Слева от меня вижу стеллаж с костюмами. Замираю перед ним в восхищении. Пол заставлен коробками с гримировальными карандашами и тюбиками краски. В глубине – прилавок, за ним – занавешенная дверь. В магазине – никого. Почтительно прикасаюсь к руке манекена, держащей розу. Кот враждебно шипит.
– Чем могу быть полезна? – слышу вопрос.
Испуганно оборачиваюсь.
– Простите, откуда эта роза? – спрашиваю в замешательстве.
Девушке, задавшей вопрос, около двадцати пяти. На ней – платье с плотно облегающим лифом и широкой юбкой в сборку, на голове – платок, длинные серьги. На ногах босоножки. Они приятно постукивают по деревянному полу. Притягивает мечтательное выражение лица девушки, ее задумчивый взгляд.
– Роза? – переспрашивает она. – Какая роза? Ах эта… (Замечает, что я прикоснулся к розе.) Эта роза из цветочного магазина, что в двух кварталах отсюда. Его довольно трудно найти, но я могу вам показать.
Минуту изучаем друг друга. Тикают часы, кот одобрительно посматривает на нас. В солнечных лучах пляшут пылинки. Похоже, «У МАКСИН» не много покупателей.
– Этот магазин ваш? – задаю следующий вопрос.
– Да. Меня зовут Максин Уолтертон. Привет, – доброжелательно отвечает хозяйка.
– Привет.
Замечаю, какая она хорошенькая. Матовая кожа. Даже не прикасаясь к ней, ощущаешь, какая она нежная и бархатистая. У девушки красивые зеленые миндалевидные глаза. Почти восточные; не течет ли в ее жилах китайская кровь? Машинально провожу рукой по волосам.
– Ваш магазин… великолепен.
– Вам нравится?
– Он прекрасен. Другого такого нет. Нигде. (На самом деле я говорю о ней. Она понимает это.)
– Рада, что вам нравится, но… – Она в смущении оглядывается, ее улыбка предназначается коту. – Почему?
Она немного боится меня.
– Чем вам нравится мой магазин?
– У вас любой человек может изменить свою внешность, стать совсем другим…
Мне казалось, что я все объяснил ей. Но она все же не поняла, почему этот магазин так привлекателен для меня.
– Вы можете купить розу там, где я сказала: выйдете отсюда, повернете по улице налево…
– Я найду его, – решительно сказал я, направляясь к выходу.
– Вы уверены? – сомневается она.
– Нашел же вас. Найду и этот цветок.
У двери я оборачиваюсь и посылаю ей воздушный поцелуй. Максин смеется. Я восхитил ее. (Дурацкая фраза: на самом деле я оживил ее. Вдохнул в нее жизнь.) Право, эта девушка – чудо: нельзя уйти от нее, не дав ей небольшого совета. Прикрыв дверь, говорю:
– Вы не обидитесь, если скажу кое-что относительно платья в витрине?
– Марии Антуанетты?
– Именно. Видите ли, ведь она была замужем за французским королем, верно?
Максин кивает.
– И в витрине она robe à la française,[19] так и должно быть, но…
– Да?
– Берет не подходит к ее туалету. Он – с полотен Гейнсборо.[20] Такие береты, chapeau,[21] носили только в Англии, на континенте они не были в моде.
– О! – На секунду Максин охватывает смущение. Потом лицо ее расплывается в широкой улыбке.
– Вы что, художник по костюмам или увлекаетесь этим? – спрашивает она.
– Нет, нет, просто случайно прочитал об этом, вот и все.
– Это… ну, это просто фантастика. Спасибо.
Итак, выплеснув на нее весь этот вздор, исчезаю. Когда открываю дверь, колокольчик опять звенит. Я удивлен: мой ве́лик на месте, его не украли, несмотря на то, что я забыл от волнения привязать его цепью. Уезжаю, перебирая в памяти события последних десяти минут.
Встреча с Максин взволновала меня. И, растерявшись, я не воспользовался в полной мере своей неожиданной удачей… Представьте себе, что перед вами трясина. Внезапно она оживает, зловонная грязь пузырится… Потом опять наступает тишина. Что случилось? В мрачной глубине образовалась воздушная яма или там скрывается чудовище? Неизвестно.
Такую неразгаданную тайну я ощутил в Максин.
Достаю из кармана куртки гримировальный карандаш. Еду медленно, разрисовывая на ходу свое лицо. Максин не заметит пропажи. У нее много таких карандашей. Когда доезжаю до цветочного магазина, на моем лице появляются кошачьи усы и брови, как у дьявола. Неплохо получилось, думаю я, рассматривая себя в зеркале магазина. Покупаю красную розу и прошу продавщицу не стряхивать с цветка капельки воды. Направляюсь к северу, цветок зажат в губах, над которыми нарисованы усы.
Алиса Морни будет довольна.
Приезжаю в свое тайное убежище, кладу розу на могилу Алисы и обращаюсь к ней:
– Это тебе. Цветок, который сделает тебя прекрасной, Алиса. Я никогда не забываю о тебе, ты это знаешь, правда? И Джонни скоро придет сюда. Он полюбит тебя, Алиса. Мы оба будем любить тебя.
Размышляю о Джонни. Любит ли он цветы? Я куплю их для него. Ведь любимому человеку обязательно дарят цветы.
А он меня любит? Действительно ли он мой двойник?
Ну, вот и все. Теперь понимаете, почему я решил писать воспоминания.
Часы напоминают, что у меня в запасе еще четыре часа свободного времени. Потом надо отправляться на работу. (Чтобы заработать на жизнь – разгружаю овощи.) Настраиваю свой лазерный проигрыватель, включаю любимого «Голландца».[22]
Поет Сента:
Er sucht mich auf? Ich muss ihn sehn!Ich muss mit him zugrunde gehn!
Прошу прощения, возможно, вы не разделяете моего пристрастия к немецкому. Сента поет:
Я та, кого он ищет! Я должна идти к нему!Его судьба станет моей!
Голос Майка Андерсона, доносящийся снизу, раздражает. Джонни зажал уши и, растянувшись на койке, закрыл глаза. Легко представить, что происходит там внизу. Майк Андерсон безапелляционно изрекает сентенции. Николь несет вздор, Диана – воплощение мягкости и внимания. Вдруг неожиданно, чуть ли не над ухом, раздался голос:
– Привет, Джонни, можно войти?
Джонни поднял голову. На пороге его спальни стояла доктор Цзян. Она улыбалась. В эту минуту она была ему неприятна – в ее улыбке светилось торжество. Широкоскулая, с бровями вразлет, она казалась ему сейчас уродливой, как женщина-демон из его комиксов на японские сюжеты. Она коварно вторглась в его владение.
Потом только он заметил, что доктор Цзян все еще не переступает порога. Ждет его разрешения, чтобы войти. Может, она – вампир?
– Конечно, входите, – сказал он. Почему не проявить благосклонности? Он всегда мечтал о встрече с вампиром. Между прочим, классный на ней матросский пиджак, с колечками на рукавах и маленькими якорьками на воротнике. Ему захотелось поближе рассмотреть его.
– А отсюда видно кладбище, – заметила доктор Цзян, подходя к окну. – Какой покой.
Она стояла вполоборота к мальчику, прислонившись к окну и скрестив на груди руки. Джонни заметил, что Диана осматривает его комнату: модель космического корабля, подвешенная на нитке, воздушные змеи, игрушечный «узи» (о чем это говорит вам, вампир?), пуховое одеяло с хлопчатобумажным клетчатым верхом. Черно-белые квадраты одеяла и пурпурные, где он фломастером закрасил некоторые клетки. Оглядела кучу вещей, валявшихся на нижней койке. Что искала доктор Вампир?
Она прохаживалась по комнате. Взяла в руки книгу: «Духовная любовь».
– Он, кажется, вполне дружелюбно настроен, – заметила она, указывая на картинку на суперобложке. Улыбающийся призрак распростер руки над могилой. Джонни собрался объяснить, что это значит, но она сказала: – Дух-хранитель, верно?
Джонни спрыгнул с койки. «Да!» – произнес он, не успев как следует подумать. Ведь докторша-то оказалась классной. Только немногим известна легенда о том, что первый покойник, похороненный на кладбище, становится духом-хранителем. Его долг защищать это место, изгонять злых духов и оказывать покровительство душам умерших. Джонни знал эту легенду. Оказывается, доктор Цзян тоже ее знала.
– У нас в Китае есть такие духи, – продолжала доктор Цзян. – Так говорят…
Возникла пауза.
– Вы верите в духов? – спросил Джонни. Это было ужасно важно для него. Ему нужно было узнать ее мнение.
– Нет, наверное. – Она нахмурилась. – Но мне всегда нравилась легенда о духе-покровителе. Она созвучна романтическим струнам моей души.
– А вы романтик?
– Конечно. А ты?
Джонни покачал головой, хотя ему вдруг захотелось, всерьез захотелось, рассказать ей про Тобеса. А все из-за того, что она произнесла слово «романтический».
– Я не верю в духов, – решительно заявил он. И тут у него возникло странное ощущение: этой докторше можно довериться. – Знаете, я побывал на кладбище. – Джонни видел по выражению ее лица, что это ее заинтересовало. – И я… я напугался до смерти.
– Ты ходил туда ночью? – В голосе доктора Цзян звучало неподдельное изумление.
