— От кого?
— От Лерста.
— Ну и что ты ему ответил?!
— То же, что отвечу вам: я не знаю его имени, я журналист, а не похоронное бюро, мне не нужны анкетные данные собеседника, мне нужен собеседник…
— Каким образом вы угнали «мессершмитт»? — закурив, спросил Штирлиц. — Давайте по-джентльменски, Пальма. Расскажите все: это в ваших интересах…
— Почему вы думаете, что я имею отношение к «мессершмитту» да и вообще ко всей вашей авиации?!
…Гестапо имело веские причины считать, что Пальма знал многое про авиацию вообще, а уж об этом новом, проходившем боевые испытания в Испании «мессершмитте» — тем более.
Эпопея с самолетами началась год назад. Республиканцам нужны были истребители: фашисты днем и ночью висели над Мадридом и Барселоной. Самолеты закупали всюду: в Польше и Голландии, Швеции и Франции. Закупали их напрямую и через подставных лиц, за доллары и фунты, франки и песеты, а временами за обыкновенные грязно-желтые бруски — за золото.
Центр. По моим сведениям, фашисты организуют кампанию по продаже старого оружия республиканцам через Бернгардта. Он создал подставную фирму, во главе которой стоит Иозеф Вельтен, агент адмирала Канариса. Вельтен скупает оружие во всех странах, гонит его в Германию, там это старое оружие портят, а потом продают республиканцам. Необходимо послать наших людей для проверки этого сообщения. Необходимо немедленно дезавуировать Вельтена.
Дориан.
Дориану. По нашим данным, фирма Вельтена базируется в Копенгагене. Подтвердите.
Центр.
Центр. В Париже.
Дориан.
Дориану. Кто из людей Вельтена отвечает за продажу оружия?
Центр.
На эту шифровку Дориан не ответил: отпала нужда — Вельтен был разоблачен. Однако Гейдрих начал новую комбинацию — на удар он хотел ответить ударом.
Париж, 1937, ноябрь
Моросил мелкий дождь. Виктор Грасс, по паспорту бизнесмен из Миннесоты, наблюдал за тем, как в низкое небо один за другим уходили истребители, купленные им вчера — через подставных лиц — у голландцев.
Он дождался, пока улетел последний «фарман», и опустил воротник дождевика.
Он продолжал улыбаться, когда плотный бритоголовый человек с трубкой, зажатой в сильных зубах, тронул его за локоть.
— Хэлло, — сказал человек, — как успехи?
— Спасибо, — ответил Грасс и неторопливо двинул через поле к стоянке машин.
— Погодите, Грасс, у меня к вам дело.
— Делами я занимаюсь в своем бюро.
— А здесь вы играли в кегли? Или в шахматы?
— Повторяю, если у вас есть серьезные предложения, обратитесь в мое бюро…
— Рю де Ришелье, семнадцать, второй этаж… За вами смотрят немцы, и мне нет смысла лишний раз мозолить им глаза. Да не бегите вы так, у вас ноги длинные, а у меня короткие. У меня в Локарно стоит десять новеньких «капрони», я их могу продать вам.
— Кого вы представляете?
— Себя, — ответил человек и протянул Грассу визитную карточку.
«Питер Маккензи, генеральный директор фирмы «Маккензи бразерс», бокс 652, Монреаль, 42, Канада».
— Ну и что? — спросил Грасс, пряча карточку Маккензи в карман дождевика. — Откуда самолеты? Цена? Условия? Когда мои люди смогут осмотреть их? Документация?
— Хоть завтра. Ваши люди встретятся с моими техниками в Локарно — я продаю гарантированный товар. Я читал в английской прессе, как испанцы нагрелись с фирмой Вельтена, поэтому я с вас сдеру много денег. Качество предполагает хорошие деньги.
— Хорошо, увидимся завтра утром.
— Ладно. Где? К вам я не пойду — повторяю: за вами смотрят немцы.
— Мы приедем к вам с техниками. Где вы остановились?
— В отеле «Мальзерб». Номер девятнадцать. Когда вам угодно?
— В восемь. Вас устроит?
— Я люблю дрыхнуть. Давайте в девять.
— Договорились.
— В какой валюте будете платить?
— Сначала мы посмотрим ваши аппараты.
— Но если они хорошие?
Грасс усмехнулся:
— Тогда поговорим о цене, а уж после решим, в какой валюте нам будет выгодно платить, а вам — получать.
Грасс остановился возле своей машины, открыл дверцу и сел за руль.
— Спокойной ночи! — сказал он. — До завтра.
— До завтра, — ответил Маккензи и пошел к стоянке такси.
Грасс включил зажигание. Мотор заныл, застонал, но никак не заводился. Грасс закурил, дал стечь бензину, включил зажигание еще раз, но и на этот раз мотор не завелся. Грасс открыл капот, включил лампочку, подергал провода, шедшие от генератора к мотору: все было в полном порядке.
— И у меня нет такси, и у вас авария, — услышал он над ухом голос Маккензи. — Ну-ка, дайте взглянуть, я разбираюсь в технике.
Грасс посторонился, и Маккензи, закинув свою толстую коротенькую ногу за крыло, чуть не целиком залез в мотор.
— Покачайте бензин, — попросил Маккензи, — по-моему, у вас полетел бензонасос.
Грасс сел за руль и начал качать бензин.
— Теперь включайте зажигание!
Мотор заработал. Маккензи спрыгнул с крыла и сказал:
— У вас барахлит помпа. Скажите, чтобы поменяли, а то намучаетесь.
Он посмотрел на стоянку такси — человек сорок мокло под дождем: такси не было по-прежнему.
— Садитесь, — предложил Грасс, — я вас подброшу.
Маккензи тяжело залез в машину, выбросив вперед левую ногу. Он выбросил ее с таким расчетом, чтобы мысок его ботинка, в котором был вмонтирован грубый шприц с моментально парализующим составом, ударил ногу Грасса. Шприц был сделан из легированной стали: гарантия прокола толстой свиной кожи любого ботинка абсолютная. Это новинка, разработанная в лабораториях Гейдриха, опробовалась уже несколько раз, и результаты были великолепны.
Грасс обмяк — беззвучно, словно подломленный. Маккензи отбросил сиденье, перетащил Грасса назад, сел за руль и погнал машину в маленький коттедж, расположенный в большом парке на набережной Сены.
Здесь Грассу сделали еще один укол, положили в большой багажный ящик с надписью «Верх. Не кантовать» и отвезли ящик на вокзал — поезд отходил в Кельн.
Берлин, 1937, октябрь
Через двенадцать часов Грасс лежал в соленой купели в подвале гестапо на Принц-Альбрехштрассе. Маленький толстый Маккензи — штурмбанфюрер СС Отто Штуба — сидел у его изголовья и время от времени прикасался раскаленным железным прутом к шее Грасса.
— Пока не скажешь, каким образом ваши узнали про Вельтена, я буду мучить тебя, и я добьюсь, что ты заговоришь, но это будет слишком поздно. Лучше тебе начать говорить сразу, тем более что мы знаем про тебя очень многое, почти все. Где вы теперь покупаете самолеты? Грасс, глупо молчать, поверь. Ты человек конченый: если мы даже и отпустим тебя, в Москве тебя все равно поставят к стенке. Разве нет? Но мы тебя не отпустим. Мы тебе предлагаем два варианта: один — полюбовный, так сказать, мирный, а второй — болезненный, неприятный и для меня и для тебя. Повторяю свои вопросы: от кого вы узнали про Вельтена? У кого ты покупаешь самолеты теперь? Кто еще, кроме тебя, занимается этим делом?
Штуба снова приложил раскаленный прут к шее Грасса. Тот зашелся в крике, на искусанных губах выступила кровавая пена. Штуба прижигал свежие, кровоточащие раны, и лицо его чуть подергивало судорогой: видимо, он испытывал наслаждение от этой своей работы.
Потом Штуба бросил раскаленный прут на кафельный пол, подошел к рубильнику, вмонтированному в стену включил его и, вернувшись на свое прежнее место стал наблюдать, как, медленно пузырясь, начала закипать вода в соленой ванне.
Грасс, закричав, потерял сознание. Штуба вколол ему в грудь шприц с тонизирующим раствором. Грасс открыл глаза.
— Ты гнал самолеты и через Германию? — монотонно спрашивал Штуба. — Отвечай: гнал самолеты через Германию?
— Да, — чуть слышно прошептал Грасс.
— На кого они были оформлены?
— На голландскую фирму «Де Граатонберг».
В кабинет неслышно вошел Гейдрих. Он сел в кресло в полутемном углу комнаты.
— А если бы голландцы вас не пропустили? — спросил из своего угла Гейдрих. — Что бы вы тогда делали?
Грасс, видимо, не услышал его. Штуба ударил Грасса в лицо и тихим голосом, совершенно без выражения, повторил:
— А если бы Голландия вас не пропустила?
— Тогда я гнал бы их через Англию.
— Врешь. Англичане не пропускают ваши самолеты. Они не вмешиваются в игры на Пиренеях.
— Через Англию, — повторил Грасс, — это правда.
— Кто у вас есть в Англии?
— В Англии есть человек.
— Что ты о нем знаешь?
— Ничего.
Гейдрих сказал Штубе:
— Покажите ему кино.
Штуба снял телефонную трубку и сказал:
— Где там киномеханик? Пусть включит ленту.
Застрекотал киноаппарат, установленный в соседней комнате. На белой стене возникли зыбкие очертания обнаженного мужчины. Его держали под руки два эсэсовца. Чуть поодаль два других эсэсовца кормили мясом двух громадных доберман-пинчеров.
