и странное событие.
Лялька уронила ключи от квартиры.
Они улетели в лифте в узенькую щель, куда очень трудно было улететь, трудно было их даже запихнуть в эту щель. Но так случилось, и Ляля вышла из лифта слегка в оторопи, и не зная, что такое может выручить её и поможет попасть домой, в свою любимую квартирку.
Она прокатилась до первого этажа и пыталась проникнуть в шахту лифта, но быстро поняла, что это опасно и вообще-то невозможно.
Поделилась с дворничихой, та сказала, что надо вызывать лифтеров.
Ляльке стало скучно, она позвонила матери, сказала про потерю ключей. В ответ выслушала лекцию о своей неприспособленности в жизни. И что мать может приехать только вечером. И совет — «вызывай лифтера».
Ляля вернулась к себе на этаж и тут встретила соседа. Он глянул сквозь очки довольно приветливо, и поэтому она неожиданно сказала, будто оправдываясь.
— Вот ключи улетели. Раззява я.
Он улыбнулся выслушал ее и сказал.
— Лифтера надо вызывать.
Лялька рассмеялась неожиданно.
— От третьего человека слышу один и тот же совет.
Он позвонил куда-то, пришли, правда не сразу, два парня, отключили лифт, достали ключи, взяли немереную какую-то плату, и удалились.
Ляля оставила соседа на ужин, угостила его коньяком и чаем.
Он попросил налить ему чай в большую кружку, чтобы надолго хватило. Они сидели на кухоньке, и пытались узнать друг о друге.
Но сосед был немногословен. Занимается компьютерами. Много работает, четверо детей. Последнее ошеломило Лялю. Он совсем был не похож на многодетного отца.
Она уже внимательнее стала изучать его лицо в очках с запотевшими стеклами. Он старательно и очень как-то смачно потягивал чай из кружки, чередуя с коньяком. И делал это с каким то степенным удовольствием.
Леля увидела, что у него под носом образовалась капелька от горячего чая. Он быстро убрал ее большим мятым платком. Но она тут же появилась опять, как бы хотела поучаствовать в этом уютном ужине.
Капля эта почему-то так растрогала Лялю, разжалобила ее, привела к какому-то новому человеческому знаменателю.
Лялька даже застыла на минутку, чтобы нежная волна доброты к этому человеку не исчезла. Лялька давно не переживала подобного общения. Вроде бы ничего не происходило значимого, но она быстро подлила ему еще чаю и еще коньячку.
Ей хотелось, чтобы благодарность к этому человеку, а по сути — ко всем людям, осталась в ней навсегда. Так в этом состоянии было ей хорошо. Это было что-то новорожденное в ней.
Сосед еще раз вытер вспотевшее лицо. Исчезла трогательная капелька под носом.
Ляля глянула вниз и заметила дырочку в его черном носке. Гость смутился и спрятал ногу под стулом. А потом заторопился домой
— Засиделся. Пора.
Она не стала его удерживать. И даже побыстрее закрыла за ним дверь, чтобы сразу рухнуть на свой диван и уже не торопясь, осознать что с ней такое случилось необыкновенное.
Лялька вспомнила и вероятную жену соседа. Худенькую, с озабоченным лицом тетку. Стертая какая-то женщина. Даже лица её не вспомнила. И вдруг опять цунами жалости к этим мужчине и женщине переполняло ее.
И в благодарность за это в себе состояние, она готова была еще раз и еще раз бросать свои ключи в щель лифтовой шахты.
Чтобы этот сутулый человек сидел у нее на кухне, стыдливо прятал ногу в дырявом носке, потягивал чай из большой кружки, утирал милую каплю под носом большим мятым платком.
Лялька поняла, что это было ее счастье. Первое за шумную легкую жизнь.
Она вошла в лифт и бросила нарочно ключи от квартиры в щелку. Попытка не удалась. Было не попасть понарошку.
15 сентября 2020, Цветочная тетрадь.
Мена
Центральная часть города, красота её давно закончилась, а окраины новостроек не начинались. Она уже долго ехала по каким-то репейным волостям, заваленными обломками арматуры, страшными торчащими скелетами то тут, то там.
Местность чуть внушала ужас, который ликвидировался голосом навигатора.
— Еще 500 метров прямо. Потом направо.
Но давно закончились эти самые пятьсот метров, а поворота никакого не проглядывалось, унылые куски промзоны и все те же обрезки арматуры.
Где-то вдалеке можно было заметить домики, типа сторожек, и нелепый шлагбаум посреди поля.
Поворота нужного все не было видно, а навигатор молчал. Ни звука. Как-будто отключили связь с жизнью, и от сильного чьего-то пенделя ты очутился в неопознанном странном мире… в другой жизни другого летоисчисления, и вне привычного тепла земли.
Она заметила, что проезжали кирпичный белый дом странной кубической формы. Ни окон, ни дверей она в этом доме не увидела. За то его окутывало по периметру простынное полотнище с нарисованными окнами — красными, и дверью — черной.
Все это выглядело настолько сюрреалистично, что она остановила машину и вышла.
Вокруг ни звука. Тишина какая-то деревенская, особенная.
Ей показалось вот-вот закричит местный огненно-рыжий петух. Этого петуха, единственного живого, она видела в детстве. Он накинулся на нее и стал бить шпорами, и кудахтал громко. А она стояла, сбитая страхом, и не могла даже убежать.
Её неподвижность тогда наверное озадачила петуха и он ушел, гордо потряхивая перьями. Потом сосед отрубил в наказание ему голову, по просьбе её бабушки. Уж больно драчун.
Тогда, еще в детстве, она поняла, что зло обязательно накажут, а боль непременно затихнет от справедливости.
Стоя у машины и созерцая местные красоты, она считала себя пришельцем на другую планету. Но воображение её грубо прервал матерным окликом водитель из проезжавшей маршрутки, с крупным номером маршрута «13».
Она улыбнулась. Только с таким номером и живут здесь несчастные.
Это земли необетованные. Суета мира сюда не добралась. И не больно ей хотелось прыгать по арматурным тутошним полям. Маршрутка уехала, оставив надежду, что отсюда кто-то уезжает по желанию.
Надо только развернуться и скорее, скорее за маршруткой, хоть водитель ее и груб.
Она села в машину, настроила регистратор на свой адрес. В ответ — тишина.
— Этого только не хватало, — она развернула машину на сильно битом шоссе и поехала за маршруткой. Но та вдруг свернула на какую-то тропку- дорожку. Она, потеряв регистратор в услужении, тоже свернула, надеясь все- таки спросить дорогу к цели своего визита в эту забытую окраину.
Маршрутка остановилась у местного сельпо. Из нее вывалились много женщин и дружно рванули в магазин.
На двери зазвонил колокольчик, который только за границей принято подвешивать, чтобы было слышно — кто-то вошел. Но здесь, в глуши, и это сельпо, и этот неожиданный колокольчик вызывали только
