— Не совсем что? — опешила я.
— Мужчина, — прошипел Вовочка и стал совсем бордовым.
— Это как?
Он посмотрел на меня зверем и, выпучив глаза, ответил:
— Вот так, — и пальцами изобразил перед собой какую-то замысловатую фигуру.
— Вальдемар, не испытывай моего терпения, — ласково попросила я. — Я в гневе страшна. Ты, вообще, основные половые отличия знаешь? В больничку в детстве с дочерью кухарки не играл? Слушай, — я бросила опасливый взгляд вниз, в район ведьмаковской ширинки, — а у тебя точно там…
— Всё у меня есть, — прорычал Вовочка, блеснув злым зелёным глазом. — Вы издеваетесь? Просто я… подумал, что это может быть важно. Ведь здесь они меня смогли запереть только поэтому… Ещё и сказали, что выйду на свободу я только… ну… после. Понимаете?
— Я тебя сейчас ударю. Ты по-человечески можешь сказать?
Парень выдохнул, как перед прыжком в ледяную прорубь, и пробормотал:
— Я ни разу не был с женщиной! Только не говорите никому! Я же всё-таки инкуб… Теоретически.
— Что-то мне подсказывает, что не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы найти, чем тебя шантажировать, — хмыкнула я. — Ладно, не дёргайся. Это даже лучше. Теоретически… Руку дай.
Ухватившись за протянутую мне ладонь, я ещё раз осмотрела нарисованную мандалу и тихо прошептала слова заклинания. А затем начерченный кровью, смешанной с мелом, круг вспыхнул слепяще белым светом, и я увидела, как за его гранью шевельнулась тьма. Медленно подползла к нам, осторожно тыкаясь в символы на полу, облизывая знаки и буквы, пытаясь найти ошибку в мандале и разорвать заклинание.
— Я никого не хотела тревожить, — прохрипела я, чувствуя, как потоки сил вытекают из меня через кончики пальцев, которыми я прикоснулась к символу вызова. — Но мне говорили, что я имею право просить помощи у той, кто пожертвовал ради меня жизнью.
— Ты не одна в круге, — просипела тьма. — Мы чувствуем кровь демона, мужчину.
Ну, вот. А Вовочка сомневался в своей мужественности. Мёртвым всё равно, познал ли он женщину.
— Мы с ним одной крови, — проговорила я, не к месту вспомнив Маугли. — Разве вы не видите?
— Мы не видим, — донеслось до меня. — Мы чувствуем.
Сияние померкло на долю секунды, когда тьма бросилась на нас одновременно со всех сторон, и я зажмурилась от страха, но уже в следующее мгновение мягкий шёпот, словно дуновение вечернего бриза, коснулся моего уха.
— Что ты хотела, девочка?
Я распахнула глаза и увидела, что мгла исчезла, хотя свет начерченной мной мандалы был по-прежнему ярок. Но даже на фоне его белизны кожа появившейся за гранью женщины казалась бледной. Я почувствовала, как больно впились в мою руку пальцы Вовочки, и болезненно поморщилась.
— Нам нужна помощь, — ответила я. — Мы в ловушке и…
— Неправда.
Я осеклась и подозрительно посмотрела на Вальдемара, мысленно придумывая ему казнь пострашнее. Неужели выход всё-таки есть, и эта малолетняя зараза мне лапши на уши навешала?
— Меня заверили, что выхода нет, — пробормотала я уже не так уверенно, а женщина удивлённо вскинула брови, после чего единственный в мире ведьмак фыркнул, шепнув мне тихонечко прямо в ухо:
— Слушайте, у вас это генетическое, что ли? Вот так вот презрительно бровями делать?
— У нас, — ответила я, вдавливая локоть под рёбра разговорчивому парню. Нашёл время шутки шутить.
— Выход есть, — ответила женщина, — и мне бы разозлиться на то, что потревожили меня из-за ерунды. Но за то, что ты решила показать мне ребёнка, я не буду злиться. Я даже знаю, что тебе подарить, чтобы порадовать…
И снова прикосновение тёплого, ласкового ветра, а затем, ещё до того, как я успела спросить о подарке:
— Разрывай круг и уходите. Над вами висит опасность.
— Я не ребёнок! — от всего сердца возмутился Вовочка, но нас уже никто не слушал. Тьма снова заплясала за пределами круга, и я сняла пальцы с нарисованной руны вызова. Круг вокруг нас начал медленно потухать и, наконец, полностью побледнев, исчез, оставив после себя лишь некрасивые пятна на полу.
— Н-да, — скептически протянул Вовочка, — пользы от этого колдовства вагон и маленькая тележка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты и этого не можешь, — огрызнулась я. — Про опасность слышал? Вот и думай, как нам теперь выбираться. Потому что раз сказано, что выход есть, значит он есть. Эта женщина жизнь положила на то, чтобы мы с тобой могли появиться на свет. Одно её имя охраняет наш род вот уже…
Я осеклась и негромко взвыла, испытывая невероятное чувство стыда.
— Что случилось? — всполошился Вовочка.
— Выход действительно есть. Я просто о нём умудрилась позабыть, — призналась я и вытащила из-под футболки цепочку с Родительским оком. Что там Димка мне об этом артефакте говорил? Лучшая охрана, о которой можно только мечтать? Средство вызвать кого-то из старших, в какой бы точке Мироздания ты ни находился. Что ж, вот мы и проверим, насколько наша тюрьма неприступна.
Глава 36, в которой герой слышит зов родительского ока
Красный император ничего не выражающим взглядом посмотрел вслед убежавшим сыну и внуку, а затем медленно подошёл к письменному столу, выдвинул нижний ящик и извлёк из него деревянную шкатулку с незамысловатым узором на крышке. За годы, прошедшие с того дня, когда он узнал о смерти жены, он доставал её дважды. В день рождения Диметриуша и в день его заключения в Следственный изолятор. И в тот, и в другой раз она оставалась закрытой. Сейчас Красный император провёл средним пальцем по металлическому, совершенно хрупкому на вид замочку, и произнёс:
— Мы оба знали, что рано или поздно этот день настанет.
А затем начертил в воздухе символ вызова Лифта и снял с шеи цепочку с ключом.
В Подвале было раннее утро, и два светила уже успели немилосердно прожарить воздух, но шагнувший из Лифта мужчина лишь немного ослабил давление галстука и, внимательно оглядевшись по сторонам, стремительно двинулся к видневшемуся невдалеке камню. Там он встал на колени, аккуратно поддёрнув светлые брюки. А затем, очистив камень от слоя песка, немного нахмурился, вчитываясь в руны, изрезавшие всю его поверхность.
— Будем надеяться, что я ещё не впал в маразм. Не хотелось бы, — наконец пробормотал он, после чего провёл кривую линию, соединившую несколько символов, и прямо на неё поставил свою шкатулку.
На мгновение замер, опустив веки и забыв выдохнуть, а потом решительно рванул крышку. С неприятным звуком сломался замочек, но Красный император даже не заглянул внутрь. Он знал, что внутри ничего нет. Давно это понял, наверное, ещё в тот день, когда Диметриуш рассказал о своём путешествии в Подвал. Понял, да вот только верить не хотел, потому что кроме него о том, чем на самом деле была эта невзрачная с виду коробочка, и какие тайны в себе хранила, знал лишь один человек.
Поэтому сейчас, отбросив ненужную крышку в сторону, Император демонов опустился на песок и стал ждать. Сложно сказать, о чём он думал в тот момент. Может, вспоминал события давно минувших дней. Или размышлял о том, что скажет, когда придёт тот — те — кто не мог не появиться у Вечного камня. Не тогда, когда он здесь. Один. Раздавленный предательством, ослабленный страхом за родных.
Одно «но». Он не собирался во второй раз наступать на те же грабли.
Правое солнце изрядно продвинулось по небосводу, оставив второе светило далеко позади, когда Император услышал, как скрипит песок под чьими-то уверенными шагами, а затем тихий голос негромко произнёс:
— Всегда боялся услышать, что ты скажешь, когда поймёшь. Только давай на этот раз без нудных лекций, Крис. Я знаю, что виноват.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Виноват?
Кристиан Бьёри, Император демонов, прозванный Красным, поднял недоумённый взгляд на своего единоутробного брата и холодно спросил:
— Ты сейчас серьёзно?
Ян Фоллетский хмыкнул и опустился на песок с другой стороны от Вечного камня.
— А ты думаешь, нет? Не виноват? Фу-х-х… Аж камень с души свалился. Всё-таки столько недель с таким грузом жил…
