забитого всякой дрянью оврага длиной в три километра и шириной — в полтора, протянувшегося через низину к югу от оврага Эль-Охито, что рядом со съездом с шоссе на Касас-Неграс; туда каждый день приезжала вереница нагруженных мусором грузовиков. Несмотря на размеры, свалка уже не справлялась с потоком отходов, и поговаривали, что не зря множатся нелегальные свалки — надо сделать новую в окрестностях Касас-Неграс или к западу от этого городка. Покойная была пятнадцати или шестнадцати лет от роду, как заявил судмедэксперт, впрочем, крайнее слово тут осталось за патологоанатомом, который осмотрел ее через три дня и согласился с вердиктом коллеги. Девушку изнасиловали анально и вагинально, а потом задушили. Росту в ней было метр сорок два. Любители покопаться на свалке, которые ее и нашли, сказали, что на ней был лифчик и синяя джинсовая юбка, а еще кроссовки «рибок». Когда приехала полиция, лифчик и юбка уже куда-то испарились. На безымянном пальце было позолоченное кольцо с черным камнем и названием центра изучения английского языка в центре города. Ее сфотографировали, полицейские наведались в этот центр — и напрасно, покойную никто не опознал. Фотографию также опубликовали в «Вестнике Севера» и в «Голосе Соноры» — с тем же результатом. Судебные полицейские Хосе Маркес и Хуан де Дьос Мартинес в течение трех часов допрашивали директора языкового центра и, похоже, дали волю рукам — адвокат директора подал в суд за плохое обращение с подследственным. Иску не дали хода, но обеим сторонам депутат и шеф полиции устроили разнос. Также проинформировали об их поведении и шефа судебной полиции в Эрмосильо. Две недели спустя неопознанный труп передали в анатомический театр медицинского факультета в Университете Санта-Тереса.
Временами Хуан де Дьос Мартинес удивлялся, насколько хорошо умеет трахаться Эльвира Кампос и насколько она ненасытна в постели. Трахается, как в последний раз перед смертью, думал он. Часто хотел сказать ей: не надо так, не надо прикладывать столько усилий, ему достаточно, что она рядом, что до нее можно дотронуться, но директриса в том, что касалось секса, была практична и эффективна. Моя королева, время от времени улещивал ее Хуан де Дьос Мартинес, мое сокровище, моя любовь, а она в темноте говорила «замолчи» и выпивала до капли — что? Его сперму? Его душу? То немногое, что оставалось от его жизни — во всяком случае, он думал, что немного? Они занимались любовью, как она четко оговорила, в полутьме. Он множество раз хотел включить свет и полюбоваться ею, но не хотел противоречить и останавливался. Не включай свет, сказала она как-то, и он подумал — надо же, мысли читает.
В ноябре, на втором этаже строящегося здания, рабочие обнаружили тело женщины примерно тридцати лет, ростом метр пятьдесят, смуглой, с окрашенными в светлый волосами, с двумя золотыми коронками; из одежды на ней были только свитер и шорты. Ее изнасиловали и задушили. Документов при ней не нашли. Здание стояло на улице Алондра, что в Подеста — богатом районе Санта-Тереса. Поэтому рабочие не оставались там спать, как обычно делали на других стройках. По ночам за зданием следил сотрудник частного охранного предприятия. На допросе он признался, что на сменах обычно спал (хотя контракт требовал от него вовсе противоположное), потому что днем работал на фабрике, а иногда оставался на страже всего до двух ночи и потом шел к себе домой на проспект Куаутемока, что в районе Сан-Дамиан. Допрашивали его жестко, занимался этим помощник шефа Эпифанио Галиндо, но с первой минуты было понятно, что охранник говорит правду. Предположили — и не без оснований, — что убитая прибыла в город совсем недавно, и потому где-то должен был лежать чемодан с ее одеждой. В связи с этим осмотрели некоторые пансионы и гостиницы в центре города, но ни в одном не пропадал постоялец. Фотографию опубликовали в городских газетах — безрезультатно: или ее никто не знал, или фотография вышла плохая, или никто не хотел связываться с полицией. Также просмотрели ориентировки на пропавших без вести из других штатов — та же история: ни одна не совпала с портретом убитой из здания на улице Алондра. Только одну вещь они смогли выяснить с точностью (во всяком случае, так думал Эпифанио): девушка была не из этого района, ее задушили и изнасиловали не в этом районе — но тогда зачем избавляться от трупа в богатом районе города, на улицах, которые прочесывают по ночам и полицейские, и сотрудники частных охранных агентств? Зачем отправляться с трупом аж на второй этаж строящегося здания — ведь это рискованно, да и легко можно свалиться с лестниц без перил? Не проще ли выбросить труп в пустыне или рядом со свалкой? Эпифанио думал об этом два дня. Думал, пока ел, пока его товарищи болтали о спорте и бабах, пока вел машину Педро Негрете, пока спал. А потом решил: сколько ни думай, все равно не найдешь подходящего объяснения, — и перестал об этом думать.
Временами Хуану де Дьос Мартинесу хотелось, в особенности по выходным, выйти погулять с директрисой. То есть ему хотелось выйти с ней на публику, пообедать в ресторане где-нибудь в центре, не слишком дорогом и не слишком дешевом, в обычном ресторане, куда ходят обычные пары и где он точно встретится с каким-нибудь знакомым, которому представит директрису самым обычным образом — так, между делом и без пафоса: вот, мол, моя девушка, Эльвира Кампос, врач-психиатр. После обеда они, возможно, пойдут к ней домой заниматься любовью, а потом поспят во время сиесты. А вечером снова поедут куда-нибудь — на ее БМВ или на его «кугаре», в кино или что-нибудь выпить на террасе ресторана или потанцевать — благо, заведений такого толка в Санта-Тереса пруд пруди. Вот, бля, идеальное счастье, думал Хуан де Дьос Мартинес. Эльвира Кампос, напротив, и слышать не хотела о каком-либо выходе на публику. Позвонить на работу — можно, но только не с длинными разговорами. Личные встречи — раз в две недели. Стакан виски или водки «Абсолют» и созерцание ночных пейзажей. Стерильные прощания.
Тем же ноябрем 1994 года обнаружили на пустыре полуобгоревший труп Сильваны Перес Архоны пятнадцати лет от роду. Она была худенькая, смуглая, ростом метр шестьдесят. Черные волосы спускались ниже плеч, хотя, когда труп нашли, половина волос сгорело. Тело обнаружили женщины из района Лас-Флорес, когда развешивали белье на окраине пустыря. Они же и сообщили о нем врачам. За рулем приехавшей скорой сидел дядька лет сорока пяти, а с ним санитар не старше двадцати, похожий на его сына. Когда скорая прибыла, дядька спросил у женщин и у зевак, толпившихся вокруг трупа,
