чем?
Она ничего не ответила. Лишь чуть заметно улыбнулась собственным мыслям.
— Хочу еще выпить! — сказала она наконец.
Мы снова вернулись в комнату и стали дальше пить бренди под музыку — прямо на полу. Она пристроилась у меня на груди, я обнял ее. Готанда со второй подругой, похоже, заснули — из спальни никто не выходил.
— Знаешь, — сказала она. — Можешь не верить, но мне с тобой очень здорово — вот так, как сейчас. Честное слово. То, что я по работе должна какую-то роль играть — это здесь ни при чем. Правда, не вру! Ты мне веришь?
— Верю, — ответил я. — Мне тоже с тобой очень здорово. Очень спокойно на душе. Как с одноклассницей…
— Нет, ты точно уникальный! — рассмеялась она.
— И все-таки насчет Кики, — сказал я. — Что, совсем-совсем ничего не знаешь? Адрес, фамилию — ну, хоть что-нибудь?
Она задумчиво покачала головой.
— А мы ни о чем с ней не разговаривали никогда. И имена у нас всех придуманные. Она — Кики. Я — Мэй. Там, в спальне — Мами. У всех только прозвища — три-четыре буквы и все. Про личную жизнь друг дружки вообще ничего не знаем. Пока сама не расскажешь — никто не спросит. Такой этикет. Дружить-то мы дружим. После работы всегда отдыхаем вместе. Но… это не настоящая реальность. Ничего настоящегомы друг о дружке не знаем! Я — Мэй, она — Кики. Реальной жизни тут нет. Имиджи. Вроде и существуем в пространстве, но не заполняем его. Имя у каждой — как бы название очередной фантазии. А фантазии друг друга мы стараемся уважать. Понимаешь?
— Вполне, — кивнул я.
— Кое-кто из клиентов нас жалеет за это… Но они просто не понимают! Мы же не только ради денег этим занимаемся. О своих маленьких радостях тоже не забываем. В клубе членская система, клиент очень благородный. Все стараются нас как-нибудь ублажить. Так что нам в таком придуманном мире вовсе не скучно…
— Значит, вам это нравится — сугробы разгребать? — хмыкнул я.
— Еще как нравится! — засмеялась она. И прижалась губами к моей груди. — Даже в снежки поиграть иногда удается!
— Мэй… — повторил я. — Когда-то я знал одну девчонку по имени Мэй. Рядом с нашей фирмой была зубная клиника, она там в регистратуре работала. Родилась на Хоккайдо в семье крестьянина. И все ее звали “Козочка Мэй”. Очень смуглая и худая как щепка. Славная такая была…
— Козочка Мэй… — повторила она. — А тебя как зовут?
— Медвежонок Пух, — сказал я.
— Прямо как в сказке! — засмеялась она. — “Козочка Мэй и медвежонок Пух”…
— Точно, как в сказке… — согласился я.
— Поцелуй меня! — попросила она. Я обнял ее, и мы поцеловались. Умопомрачительным поцелуем. Как я не целовался уже тысячу лет.
Нацеловавшись, мы стали пить не помню какой по счету бренди под пластинку “Полис”. Вот, кстати, еще одно дурацкое название банды. Это ж как надо сбрендить, чтоб назвать рок-группу “Полиция”? Задумавшись об этом, я не сразу заметил, что Мэй так и заснула, обнимая меня. Сладко посапывая у меня на груди, она больше не походила на гордую королеву. Обычная девчонка с соседнего двора, ранимая и доверчивая. Вечеринка для одноклассников, черт бы меня побрал… Шел пятый час. Пластинка закончилась, наступила абсолютная тишина. Козочка Мэй и медвежонок Пух… Очередная фантазия. Волшебная сказка за счет списания чьих-то расходов. Рок-группа “Полиция”… Ну и денек получился! Я думал, что вышел на верную тропинку — но опять заблудился. Ниточка, которая могла бы привести куда-то, оборвалась. Пообщался с Готандой. Проникся к нему чем-то вроде симпатии. Встретился с Козочкой Мэй. Переспал с ней. Получил удовольствие. Стал Винни-Пухом. Поразгребал физиологические сугробы. В общем, много чего пережил в этот день… Но так в итоге и не пришел ни к чему.
