большей частью пьяная, а потом и носа не казала на улицу до пяти вечера. Эпифанио тут же установил связь между Коровой и двумя чуваками, что в последнее время часто к ней захаживали: одного прозвали Марьячи, а другого — Вороном, и вот они часто оставались у нее ночевать или заезжали за ней сами чуть ли не каждый день, а потом вдруг пропадали, словно никогда и не существовали в действительности. Возможно, дружки Коровы были музыкантами — не только из-за клички первого, но и потому, что однажды их видели в переулке с большими такими гитарами. Пока Эпифанио кружил по центру Санта-Тереса и по Мадеро-Норте, обходя заведения, где была заявлена живая музыка, судейский Хуан де Дьос Мартинес продолжил расследование, расспрашивая жителей переулка Лас-Анимас. В итоге он сделал следующие выводы. 1. Корова была хорошим человеком — так показало большинство опрошенных женщин. 2. Корова не работала, но у нее всегда было полно денег. 3. Корова могла от злости прибить кого-то едва ли не до смерти, и у нее было понятие — пусть и примитивное, но все же понятие — того, что такое хорошо и что такое плохо. 4. Кто-то ей давал денег в обмен на что-то. Четыре дня спустя они задержали Марьячи и Ворона, которые оказались музыкантами Густаво Домингесом и Ренато Эрнандес Сальданьей, и после допроса в третьем участке оба признались в убийстве, совершенном в переулке Лас-Анимас. Мотив преступления: Корова хотела посмотреть фильм, а ее друзья, хохоча — все трое к этому времени успели набраться — не давали ей это сделать. Корова все и начала — врезала кулаком Марьячи. Ворон поначалу не захотел вмешиваться в драку, но, когда Корова пошла с кулаками на него, пришлось защищаться. Драка была долгой и чистой, сказал Марьячи. Корова попросила их выйти на улицу, чтобы не ломать мебель, и они ее послушались. Уже на улице Корова предупредила, что драка будет чистой, только на кулаках, и они согласились, хотя и знали, как сильна их подруга — не зря же она весила практически восемьдесят килограмм. Но не жира, а мускулов, сказал Ворон. А потом они принялись меситься на улице в темноте. Так дрались с полчаса, то давая по морде, то получая — безо всякого отдыха, заметьте. Когда драка завершилась, у Марьячи был сломан нос и кровоточили оба века, а у Ворона болело, похоже, сломанное ребро. Корова лежала на земле. Они попытались ее утащить домой, но поняли, что она мертва. Дело было закрыто.
Тем не менее потом судейский Хуан де Дьос Мартинес поехал в тюрьму Санта-Тереса, чтобы переговорить с музыкантами. Он привез им сигареты и пару журналов и спросил, как у них тут дела. Жаловаться не на что, патрон, сказал Марьячи. Судейский сказал, что у него есть связи в тюряге и что, если они захотят, он им поможет. А что мы должны будем сделать взамен? — спросил Марьячи. Только снабдить меня кой-какой информацией, сказал судейский. А что за информация? Да элементарная. Вы же были друзьями Коровы, близкими друзьями. Я задам вам вопросы, а вы мне ответите — вот и все. Давайте начнем с вопросов, сказал Марьячи. Вы спали с Коровой? Нет, ответил Марьячи. А ты? Я тем более, сказал Ворон. Ну, блин, сказал судейский. И как это у вас получилось? Корове не нравились здоровенные мужики, она сама была мужиком, сказал Марьячи. А вы знаете ее полное имя? Не-а, ответил Марьячи, мы называли ее Коровой — и всё. Хреновые из вас близкие друзья, резюмировал судейский. Но это же чистая правда, патрон, сказал Марьячи. А вы знаете, откуда она деньги брала? Это мы сами у нее спрашивали, патрон, сказал Ворон, очень уж хотелось тоже чего-нибудь заработать, но Корова об этом никогда не говорила. А с кем она еще дружила, в смысле, помимо вас и придурков из переулка? А вот, кстати, да, однажды мы ехали в моей машине, и она нам показала на свою подружку, сказал Марьячи, девчушку, что работала в кафе в центре, ничего особенного, тощенькую, но Корова мне на нее указала и спросила: мол, ты когда-нибудь видел женщину такой красоты? Я сказал, что нет, не видел — только чтобы не злить, но на самом деле там ничего особенного не было. Как ее звать? — спросил судейский. Она мне имя не сказала, проговорил Марьячи, и с ней не познакомила.
Пока полиция занималась расследованием убийства Коровы, Гарри Маганья нашел дом, где жил Мигель Монтес. В субботу вечером он установил наблюдение за домом, но уже через два часа не выдержал, взломал дверь и вошел. В доме была только одна комната, а еще кухня и ванная. На стенах висели фотографии голливудских актеров и актрис. На полке стояли две фотографии в рамочках — на них был запечатлен сам Мигель, без сомнения, милый, изящный мальчик из тех, что так нравятся женщинам. Гарри обыскал все ящики стола, в одном нашел чековую книжку и нож. Заглянув под матрас на кровати, обнаружил несколько журналов и писем. Перелистал все журналы. В кухне под шкафчиком нашел конверт с четырьмя поляроидными снимками. На одном был дом посреди пустыни, сложенный из необожженного кирпича и в целом очень скромного вида — крохотное крыльцо и два окошка. Рядом с домом стоял полноприводный пикап. На другом две девочки обнимали друг друга за плечи и, склонив головы влево, смотрели в фотоаппарат с каким-то феерическим спокойствием и уверенностью, словно бы только что прилетели на эту планету или, наоборот, уже собрали чемоданы перед отлетом. Эту фотографию сделали на оживленной улице, возможно, в центре Санта-Тереса. На третьем можно было разглядеть небольшой самолет рядом с земляной взлетно-посадочной полосой. За самолетиком возвышался одинокий холм. А вокруг простиралась пустыня — плоская, песчаная, заросшая кустарником. А на последнем стояли два чувака, которые не смотрели в камеру и, возможно, были пьяны или под наркотиками, на обоих красовались белые рубашки, на одном — шляпа, и они пожимали друг другу руки, словно старые друзья. Гарри искал «поляроид» по всему дому — безрезультатно. Тогда положил фотографии, письма и нож в карман, еще раз обыскал дом и сел на стул — ждать. Мигель Монтес не вернулся ни этим вечером, ни следующим. Возможно, ему пришлось бежать, возможно, его уже убили. Гарри пал духом. К счастью, с того вечера, как он познакомился с Деметрио Агила, Маганья проживал не в пансионе, не в гостинице, не бродя бессонными ночами, выпивая, — нет, он уходил спать в домик на улице Лусьернага, что в районе Рубен Дарио, домик, принадлежащий другу, который вручил ему ключи. Против ожиданий, там поддерживалась чистота, но эта чистота, эта обстановка сразу выдавали отсутствие женской руки:
