Кирстен не собиралась устраивать сцену, понимая, что именно на это рассчитывает Кемпбел. Будь я проклята, подумала она, если доставлю ему такое удовольствие. Окинув его с ног до головы презрительным взглядом, она вслед за тем одарила Кемпбела очаровательной улыбкой:
— Я часто думала, как поступлю, увидев вас, но теперь поняла, что вы, как ни странно, не вызываете у меня ничего, кроме жалости.
Отворачиваясь, она заметила изумление на его лице. Он был оскорблен, а именно этого Кирстен и хотела. Кемпбел быстро оправился и насмешливо фыркнул.
— У этой сучки соблазнительная задница, не так ли? Еще минута — и она оседлала бы мой пенис. Эй, Куколка Кирстен, — крикнул он ей вслед, — не стесняйся, пришла моя очередь! — тут он разразился громким смехом.
Кирстен не остановилась. Пылая негодованием, она вышла из комнаты. Проходя по пустому холлу, она столкнулась с человеком, шедшим ей навстречу.
— Извините, — пробормотала она, отступив в сторону.
— Все в порядке, — ответил он и вдруг узнал ее. — Привет, Кирстен. Неужели это ты? Меня зовут Дэвид Гилл. Помнишь меня?
— О Дэвид, конечно. Как поживаешь? — спросила она, пожав протянутую руку.
— Прекрасно. Просто прекрасно. Благодаря тебе.
— Мне?
— Разве не ты несколько лет назад наставила меня на путь истинный? Теперь я пишу настоящие вещи — репортажи для девятичасовых новостей и прочее. Работа, конечно, нерегулярная. Похоже, у меня нет ни одной собственной мысли. Но зарабатываю неплохо. А как ты? Чем сейчас занимаешься?
— Почти ничем, — ответила Кирстен.
— Ну конечно, еще так мало времени прошло после смерти Пола. Я искренне опечалился, узнав, что он умер. Он был великим человеком. Да что говорить, ты ведь лучше меня это знаешь. А что касается дерьма, которым тебя поливают в прессе, имей в виду, что есть на свете один парень, очень сочувствующий тебе.
— Приятно слышать, — улыбнулась Кирстен.
— Будь на то моя воля, я бы выступил в твою защиту. И не я один, но ты ведь понимаешь, как обстоят дела! У этой Фишер неограниченные возможности нанести удар, и мне совсем не хочется, чтобы яд, капающий с пера Кемпбела, попал на меня. Конечно, мною никто не интересуется, но они всегда найдут способ разделаться со мной. И все же, если я могу пригодиться…
— Спасибо, — сказала Кирстен. — Я переживу.
Взглянув на Гилла, она поняла, что он очень сомневается в этом. Но с его стороны было весьма любезно сказать ей все это — немногие отважились бы на такое. Когда он предложил ей что-нибудь выпить, она согласилась.
Войдя на кухню, Кирстен настороженно огляделась, нет ли там Лоренса. Ведь Пиппа сказала, что он должен быть здесь. Однако его не было, и Кирстен улыбнулась, почувствовав облегчение. Сейчас она выпьет, а потом попробует ускользнуть отсюда, чтобы не столкнуться с ним.
Дэвид сразу же потащил ее к группе людей, оживленно обсуждавших перспективы следующего фильма Лоренса. Казалось, все они считали, что он спятил, предложив написать сценарий Руби Коллинз.
— Дэрмот знает ее, — заметила женщина, стоявшая рядом с Кирстен. — Если не ошибаюсь, именно он их и познакомил. Во всяком случае, она — янки. Может, Лоренс надеется, что она поможет ему попасть в Голливуд?
— Но в Голливуде она никому не известна. Поверьте мне, он еще хлебнет с ней горя. Вы видели ее?
— Нет.
— Она алкоголичка. Скажите-ка, ну кто-нибудь в здравом уме пригласил бы такого сценариста, поставив на карту почти все? У нее нет ни славы, ни таланта, а судя по всему, даже вкуса.
— Может, Лоренс знает о ней то, что не известно никому из вас? — неожиданно для себя спросила Кирстен.
Тот, кого она прервала, высокомерно поднял брови, быстро взглянул на нее и продолжал говорить, словно ничего не слышал.
— Я его убеждал, что он совершает профессиональное самоубийство, принимаясь за подобный проект вместе с неизвестным сценаристом. Но вы же знаете Лоренса!
— Странно, что он не прислушался к твоему совету, Баз, после своего последнего провала, — вставила рыжеволосая дама. — Еще одна подобная неудача — и ему конец.
— А о чем его новый фильм? — спросила безвкусно одетая женщина средних лет.
— О какой-то женщине, которая уехала в Новый Орлеан, стала там проституткой, а потом не то повесилась, не то была убита — не помню. Весьма банальный сюжет, на мой взгляд. Да он просто рехнулся. Ему никогда не получить денег на этот фильм. Лоренс, сказал я ему…
Кирстен прислушалась. Сколько раз за свою жизнь она была свидетельницей подобных разговоров и как она ненавидела их! Каждый кретин считал, что знает все лучше, чем режиссер, и каждому казалось, что режиссер спятил. Правда, окажись фильм удачным, они примазались бы к успеху, а может, приписали бы его себе.
Ее взгляд упал на детские рисунки, прикрепленные к холодильнику. У Кирстен замерло сердце. Боже, она никогда не забудет, какой тяжелый рецидив болезни пережила, узнав, что у Лоренса родился сын. Но теперь все это в прошлом. Кирстен глубоко вздохнула, взмолившись, чтобы не встретить сегодня этого ребенка.
Она уже выходила из кухни, когда услышала, как кто-то сказал у нее за спиной:
— Привет!
— Привет! — ответила, оборачиваясь, Кирстен.
— Я Молли Форзит, — представилась женщина. — А вы Кирстен Мередит, не так ли?
Кирстен эта женщина сразу не понравилась: бегающие глазки, злобно поджатые тонкие, ярко накрашенные губы.
— Вот что, — начала Молли, — я слышала, что сказал о вас Дэрмот Кемпбел. На мой взгляд, это вульгарно, хотя, полагаю, вам приходилось слышать кое-что похуже.
Кирстен молча смотрела на нее. И почему некоторым людям так приятно говорить гадости тем, кого они даже не знают. К своему ужасу, она заметила, что разговоры утихли и все прислушиваются к словам Молли Форзит.
— Я предупредила Кемпбела, что только псих может позволить вам оседлать его пенис, как он колоритно выразился, — продолжала Молли. — Мало ли какую заразу можно от вас подхватить?
Кирстен залилась краской. Она смотрела на Молли, стараясь не выдать того, что творится у нее на душе. В это мгновение она снова почувствовала себя маленькой девочкой, над которой нагло издеваются, желая унизить ее.
Решив немедленно покинуть этот дом, Кирстен вошла в гостиную, чтобы предупредить Элен. Но здесь она сразу же увидела добродушную физиономию Дзаккео Марильяно, и у нее сжало горло. Это было первое дружелюбное лицо, обращенное к ней, а сейчас одно доброе слово — и слезы польются ручьем. Дзаккео подошел к ней.
— Я не собираюсь говорить о Поле, — прошептал он и крепко обнял ее. — Сейчас не время, я вижу, как вы страдаете. Но что бы все они о вас ни говорили и что бы ни делали, Кирстен, я — ваш друг. Помните это. Дзаккео любит всех женщин, но вас он любит больше всех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
