реакции не добилась.
Наваррские всадники вышли на середину поля, и тогда вперед двинулся Ульцес, а за ним и мы, пока между нашими шеренгами не осталось десять футов пустого поля. У всех под руками поблескивали мечи и кинжалы.
– А я-то думал, ты мертв, Ульцес, – начал Мельгрен с натянутой улыбкой, в основном состоящей из оскаленных зубов.
– А я-то надеялся, что это ты мертв, – парировал Ульцес, пользуясь преимуществом в росте, чтобы смотреть на Мельгрена свысока.
– Увы, не повезло, – ответил Мельгрен. – А как же наша встреча в форпосте? – Он показал за деревья. – У нас есть закуски, если пожелаете…
«Наверняка отравленные», – добавил Тэйрн, но рассеянно, будто поддерживая и другие разговоры – и скорее всего, так и было.
– Не пожелаем, – перебил Ксейден. – Говори, зачем пришел, Мельгрен.
Взгляд генерала перескочил на Ксейдена.
– Нельзя было подпускать тебя к квадранту и на выстрел.
– Сожаление не дает уснуть по ночам? – Ксейден склонил голову набок. – Перейдем к делу. Может, вам заняться нечем, но мы сражаемся за Континент.
– Нечем? – рявкнул Мельгрен, и его лицо пошло пятнами. – Да ты понимаешь, какой ущерб нанес, сбросив виверн на форпосты? На что нам пришлось пойти, чтобы сохранить это в тайне? Скольких гражданских нам пришлось… – Он осекся, сделал глубокий вдох и расправил плечи. – Ты едва не похоронил столетия стараний, продуманной стратегии по защите народа в наших границах.
– Но только в ваших границах, – обвинила его Мира. – Остальные-то могут идти на хрен, да?
Глаза мамы полыхнули от едва сдерживаемого упрека.
– Да. – Мельгрен обратил свой пугающий взгляд на сестру. – Когда спасаешься с корабля посреди шторма, ты спасаешь тех, кто уместится в шлюпку, а потом рубишь руки любому, кто попытается влезть, чтобы он ее не перевернул.
– Бездушная ты мразь, – ответила она.
– Благодарю.
– Мы просто так пришли? – спросил Ксейден. – Или послушать злодейские лекции?
На его мече блеснуло солнце, когда он сменил стойку.
– Мы вас отпустили, – ответил Мельгрен, переводя взгляд между Ульцесом и Ксейденом. – Позволили забрать половину кадетов из квадранта всадников без боя. Отпустили ее… – испепеляющий взгляд скользнул по мне, и я всеми силами заставила себя не содрогнуться, – после того, как она жестоко убила вице-коменданта. Вы не задумывались почему?
Все внутри меня сжалось.
– Лично я стараюсь о вас вообще не думать, – ответил Ксейден, неприкрыто солгав, но, проклятье, оно стоило того.
– Вы просто не можете себе позволить терять всадников в боях с нами, – ответил Ульцес. – Вы бы удержали нас дорогой ценой, учитывая, сколько всадников – и драконов – решили вас оставить.
– Возможно. – Мельгрен склонил голову к плечу. – А возможно, я вас просто отпустил.
Я сжала кинжал.
– Возможно… – протянул генерал, – я знал, что вы нам понадобитесь для скорой битвы.
Очень маловероятно. С кем им сражаться в пределах чар?
– Я лучше встречусь с Малеком, чем снова буду сражаться за Наварру, – оскалился Ульцес.
– Ты всегда был скоропалителен в важных решениях, – вздохнул Мельгрен, поглаживая себя по груди. – Поэтому мне и не жаль было тебя потерять.
Вот дерьмо. Это было обидно.
– Встреча окончена… – начал было Ульцес, и краска прилила к его шее и поползла по лицу.
– Мы уступаем им в Сэмарре, – перебил Мельгрен.
Все притихли.
Я с трудом вдохнула. Неужели я не ослышалась?
Я посмотрела на маму – и ноги стали ватными при виде ее слабого кивка мне. Напряглась даже Мира.
– Я сам видел, – продолжил Мельгрен. – Они придут на солнцестояние, и они победят.
Проклятье, он и правда это сказал. У меня по спине пробежал холодок, кровь отлила от лица. Если падет Сэмарра, если падет любой форпост, виверны получат полный доступ к районам Наварры, которые находились под защитой продленных чар в последние шесть веков.
Без форпостов чары Басгиата вернутся к своим естественным пределам – всего несколько часов лету, – не доставая до границы.
– Как? – потребовал ответа Ульцес, и всадники из отряда Миры обменялись недоверчивыми взглядами.
«Сделай одолжение, – сказала я Ксейдену. – Не переживай из-за того, что читал мои намерения, и прочитай, пожалуйста, их».
«Все, кроме майора справа, со щитами, но она напугана до смерти и намерена сделать что угодно, лишь бы мы согласились, – ответил он, придвинувшись так, что его рука коснулась тыльной стороны моей ладони. – А, и еще она хочет поесть после встречи и поспорить с твоей матерью из-за слабости той к дочкам. А теперь поставь щиты покрепче и заблокируй меня. И всех остальных».
Твою мать. Неудивительно, что интинсикам не оставляют жизнь. Ксейден – одновременно и умопомрачительное оружие, и пугающая слабость. Я сделала, как он сказал, оставив место только для Тэйрна и матовой поблескивающей связи с Андарной, которую чувствовала даже на таком расстоянии.
– «Как» – это неважно. – Мельгрен сложил руки на груди, а Кодаг обнажил влажные клыки. – Важно, что на солнцестояние мы проиграем.
Проиграют. Если чары рухнут, жертвы будут неисчислимыми. Все наваррцы от границы до естественных пределов чар окажутся в смертельной опасности.
«Серебристая?»
«Я в порядке».
Но я была не в порядке.
– Если ты уже видел исход, какого ты ждешь от нас? – спросил Ульцес, пожимая плечами.
Я повернулась в его сторону, но прикусила язык раньше, чем осознала ответ. От нас, очевидно, ждали помощи.
– Измените исход, выступив на нашей стороне. – Мельгрен нахмурился так, будто ему пришлось проглотить прогнивший фрукт. – В битве, которую я вижу, вас нет. – Он покосился на Ксейдена.
– И не будет, – покачал головой Ульцес. – Мы не на вашей стороне.
Нет, мы на стороне… минутку, а на чьей? Не только Аретии и даже не только Тиррендора. И если мы готовы сражаться за жителей Поромиэля, почему бы не сражаться за наваррцев?
– Нет, но вы на стороне Эмпирея, – вклинилась мама. – Драконы не останутся в стороне, если их птенцы в Долине окажутся под угрозой.
«Твоя мать много на себя берет, выступая от лица драконов», – пробормотал Тэйрн.
– Если птенцы окажутся под угрозой. Потеря одного форпоста еще не обрушит всю систему, и половина вашей стаи улетела с нами, – напомнила я.
– А ты этим гордишься? Вполне возможно, из-за этого мы и проиграем в битве! – бросил плечистый капитан рядом с мамой, вскинув в мою сторону короткий меч.
Я подкинула кинжал, готовая метнуть его, но вперед уже рванули тени, выбив меч из рук капитана и опрокинув его на зад.
Ксейден цокнул языком и покачал указательным пальцем:
– Ну-ну. Разве можно забывать о приличиях? Мы же так хорошо поладили.
– Проклятый предатель, – процедил капитан, нашаривая меч перед тем, как подняться на ноги. – Малек еще найдет тебя за твои преступления.
Быстро переводя взгляд между капитаном и Ксейденом, мама убрала кинжал. Я и не видела, как она его доставала.
– Уже пробовали. Он меня не хочет – и никого из нас, не забыл? – Ксейден почесал метку на шее свободной рукой.
– Довольно! – гаркнул Мельгрен. – Я не ожидаю, что вы объединитесь с нами просто так. Помогите нам в Сэмарре – и король Таури дает слово, что мы поддержим независимость вашей стаи… и города, в котором вы укрылись.
Меня словно под дых ударили.
«Так он знает об Аретии?!»
«Не могу прочитать».
– Мы не будем призывать ваших граждан в нашу армию или втягивать ваш народ в пограничную войну, в которой у вас нет шансов. – Мельгрен пожал плечами.
– Если бы вы правда так думали, то вторглись бы к нам, как только мы улетели, – скучающим тоном ответила Мира. – Похоже, ты увидел, что битва закончится не в вашу пользу.
– Других предложений не будет. – Мельгрен пропустил мимо ушей слова Миры, повернувшись к Ульцесу. – Если вы не союзники, то вы – враги.
Союзники. Это же логичный ответ.
– Думаю, мы постоим в сторонке, – пренебрежительно ответил Ульцес, словно отказывался от приглашения на чаепитие. – Королевство, которое никогда не помогает другим, само не заслуживает помощи. Лично я считаю, что вы заслужили все, что с вами устроят темные колдуны.
Я моргнула. Во мне все возмутилось из-за мысли, что гражданские заслуживают смерти только потому, что их подвело руководство, каким бы это самое руководство ни было.
– И ты говоришь за всех восставших? – Мельгрен медленно перевел взгляд на Ксейдена. – Или все же выскажется наследник?
Ксейден не поддался на провокацию, но и спорить со словами Ульцеса не спешил. Но ведь поспорит, да?
Мама резко спала с лица, глядя куда-то между мной и Мирой, и впервые в жизни я увидела, как она пошатнулась, словно ее выбили из седла.
Позади меня слышались шаги, но я не могла отвести глаз от мамы, чтобы посмотреть, кто там, – да мне и не надо было.
– Мы правим совместно, – объявил Бреннан, коснувшись моей руки, встав между мной и Мирой. – И думаю, я говорю за всех: мы не защищаем
