— Что мне нравится в этом памятнике, — заговорил один из них, — так это его вид на фоне неба. Если мне удастся изобразить на переднем плане скульптуру на фоне облаков, думаю, получится потрясающая картина.
— Передний план, фон — все это никому, кроме живописцев, не нужные тонкости, — заметил второй. — Главное, что изображения статуи имеют устойчивый спрос на рынке. Когда появляется что-нибудь новенькое, главное — добраться до него первым. Если я сумею пристроить дюжину копий в лучшие магазины, у меня будут заказы на сотню.
Какое-то время художники молча работали. Потом второй юноша поднялся и приблизился к Клэйну и Чиннару.
— Я пытаюсь нарисовать эту статую, — сказал он, — и то, что вы сидите здесь, меня отвлекает, а главное — не добавляет ничего нового к общему колориту. Если не возражаете, я попросил бы вас встать и поднять правую руку так, словно вы отдаете дань уважения герою. Уверяю вас, мне не потребуется много времени. Работаю я быстро и за несколько минут сделаю набросок. Причем сходство гарантирую.
Должно быть, он правильно истолковал выражение лица Клэйна, так как, пожав плечами, поспешно добавил:
— Раз у вас нет желания позировать, я был бы признателен, если бы вы перешли вон к той скамье.
Чиннар с иронией посмотрел на лорда-правителя Линнского, затем поднялся.
— Сомневаюсь, что мой друг захочет позировать на фоне этого выдающегося монумента, но я буду счастлив проделать это и займу место, которое вы подскажете.
— Спасибо, — кивнул художник и вернулся к своему мольберту.
Путешествие «Космической гончей»
Керл медленно продвигался вперед все дальше и дальше. Темная безлунная, почти беззвездная ночь, неохотно уступала место мрачному розоватому свету зари, разливающемуся по небу. Свет был тусклым и холодным. Он постепенно освещал ландшафт, похожий на ночной кошмар. Вокруг были черные зубчатые скалы и темная безлесая равнина. Над линией горизонта поднималось светло-красное солнце. Щупальца света неуверенно прокладывали себе дорогу среди теней. По-прежнему в окрестностях не было видно никаких следов идов. Вот уже почти сто дней Керл безуспешно искал их.
Внезапно он остановился, насторожившись. По его огромным лапам пробежала дрожь, острые, как лезвие бритвы, когти хищно изогнулись. Растущие из плеч толстые щупальца волнообразно зашевелились. Он повернул в одну, потом в другую сторону свою кошачью голову и тоненькие волоски усиков, которые заменяли ему уши, стали вибрировать, улавливая каждый шорох. Усики посылали сигналы наподобие эхолота. Но нервные окончания не улавливали ответную волну. Не было и намека на то, что где-то поблизости находятся ид-существа, его единственный источник питания на этой пустынной равнине. Керл безнадежно припал к земле. Его огромный силуэт вырисовывался на фоне красноватой лиши неба. Он походил на темного тигра, приготовившегося к прыжку. Керла тревожила потеря контакта. У него был чуткий слух, который, когда все было в порядке, обнаруживал ид-существа за милю, а то и больше. По-видимому, что-то в его организме было нарушено. Невернувшийся к его антеннам сигнал говорил о том, что в организме его что-то расстроилось, появилась болезнь, о которой ему приходилось слышать раньше. Семь раз за последние сто лет он встречал керлов, до того слабых, что они уже не могли двигаться. Он без сомнений убивал их и забирал себе тех немногочисленных идов, что еще поддерживали их жизнь.
Вспомнив это, Керл вздрогнул. Потом он громко зарычал, и голос его откликнулся эхом в горах и существовал уже отдельно от него, выражая звериную волю к жизни. Однако, туч же он пришел в себя. Высоко над линией горизонта он заметил крошечную светящуюся точку. Она быстро приближалась, вырастая во все увеличивающийся металлический шар. Потом шар превратился в корабль. Огромный, сверкающий, как отполированное серебро, он заметно замедлял свой ход, просвистев над самой головой Керла. Затем корабль отлетел вправо за черную линию холмов, секунду повисел неподвижно и скрылся из виду.
Керл вышел из оцепенения. С тигриной быстротой он понесся вниз по склону. Его круглые черные глаза горели лихорадочным желанием. Усики-антенны, забыв о своей уменьшающейся активности, так сильно вибрировали, посылая сигналы, определяющие идов, что тело ответило острым приступом голодной боли.
Далекое солнце, теперь розоватое, висело высоко в пурпурно-черном небе, когда он припал к скале и уставился на открывшиеся внизу развалины домов. Серебряный корабль, несмотря на его размеры, казался совсем маленьким среди этого пустынного, лежащего в руинах города. В нем было столько энергии, угадывалась такая сила затаившегося движения, это был слиток жизни в мертвом пространстве. Корабль покоился во впадине, возникшей под действием его веса. И впадина тоже казалась живой среди мертвых линий вымершего города.
Керл не мигая смотрел на двуногие существа, вышедшие из корабля. Небольшими группками они стояли у лестницы, спустившейся из ослепительно-яркого отверстия, находящегося в сотне футов над землей. Его глотка сжалась. Его сознание помутнело от дикого желания броситься и смять эти, казавшиеся такими игрушечными, существа. Они излучали волны и это была та самая вибрация, которая шла от идов. Но память гасила инстинкт хищника. Мускулы не торопились наполнить гибкое тело энергией прыжка. Это было давнее воспоминание о прошлом его расы, о машинах, умеющих уничтожать, о силе, превосходящей всю мощь его собственного тела. Он успел заметить, что прилетевшие одеты в блестящие костюмы, сверкающие под лучами солнца.
Память перегрела каналы его схем. Только теперь Керл подумал о том, что это, должно быть, экспедиция с другой звезды. Ученые будут исследовать, а не разрушать. Если он не нападет, ученые не станут его убивать. Ученые тоже глупы на свой лад!
И все-таки осмелев от голода, он вышел на свободное пространство. Он увидел, что существа сразу его заметили и стали с опаской смотреть в его сторону. Трое находившихся к нему ближе других, медленно повернули к более удаленным группам. Самый маленький из них вытащил из футляра на боку металлический прут и держал его в руке.
Керла все это встревожило, но он продолжал двигаться вперед. Поворачивать было поздно.
Эллиот Гросвенф остался там, где стоял, возле трапа. Он уже привык держаться позади всех. Его не очень-то жаловали члены экспедиции на борту «Космической Гончей». Он был единственным некзиалистом в этой компании. И его работа да и сама личность не интересовали членов операции. Гросвенф давно думал заняться своей непосредственной работой, да все не представлялось случая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
