Не слишком. Не постоянно. Только иногда. И недолго.
Глава 5
– Упрямство, вот как? Я тебя усмирю, – пообещал Видал, поднимаясь.
Джорджетт Хейер. «Дьявольское отродье»Шугар Бет перекинула пакеты с покупками из одной руки в другую, но они были одинаково тяжелыми, поэтому ничего хорошего это не дало. Направляясь по Джефферсон-стрит к Мокингберд-лейн, она пыталась расслабить плечи. Те немногие продукты, которые она приобрела вместе с коробкой собачьего корма и шестью банками коки, в магазине казались куда легче.
От того, что она старалась не обращать внимания на штрафные квитанции за незаконную парковку, меньше их не становилось, и этим утром пришлось пустить в ход весь арсенал женских уловок и приемов против здоровенного парня – водителя машины-эвакуатора, которому было приказано убрать ее «вольво». После этого она из осторожности поставила машину на стоянку Арби в миле отсюда. Собственно говоря, прогуляться было бы неплохо, если бы сегодня она не проделала этот путь уже дважды и руки не оттягивали бы пакеты. Правда, при этом можно было строить планы жестокой мести Колину Берну, и это помогало отвлечься, правда, она столько раз прибегала к этому приему, что он потерял свою новизну.
Ей по-прежнему не везло, и после рокового визита в антикварную лавочку Уинни работу она так и не нашла. И картину тоже. В кошельке не оставалось даже пыли. Правда, ей удалось разыскать последних оставшихся в живых партнеров Таллулы по игре в канасту, но только Сисси Тумс вспомнила, что действительно видела картину. К сожалению, она также заявила, что спешит в Лас-Вегас на ужин с Фрэнком Синатрой.
Зазвонил сотовый. Поставив пакеты на обочину, она тяжело вздохнула. Интересно, сколько еще остается до того, как отключат связь?
– Это я, – прощебетал нежный голосок.
– Привет, крошка, – улыбнулась Шугар Бет.
– Я, – повторила Дилайла, словно Шугар Бет могла не узнать голос единственного ребенка Эммета.
– Как поживает моя любимая девочка?
– Хорошо! Вчера мы рисовали! И Миси разрешила позвонить тебе.
Шугар Бет совсем забыла, что сегодня среда, день, когда они с Дилайлой обычно разговаривали.
– Как твоя простуда? Получше?
– Я принимаю по ночам сироп от кашля. Помогает. И я нарисовала для тебя картину.
Шугар Бет повернулась спиной к резкому ветру и придавила ручку пакета каблуком. Вчера было тепло, но сегодня снова похолодало.
– Расскажи, какая она?
Дилайла принялась описывать нарисованный ею океанский вид, а заодно поведала о новом морском ангеле в аквариуме, а на прощание, как всегда, сказала:
– Я люблю тебя, моя Шугар Бет. И ты тоже меня любишь, правда?
Глаза у Шугар Бет защипало. Любой ценой, любым способом нужно защитить это милое хрупкое создание.
– Очень-очень. Ужасно.
– Я так и думала.
Шугар Бет улыбнулась такой уверенности и сунула сотовый обратно в сумочку, чувствуя, как в душе снова поднимается волна знакомого застарелого гнева на Эммета. Как он мог отнестись до такой степени безалаберно к будущему дочери? Не позаботиться о ней?
«Я обеспечил Дилайлу, – объяснял он впоследствии, – но как только дела пошли плохо, пришлось позаимствовать из ее фонда. Никогда не прощу себе этого».
Шугар Бет вспомнила свой первый приезд к Дилайле в Брукдейл, частное заведение, где та прожила почти всю свою взрослую жизнь. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Мать Дилайлы умерла за несколько лет до того, как Шугар Бет встретила Эммета, и Дилайла отчаянно по ней тосковала. К великому удивлению Шугар Бет, она перенесла всю силу своей привязанности на мачеху. Дилайла была милой, забавной и ужасно уязвимой: пятидесятиоднолетняя женщина с умом одиннадцатилетней девочки. Оба любили всякие девчоночьи пустяки: одежду и косметику, повторные показы «Друзей» и побрякушки. Шугар Бет прочитала большинство книг Джуди Блюм, «Ведьму с Блэкберд-Понд», а также приключения Мэри Кейт и Эшли. Они сплетничали о Леонардо Ди Каприо, которого обожала Дилайла, играли в клу[15] и гуляли, держась за руки.
Не будь Дилайлы, Шугар Бет не пришлось бы возвращаться в Парриш. Но нужны деньги. Сумма, выделенная на содержание Дилайлы в заведении, подходила к концу, и Шугар Бет должна была найти картину, чтобы заплатить. Все же она не жалела себя. Беззаветная любовь – драгоценный дар, а Шугар Бет знала, какое счастье выпало ей на долю.
Стоило ей нагнуться за пакетами, как рядом остановился знакомый «лексус»-седан коньячного цвета. Стекло со стороны водителя поползло вниз, открывая чванливую физиономию самого Герцога Рока.
– Выглядите как бродяжка.
Она предпочла думать, что он имеет в виду ее мешки, а не джинсы вкупе с косухой.
– Спасибо, надеюсь, и у вас все хорошо.
Он рассматривал ее сквозь невидимый монокль.
– Хотите, подвезу?
– Позволяете крестьянкам садиться в дорогой экипаж?
– Разве что в припадке великодушия.
– Значит, сегодня мой счастливый день.
Он заставил ее ждать, пока неторопливо открывал замки. Она открыла заднюю дверцу и поставила пакеты за пассажирским сиденьем. И поскольку гордость все-таки еще имела некоторое значение, села рядом с ним и закрыла дверцу.
– Поехали.
Он закинул руку на спинку кресла и заносчиво повел длинным носом. Она ответила высокомерным взглядом.
– У меня не слишком много времени.
– Может, вам все-таки лучше пройтись пешком?
– Зачем же позорить округу? Бродяжка и все такое?
Она с удовлетворением заметила, что он нажал на акселератор чуть резче, чем нужно, а тон так и вовсе сделался уничтожающим:
– Надеюсь, вы дадите знать, чем еще я могу вам услужить?
Шугар Бет оценивающе осмотрела его широкие плечи.
– Ну, например, снять с подъездной дорожки эту дурацкую цепь.
– Но меня это развлекает. – Он свернул на Мокингберд-лейн. – Кстати, сегодня утром я видел эвакуатор у вашей машины. Мне ужасно жаль.
– О, не стоит. Им управлял милейший молодой человек, такой разумный, а главное, привлекательный.
– И вам удалось отговорить его забирать машину, не так ли?
– О, что вы, что вы! Леди-южанки не увлекаются французскими поцелуями, чтобы потом рассказывать о них всякому встречному-поперечному.
Она ожидала очередной ехидной реплики. Например, что она вообще не леди. Но очевидно, он считал обычные колкости ниже своего достоинства. И предпочитал более изощренные способы ведения войны.
– Как идут поиски работы?
Ей удалось изобразить небрежный взмах рукой.
– Достойную карьеру избрать нелегко, поэтому я не тороплюсь. Можете высадить меня здесь.
Не обратив внимания на просьбу, он свернул к Френчменз-Брайд.
– И большой выбор?
– Огромный.
– Да, я так и слышал. Город прямо-таки гудит.
– Еще бы!
Он остановил машину у дома и выключил зажигание.
– Если верить слухам, даже Луис Хиггинс отказался взять вас на работу в «Куик-Март» а он, насколько мне известно, нанимает всякого, кто знает по-английски три слова.
– К моей превеликой скорби, именно я в девятом классе пустила ту гнусную сплетню о его младшей сестренке. И то, что все было чистой правдой, его, похоже, нисколько не волнует.
– Какой мерой мерите, такой и вам отмерится, не согласны?
– Что тут скажешь!
Она открыла дверцу и принялась выгружать пакеты. Но тут он обошел капот, стал рядом, и она едва не уронила коку, потому что на нем был настоящий, всамделишный черный замшевый плащ. И он со своими короткими взъерошенными волосами словно сошел со старинной картины. Черт возьми, до чего же хорош!
– Позвольте, донесу ваши пакеты до каретного сарая, – предложил он. – Это самое малое, что я могу для вас сделать.
Но она была слишком потрясена видом плаща, чтобы найти слова. Это в Миссисипи и такое!
– Я надеялся, что не причиню вам особого вреда, перекрыв подъездную дорожку. Увы, как же я ошибся!
– Не беспокойтесь, – отмахнулась Шугар Бет, придя в себя. – Физические упражнения – штука полезная. К тому же можно отказаться от личного тренера.
Гордон, очевидно, прятался на веранде, потому что, завидев ее, немедленно потрусил к сараю через весь двор. Берн, к удивлению Шугар Бет, радостно улыбнулся, переложил пакеты в одну руку и, наклонившись, почесал бассета за ухом.
– Значит, ты не убежал.
– Милая собачка, – протянула она.
– Появился здесь несколько дней назад. Бродячий.
– А вдруг у него бешенство? На вашем месте я вызвала бы копов.
– Он не бешеный! – взвился Берн, раздраженно глядя на нее. – И вы прекрасно знаете, что сделают с ним копы.
– Отправят в газовую камеру, – буркнула она, злая на Гордона, способного различить доверчивого дурачка за целую милю. Вот и сейчас, вместо того чтобы по своему обыкновению зарычать, он опустил голову, так что длинные уши распластались по земле, и тихо заскулил: идеальный портрет несчастного, жалкого бедолаги.
