Она вытянула ноги и расправила юбку, на которую пустили чересчур много ткани. Ярко-зелёные складки распластались по пыльной земле. Сюда, в укромный уголок, спрятанный за высоким крыльцом, ветер не задувал, но всё равно было зябко.
— Почему, кстати, не любят? — тоскливо спросила Ира. — Не может быть, чтобы здесь все ведьмы поголовно вредили людям.
— Не может, — согласился Ярослав. Он рассеянно смотрел куда-то в звёздное небо. — Видишь ли, в этих краях в какой-то момент радикально сменилась власть. Не очень давно, лет восемьдесят как. Местное… так сказать, сообщество слишком ретиво сопротивлялось завоевателям, чтобы избежать репрессий. Наша третья статья — детский лепет по сравнению с тем, что здесь устроили.
— Но что-то же осталось, — пробормотала Ира. — Иначе нежить бы всех тут сожрала…
— Конечно, осталось. Одарённые сами по себе никуда не делись, — Зарецкий говорил тихо, словно опасался, что услышит кто-нибудь лишний. — Только теперь всё под строгим контролем духовной власти. Законопослушным дозволяют освоить самые элементарные приёмы, берут импровизированную клятву и отпускают бродить по городам и весям. Это называется «ас-скал» — или «сокол», на местный лад.
— Ага, — Ира сосредоточенно наморщила лоб. Ещё кусочек головоломки встал на место. Другое дело, что кусочек — не больше песчинки, а головоломка размером с целую вселенную. — А всех, кто не захотел, публично казнят на площадях.
— Примерно так.
Он вновь замолчал. Неужели и впрямь чувствует себя виноватым? Кому тут стыдиться, так это ей.
— Ты хорошо держишься, — вдруг сказал Зарецкий, по-прежнему не глядя на неё. — Я думал, будет хуже.
— Это всё тень, — Ира высказала догадку, в которой за прошедшее время утвердилась сама. — Я из-за неё как-то странно всё чувствую. Как будто это не со мной, а с кем-то, а я только со стороны смотрю…
Ярослав не ответил. Плохое, должно быть, оправдание в свете их памятного разговора — если можно назвать это разговором. Ира виновато вздохнула.
— Злишься, да?
Он удивлённо взглянул на неё.
— Злиться непрофессионально.
То есть, наверное, что-то вроде «Да, злюсь, но продолжу с тобой возиться, потому что иначе сработает какая-нибудь страшная клятва». Интересно, когда он их давал, задумывался всерьёз, на что себя обрекает? Никто в здравом уме не клянётся в том, чего не в состоянии исполнить…
— Эта полудница, — Ира нервно облизнула губы. Вопрос подспудно волновал её уже пару дней, только вот задать не было случая. — Она же… ну… не успела… с проклятием?
— Чего там успевать? — спокойно, почти небрежно сказал Зарецкий.
Вялый ветерок вдруг пробрал до костей.
— Что теперь делать? — севшим голосом спросила Ира.
— Что и всегда — жить дальше, — Ярослав пожал плечами, будто речь шла о какой-нибудь ерунде. — Проклятие — это всего лишь вероятностные чары, хоть и весьма вредоносные.
— А снять его можно?
— Есть способы. Но смысла особо нет.
Потому что проклятие криво наложено? Потому что оно не подействует? Или… Этот последний вариант лучше не обдумывать всерьёз. Ира закусила губу. Ей, в общем-то, плевать, что будет с Зарецким. Выбраться бы отсюда, а дальше — всё равно. В конце концов, он не похож на безвинную жертву обстоятельств; вовсе даже наоборот: сколько Ира его знала, он безжалостно гнул обстоятельства под свои нужды, не считаясь ни с чужими желаниями, ни с коварными вероятностями, ни со строгими законами сообщества. Выкрутится как-нибудь и на этот раз. А если и нет — ей какое дело?..
— Я так не думаю, — тихо сказала Ира.
Ей стало неуютно под его пристальным взглядом. Бедные нелегалы, как они вообще после интервью с этим человеком находят в себе силы сдавать аттестационные экзамены? Никакой дар ему не нужен, чтобы собеседник стушевался и побежал на задних лапках исполнять, что велено…
— Там видно будет.
Это было настолько не в духе Зарецкого, что Ира ни на миг не усомнилась в его неискренности. Он, безусловно, знает больше, чем говорит, и наверняка просчитал наперёд развитие событий, даже не один вариант. И ни один из этих вариантов ему не нравится. Можно легко предположить, почему: в худших раскладах Георгий Иванович и его подельники добиваются своего, в лучших дело кончается застенками безопасности. Да что уж там — застенками; за применение без санкции классической-то магии с определённой категории полагается казнь, а тут…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Постарайся сосредоточиться на хороших эмоциях, — тоном психотерапевта посоветовал Ярослав. Должно быть, мрачные мысли сполна отразились на её лице. — И скажи, какие травы нужны для укрепляющего. Отправлю Тихона собирать…
Далёкий вой в полях рассыпался серией кашляющих всхлипов. Ира понятия не имела, что там за тварь. Она в родном-то мире не протянула бы долго вдали от родительской квартиры, общественного транспорта и круглосуточных супермаркетов. Зарецкий, за какую бы цену ни купил он эту науку, знал, что и как здесь делать. Какая, в конце концов, разница, в клятвах дело или в личных побуждениях? Может, и различий-то никаких нет. Клятву ведь и обойти можно.
— Спасибо, — искренне сказала Ира, без страха заглядывая в глаза Ярославу. Едва ли не впервые за всё время их знакомства.
— Не за что, — он с сожалением качнул головой. — Всё ещё не за что.
LVI. Отголоски
Макс был какой-то подавленный. О командировке отчитывался неохотно, в скучных канцелярских терминах; Мишка с трудом выловил в его нудном рассказе информацию, за допуск к которой половина отдела исследований отдала бы пару годовых премий и все авторские отчисления в придачу. Сопоставил даты: сходилось идеально. Должно быть, если бы не случайность с бедной Ирой, у них на руках уже был бы если не весь расклад, то, по крайней мере, твёрдые основания для дальнейших выводов.
— Как-то так, — не по протоколу закончил Макс и неуютно поёрзал на пыточном стуле. — Мезенцев, похоже, подобрался слишком близко к чему-то опасному, запаниковал, побежал к нам и поплатился. Этот… Кузнецов — бандит и ворюга, надо объявлять в розыск и брать. Про безопасников сами уже всё знаете.
Шеф задумчиво кивнул.
— Хорошо. Что насчёт связей с «Восходом»? Может, наведаешься туда на днях? С опергруппой на хвосте?
Макс заметно побледнел и энергично мотнул головой.
— Нет. Нет. След в «Восходе» — ложный. Полулегальный кружок по интересам, только и всего.
— Так ты ж говорил… — начал было озадаченный Мишка и тут же схлопотал предупреждающий взгляд от начальника.
— Спасибо, Максим, — шеф откинулся на спинку кресла. Нетронутый кофе на его столе источал терпкий аромат. — Оформи, пожалуйста, авансовый отчёт. Миша, останься.
Некрасов понуро потрусил к двери. Мишке категорически не нравились перемены в его настроении. Что его так потрясло? Длительное соседство с разломом? Исчезновение Зарецкого в неизвестном направлении? Или просто переживает за Иру — она ему вроде бы нравилась… Шеф постучал по столу тяжёлой позолоченной ручкой, привлекая Мишкино внимание.
— Твои выводы?
Старов, мозгуя, наморщил лоб.
— Ну, с Кузнецовым всё ясно. То есть почти всё, — поспешно поправился он, заметив, как Верховский ехидно кривит рот. — Он по-любому как-то связан с… «Цепью», — притащенное Максом словечко Мишке понравилось, вполне подходит к этому делу. — Надо вменять в вину нападение на сотрудников при исполнении, ловить и допрашивать.
— Где его ловить, Миша? — спросил шеф — то ли саркастически, то ли всерьёз.
— Где-то там, под Владимиром, — не слишком уверенно прикинул Мишка. — Ему же надо за каким-то чёртом к разлому… Хотя, может, это ему на спаде активности надо было, а теперь уже нет смысла там отираться.
— А зачем ему туда надо? — с нажимом проговорил Верховский, сверля его взглядом. Шеф явно не был им доволен. — Я вообще удивлён, что ты начал с этого Кузнецова. Основной вывод напрашивается сам собой, не считаешь?
— Вы сказали не сосредоточиваться на разломах, — обиженно буркнул Мишка. — Основной вывод… ну…
