Бр-рр, противно.
Поэтому молча соглашаюсь с двуликим и скоренько перебираю ногами в сторону выхода. Гневить оборотницу, которая то рычит, то урчит, но постоянно пугает, совсем не хочется.
— Пришла, вкусная девочка? — первое, что слышу от опасной особы, когда захожу в незнакомую комнату на первом этаже, спрятанную за неприметной дверью в самой дальней части длинного коридора.
— Да, — озвучиваю очевидное, глядя на Узану сквозь опущенные ресницы.
Прямо в глаза — опасаюсь. Кто знает, чего она в очередной раз удумает. И шевелиться, чтобы осмотреться, где нахожусь, тоже не решаюсь. Пусть и хочется очень сильно. Будто что-то тянет. Зовет.
Но терплю.
— Это хорошо, — урчит женщина, растягивая на губах улыбку.
Кому-то она и может показаться милой, меня же точно пугает. Напрягает — сто процентов.
Прячу руки в длинных рукавах туники и сжимаю кулачки, чтобы не выказывать страха, а стоять ровно и смирно.
Молодец, Ани, ты всё сможешь.
Подбадривает Золотинка, водя носом.
— Что ж, — делает паузу Узана, за время которой ее лицо из довольного преображается в хмурое, а потом продолжает. — Раз ты у нас медсестричка, значит, с этим недоразумением тоже сможешь справиться.
Кивок в сторону, как разрешение, что можно отмереть и осмотреться. И я, наконец, поворачиваюсь влево, откуда раздается тихое-тихое сопение.
— Ой, какая крошечная, — выдыхаю, забывая контролировать эмоции, и во все глаза рассматриваю копошащуюся в пеленках кроху.
Грудничковая совсем. От силы пара месяцев от роду.
А вот и четверррртая омежка!
Довольно рыкает Золотинка, выплясывая в груди и требуя поскорее приблизиться к ребенку и взять его на руки. Приласкать, обогреть, дать почувствовать уверенность, что ее любят и позаботятся.
— А с чего это ты решила, что перед тобой девчонка, а не мальчишка? — от угрожающе-вопрошающего тона Узаны волоски на теле становятся дыбом, а в горле появляется ком, мешающий вдохнуть.
Какая же она все-таки жуткая оборотница, как и бета Хорн, как и раненный Раф. Вот же подобрались ужастики. Один страшнее другого.
Жалуюсь про себя и повторно вздрагиваю, услышав из-за спины недовольный голос последнего из упомянутых чуть ранее.
— Что у вас тут происходит? — требовательно вопрошает Раф.
Да что ж они оба рычат-то все?
Стону мысленно.
Напугают же кроху!
И вот будто в воду гляжу, малышка начинает усердно сучить ручками и ножками, а через секунду раздается ее недовольный писк. Вначале негромкий, словно на пробу, затем увереннее и мощнее, проверяющий на выносливость всех присутствующих.
У меня от переживаний сердце кровью обливается. А этим двоим — совершенно все равно. Даже ухом не ведут, только кривятся.
— Чего встала, кукла? — рыкает Раф, толкая меня в спину. — Иди, успокаивай. Чтобы и звука от ребенка не было слышно в доме. Уяснила?
Киваю без слов и делаю шаг к омежке, как тут же следует совершенно другой приказ.
— А-ну, стой, человечка! — угрожающе командует Узана, сверля меня подозрительным взглядом. — Я что-то не поняла. Откуда ты узнала, что это девка лежит, а не парень? На ней же не написано.
Тыкает пальцем в сторону заливающейся плачем крошки.
Сглатываю, понимая, что прокололась. По коже уже не мурашки бегут, я вся мгновенно покрываюсь испариной. Руки дрожат, снова стискиваю их в кулаки.
Матушка-Луна, да что ж я такая невезучая?
Вопрошаю мысленно и бросаю очередной взгляд в сторону девчушки, к которой меня тянет с непреодолимой силой.
— Так пеленка-то розовая, — выдыхаю придушенно первое, что замечаю. — А у нас в деревне мальцов в такое не заворачивают.
— Хм, ладно, сладкая, иди давай, — дает добро Узана, поверившая моим словам и сменившая гнев на милость. — Выполняй приказ Рафа. И смотри, чтобы с девчонкой все было в порядке. Если что нужно, у Линара попросишь.
— Хорошо, — произношу чуть слышно.
Но дама с гонором уже обо мне забыла, потому что переключилась на более интересную личность:
— Раа-аф, милый, как хорошо, что ты меня нашел.
Недовольного рыка как не бывало. Теперь счастливо гортанно урчит-мурлычет не то кошечка, не то волчица.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А я разве терялся? — ворчливо осведомляется оборотень.
Глянув мельком в его сторону, убеждаюсь, что он уже совершенно здоров. И смотрит на двуликую с явным одобрением.
Матушка-Луна, куда я попала?
Вопрошаю мысленно.
Вчера Узана оказывала милость Хорну, сегодня кадрит Рафа.
Кошмар!
— Я за тебя переживала, — совсем меня не стесняясь, женщина подходит к мужчине вплотную и закидывает руки ему на шею, потираясь грудью. — Сии-ильно.
— Небось, Хорн сумел тебя успокоить, — словно читает мои мысли Раф.
— Ой, да брось, не ревнуй… — слышу уже где-то на периферии.
Во-первых, смотреть на такое открытое заигрывание совесть не позволяет. И так покраснела, как рак, от смущения.
Во-вторых, все внимание занимает малышка, затихшая на секунду и вновь огласившая комнату раздирающим душу плачем.
Глава 15
ЛИН
— Лин, приветствую тебя на своих землях, — глава юго-западного предела, высокий статный мужчина с подтянутой сухопарой фигурой и длинными волнистыми каштановыми волосами, завязанными шнурком в низкий хвост, выходит на крыльцо собственного дома, чтобы встретить меня и моих ребят.
В том, что он в курсе нашего прибытия на его территорию, нет ничего особенного. Как и положено, постовые на границе пусть и не показались перед нами, но перемещение явно отследили и своему вожаку сообщили заранее.
И он нас ждал.
Даже приоделся, что намекает о проявленном уважении. Хотя, Паус всегда был щеголем, пусть и чхать хотел на остальные великосветские премудрости в этикете и манерах.
И все же мало кто из моих знакомых стал бы утруждаться и посреди ночи напяливать на себя свежую белоснежную рубашку, специально подворачивать рукава, дабы продемонстрировать последнюю новинку скелетонов от «Мастер-икс», и влезать в наглаженные до идеальности песочного цвета слаксы.
Ах-да, чуть не забыл про кожаные коричные ботинки, начищенные до блеска, что отражают уже побледневший свет ночного светила.
Мать-Луна, наша заступница, со своей подозрительностью я, словно баба, альфу юго-западного предела рассмотрел всего от и до.
Вот зар-р-раза.
Так и хочется сплюнуть от пришедшей в голову дурной мысли, только сделать это не позволяют с детских лет привитые родителями манеры.
— Доброе утро, Паус, — приветствую равного себе, поднимаюсь на крыльцо и пожимаю мгновенно поданную руку.
Не скажу, что мы с этим альфой дружим, но отношения изначально старались поддерживать ровные и конфликтов до сей поры не имели. Что было довольно просто, учитывая совершенно никак не пересекающиеся сферы наших бизнесов.
Если северо-западный край всегда славился богатыми природными месторождениями, то и моя стая в большинстве своем варилась в нефтяной промышленности. А вот юго-западный предел из-за прекрасных климатических условий, обширных плодородных угодий и близости океана довлел к пищевой промышленности, а в последние столетия грамотно подмял под себя и фармацевтическую.
— Ну, про утро ты, Лин, явно поторопился. Пятый час всего на дворе. Нормальные двуликие еще спят, — хмыкает Паус.
Пусть и ведет он себя показательно расслаблено, и говорит полушутя, но его напряжение все же ощущается по внимательному взгляду, по готовой к обороту фигуре.
Да и оборотни его стаи не спят, тут как тут обитают в приличном количестве. Все, как один, настороже.
Готовые к непредвиденному.
Но оно и понятно.
В их краях без приглашения и без предупреждения нарисовался даже не альфа-сосед, а сосед соседа. Сюрприз-сюрприз, не поспоришь. И действительно задумаешься: с какого этого перепугу понаехали, да еще в неурочное время.
— Бывают случаи, когда личное присутствие и собственный взгляд, важнее звонка и пустых разговоров, — ухмыляюсь в ответ и специально медленно развожу руки в стороны: мол, вот он я, такой странный чувак, сам решай, что дальше делать.
