бы это заметил противник. Король Грегор подошел к трубачу и ткнул его пальцем в бок.
— Трубач, — сказал он, — труби отход.
— Есть, сэр. Рад стараться, сэр, — ответил трубач, проворно вскинул свой инструмент с развевающимся вымпелом и протрубил сигнал. Внизу на равнине рыцари короля Грегора остановились, задрали головы и подняли забрала, чтобы лучше слышать; поняв, в чём дело, они с испуганным видом суетливо устремились направо. Король Джон на соседнем холме с досады ударил кулаком по ладони и топнул ногой.
Король Грегор улыбнулся. Но тут же снова нахмурился и стал обеими руками теребить длинную черную бороду.
В своё время у него возникла великолепная идея насчёт того, как избавиться от шутов, и он написал длинное, весьма красноречивое письмо ко всем соседям-королям, предлагая эту идею вниманию коллег. Идея состояла в следующем. Шут, если разобраться, — это не что иное, как предохранительный клапан для настроений народа: народ подчиняется королю и не имеет права ему перечить, разве что через своего представителя — Шута: тот, как известно, дурак и за свои слова не отвечает. Так почему бы не установить новую систему отношений между королями и подданными, при которой все вопросы решались бы голосованием, чтобы шуты оказались больше не нужны? Конечно, о неудобствах такой системы — он это прекрасно понимал — и подумать страшно, но тут было одно решающее преимущество: поскольку шуты стали бы бесполезны, короли смогли бы их переловить и отрубить им голову.
В конце концов собратья-короли отвергли его идею, и, как зачастую бывает, не потому что она была ошибочной — тут их мнения разделились, — а потому, что, как сказал кто-то из них, «лучше жить по старинке, не умничать». Это, по мнению короля Грегора, доказывало явное незнание истории.
— В старину, — сердито заметил он, — дрались дубинами, утыканными шипами. По сравнению с ними наши современные мечи, копья и катапульты — значительное усовершенствование.
Это никого не убедило, разве что несколько королей оснастили свои армии огромными дубинами с шипами.
Король Грегор покачал головой, медленно и задумчиво теребя бороду. Нелегко сохранять здравый смысл, когда весь свет вокруг сошел с ума.
— Ваше величество, — сказал трубач. — Сюда идет король Джон.
Король Грегор со вздохом кивнул. На поле боя армии перестали сражаться — начался обеденный перерыв.
2
— Еще немножко, и я бы тебя одолел! Что, не так, старый черт? — сказал король Джон, весело ударяя короля Грегора по плечу. — Твои молодцы совсем с пути свихнулись — прямо ко мне в засаду забрели в пятнадцати милях отсюда.
Его маленькие голубые глазки радостно горели, светлые усы подергивались вместе со щеками.
— Тебе надо было быстрее нас окружать, — хмуро ответил король Грегор.
— Надо было, это точно, — согласился король Джон.
Он откусил ещё один большой кусок сыра. Внизу на равнине лекари перевязывали ужасающие раны рыцарей. Король Джон с набитым ртом осведомился:
— Как поживает королева Луиза?
— Очень хорошо, превосходно, — сказал король Грегор. Потом из вежливости, пересиливая себя, добавил: — А как Хильда?
Король Джон двусмысленно подмигнул.
Король Грегор вздохнул.
Наступило долгое молчание. Два трубача, игравшие в карты, печально посмотрели на своих государей. Наконец король Грегор сказал:
— Ох и тяжелая штука жизнь!
— Только не унывать! В этом весь секрет! — сказал король Джон и рассмеялся.
Король Грегор ел яблоко. Корону он снял, небрежно положив её на траву возле себя. Его жесткие черные волосы торчали в разные стороны, от короны на шевелюре осталась круглая отметина. Его противник с сочувствием изучающе смотрел на него, потом скользнул глазами вниз. Взгляд его упал на корону короля Грегора, лежащую между ними; король Джон потянулся к ней, поднял, осторожно взвесил на руке, потом, держа корону перед глазами, стал рассматривать драгоценные камни и латинскую надпись.
— Может, тебе будет легче, если ты выговоришься? — предположил он, не отрывая взгляда от короны.
— Да что тут говорить, — ответил король Грегор. — Просто я чувствую… — он прищурился, сжав губы, — я чувствую себя стариком, — произнес он.
Король Джон деликатно улыбнулся.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Короли наблюдали, как по направлению к ним по извилистой тропинке поднимаются, разговаривая, два герцога. Трубачи перестали играть в карты и тоже смотрели на приближавшихся. Герцоги подошли к королям и, отдав честь, вручили им утренние списки убитых и раненых. Короли молча покачали головой. Королю Грегору показалось, что его противник сморгнул слезу. Безумное, неслыханное сомнение закралось в душу короля Грегора, но тут же робко исчезло, прежде чем он успел его осознать. Короли вернули списки герцогам и отдали честь. Герцоги, отдав честь, круто повернулись на железных каблуках и пустились по тропинке в обратный путь, погромыхивая на ходу доспехами. Трубачи снова принялись играть в карты.
Вдруг король Грегор сказал:
— Чуть попозже моя жена и дочь приедут посмотреть на сражение. Я им разрешил.
Король Джон вытаращил глаза, и корона выпала у него из рук.
— Ничего себе! — только и сказал он.
— Понимаешь, я постоянно подвергаюсь нападкам за то, что мало внимания уделяю семье.
Король Джон смотрел на короля Грегора, явно сомневаясь, в своем ли король Грегор уме.
— По-моему, я не обязан перед тобой оправдываться, — заметил король Грегор тоном, который даже ему самому показался слишком резким, — но вот что я тебе скажу: ты представить себе не можешь, в каком я живу напряжении — ведь меня окружают помешанные. Да, конечно, по-настоящему сумасшедшая только сама Луиза. Но, понимаешь, они же все время с ней общаются, они привыкли к её странностям и, так сказать, подыгрывают ей, — в результате грань между разумом и безумием несколько размыта. Например… — Внезапно он заговорил очень быстро, как это бывает на исповеди, когда человек знает, что согрешил, но считает, что его случай редкий и не подпадает под обычные определения. — Например, вчера через час после ужина Луиза весело сказала своим певучим голосом — ты же знаешь, какой у неё чудный голос, — трудно поверить, что таким певучим, мягким, ласковым голосом можно нести такую чушь…
Так вот, она сказала: «Послушайте! У меня великолепная идея. Давайте все купаться голышом!» И не успел я и глазом моргнуть, как она уже стала раздеваться. И за ней — все остальные! Все-все! И даже моя беременная дочь, и этот ужасный смутьян, это чудовище — мой Шут. И даже Черпни, мой министр финансов!
Король Грегор расхохотался, потом вспомнил, как он несчастен, и остановился.
— И тут они толпой двинулись по дворцу, они выбрасывали руки вперед, как пловцы, и медленно отводили назад, а потом снова выбрасывали вперед и изредка дрыгали ногой — все, кроме жены старика Черпни — она плыла по-собачьи. А главный судья
