— Хуже всего, что убийство выглядит совершенно бессмысленным. Тело просто раздробили.
В разговор вмешался биолог Скит. Его длинное лицо выглядело мрачно.
— Убийца напал на Денервея, чтобы его съесть, но потом обнаружил, что мясо человека для него несъедобно. Не работа ли это кота-великана. Он достаточно велик и силен для того, чтобы совершить такое.
— Эта мысль пришла в голову многим из нас, — промолвил Мортон, слушавший разговор. — В конце концов, это единственное живое существо, которое мы Тут нашли. Но мы не можем расправиться с ним по одному лишь подозрению.
— Кроме того, — заметил один из мужчин, — он был все время перед нами.
Прежде чем Гросвенф успел заговорить, Послышался голос психолога Сидла:
— Мортон, я беседовал со многими людьми и вот что выяснил: их первое чувство таково, что зверь ни разу не исчезал из поля зрения, но, поразмыслив немного, все они пришли к выводу, что на несколько минут все-таки исчезал. У меня тоже сложилось впечатление, что он все время был поблизости. Но по-моему в какой-то момент он исчез. Да, да, это совершенно точно.
Гросвенф промолчал. Именно это он и хотел сказать, но опоздал.
Молчание нарушил Кент, который яростно крикнул:
— Я считаю, что нечего разводить пустые разговоры, Нужно прикончить чудовище, раз у нас есть подозрение. Сделать это нужно немедленно, пока оно не наделало еще больших бед.
— Корита, вы далеко? — осведомился Мортон.
— Возле тела, директор.
— Корита, вы изучали город вместе с Кранесси и Ван Хорном. Как вы считаете, может быть этот кот потомок тех, кто населял эту планету?
Высокий японец медленно и задумчиво проговорил:
— Директор Мортон, тут есть какая-то тайна. Посмотрите на эту удивительную линию небосвода. Обратите внимание на контуры архитектурных сооружений. Эти люди были близки к землянам. Здания не просто украшены, у них есть свой стиль. Есть эквиваленты греческой колонне, мы видели большой собор в готическом стиле, чтобы его создать нужно было быть верующим. Тот, кто здесь жил, любил эту планету. И определенно создания эти обладали высокой духовностью. Они знали секреты красоты. Их строения говорят об этом. Машины этого народа доказывают, что он был математиком, но прежде всего он был Художником. В архитектуре он не пошел по пути холодной геометрии, хотя мог это сделать. В оформлении домов кроется непринужденность гения, глубокое, радостное восприятие мира, усиленное непоколебимой верой в божественное. Это не наша стареющая цивилизация, а культура юная и энергичная, уверенная в себе и сильная знанием своей конечной цели. А потом все внезапно кончилось, как будто на определенной стадии эта культура пережила великую битву и рухнула, как бывшая Мухаммедианская цивилизация. Возможно, миновав столетия процветания, она вступила в период борьбы. Как бы там ни было, у нас нет сведений ни об одной культуре во Вселенной, сделавшей такой резкий скачок. Преобразования всегда происходят медленно. И первый этап на пути к распаду — подтверждение безжалостному сомнению всего, что когда-то было свято. Должны были существовать внутренние противоречия. Бесспорные прежде убеждения подвергаются жестокой критике со стороны ученых и аналитиков. Скептики становятся главными людьми общества. Но эта культура, я бы сказал, прекратила свое существование внезапно, в цветущем возрасте. Социологической бомбой для подобной катастрофы должен был быть конец всей морали, взрыв жесточайшей преступности, разрушение всех идеалов. Должно было возникнуть полнейшее бессердечие. Если этот… кот — потомок подобной расы, тогда он может быть лукавой натурой, ночным врагом, хладнокровным убийцей, который ради одного зернышка может перерезать горло собственному брату.
— Довольно! — отрывисто прозвучал голос Кента. — Директор, я намерен действовать самым решительным способом.
Его резко прервал Скит:
— Я категорически возражаю! Послушайте, Мортон, мы не должны убивать кота, даже если он и виновен. Это биологическая находка, для нас она может оказаться счастливой, несмотря на несчастье.
Кент и Скит сердито уставились друг на друга.
— Дорогой мой Кент, — внушительно и веско проговорил Скит, — я буду доволен, если вы в своем химическом отделе будете иметь счастье сделать химический анализ крови этой зверюги. Но я должен, к сожалению, сообщить вам о том, что вы торопитесь с выводами. Нам, в биологическом отделе, он необходим живым, а не мертвым. И у меня есть такое предчувствие, что физики тоже захотят заняться им живым. Так что боюсь, что вы будете последним в списке. И примиритесь, пожалуйста, с этой мелочью. Вы сможете заняться им через год, но никак не раньше.
— Я смотрю на это дело не с научной точки зрения, — угрюмо возразил Кент.
— А следовало бы… Ведь Денервей мертв и для него ничего нельзя сделать.
— Я — человек, а уж потом ученый, — хрипло сказал Кент.
— И ради удовлетворения эмоций вы готовы уничтожить столь ценный экспонат?
— Я хочу прикончить это существо, потому что оно опасно. Мы не можем подвергать риску остальных.
Конец дискуссии положил Мортон, который задумчиво произнес:
— Корита, я готов принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у меня есть вопрос. Возможно ли, чтобы культура на этой планете развилась позднее нашей.
— Такое не исключено, — сказал Корита. — Она может быть серединой десятой цивилизации этого мира, в то время, как наша, насколько нам это удалось выяснить, является концом восьмого скачка от Земли. Каждая из десяти, конечно, была построена на обломках предыдущей.
— В таком случае, скептицизм, разрушивший общество, здесь дошел до крайности. И это чудовище знает о нем больше нас с вами.
— Нет, для него это было бы откровением.
Приемник донес угрюмый смешок Мортона, который заявил:
— Исполните свое желание, Скит. Мы отдадим вам кота живым. И если существует риск, теперь нам о нем известно, так что будем бдительными. Есть, конечно, вероятность того, что совершаем ошибку. У меня, как и у Сидла, сложилось впечатление, что существо все время находилось поблизости. Вполне возможно, что мы к нему несправедливы. На этой планете могут находиться и другие опасные обитатели. Кент, каковы ваши планы насчет Денервея?
Глава химического отдела с горечью произнес:
— Поспешных похорон не будет. Проклятый кот чего-то хотел от тела. Похоже на то, что все на месте, но что-то наверняка исчезло. Я собираюсь выяснить, что именно, и прижать этого убийцу к стенке, чтобы все убедились, что убийца именно он.
Вернувшись на корабль, Эллиот Гросвенф направился в свой отдел. Табличка на двери гласила: «Специалист по некзиализму». За ней находились пять комнат, а все помещение было размером сорок на восемьдесят футов. Большая часть машин и инструментов, о которых «Некзиальное объединение» просило правительство, было установлено. В результате, в комнатах было тесновато. Гросвенф был хозяином этого уголка на корабле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
