Я кинулся за одной, поймал, отдал дяде. Он тут же одним махом отсек ей голову. Брат как был, так и замер на месте.
— Что, не нравится? — усмехнулся дядя. — Это охота, любезный Яшар-эфенди, о-хо-та! Бац, нажал на курок — и иди собирай урожай. Не для неженок дело. Ну-ка, сколько подбили?
— Раз, два, три, четыре, — сосчитал я. — Ого! Одним выстрелом четыре штуки! Вот это да!
— То-то, — ликует Кадир. — Посмотрим, что теперь скажет ваш папаша. Удавалось ли ему когда-нибудь вот этак — одним выстрелом — четверых уложить? Берите! Все четыре ваши. Дарю. Остальные, что подстрелим, — мои будут.
Кадир полез на дерево за клеткой.
— Пошли в другое место. Они сюда больше не прилетят.
Мы сложили куропаточьи тушки в сумку и потопали к речке Чигдемли. Откуда-то издалека доносились ружейные залпы. Не нам одним, видать, захотелось охотницкую удачу испытать. Горные склоны то и дело вздрагивали от раскатистых выстрелов. Настроение у дядюшки стало хоть куда. Всю дорогу он приставал к Яшару:
— Уступи куропатку. Я тебе за нее что хочешь отдам. Ружье хочешь? Бери, пожалуйста. Хоть это, хоть новое куплю. Ну что за упрямый мальчишка! Уступи, добром прошу.
— Нет, дядя Кадир, брат не отдаст куропатку, — вмешался я. — Вот он немного подрастет, мы сами ему ружье купим. Отец обещал купить, и дед тоже.
— У меня ружье пристрелянное, верное, — не отступается дядя. — Где вам такое взять? Сами видели — с одного выстрела четыре птицы уложил.
— Ну и пусть! — хмурится Яшар. — Все равно такая охота не по мне. Не прячь больше мою куропатку на дереве.
— Ах ты дурашка, — трясется от смеха дядя. — На куропаток только так и можно охотиться. Они лишь на приманку и идут.
— Пусть другие так охотятся, а я не хочу, — упрямится брат. — Давай выпустим ее из клетки.
— Если выпустишь, можешь навек распрощаться со своей пичугой. Ни в жисть не вернется.
— Другая не вернулась бы, а моя прирученная, никуда не улетит.
— Мы только разок спрячем клетку, а потом, если хочешь, отпускай свою куропатку на волю. Хорошо?
И все повторилось сначала: Кадир отыскал удобное место, спрятал клетку в ветвях дерева, а мы легли чуть поодаль. Вскоре братнина куропатка подала голос, и вот уже разносится по лесу ее грустная песенка. Сначала издалека, потом все ближе и ближе стали откликаться ее лесные сородичи. Через некоторое время к дереву слетелась стайка куропаток, опять их было десятка два, не меньше. И опять Кадир прицелился и выстрелил. На этот раз замертво свалились три птицы. Радости Кадира не было предела.
— Если б ты, племянничек, не фордыбачился, до чего ж славно было бы. Сам видишь, ни одного пустого выстрела. С первого раза четырех уложил, со второго — трех.
— Не приставай! Говорю ж — ни за что не отдам.
— Ну что сам изводишься и нам покою не даешь? — вступился я. — Не уступит брат куропатку, вот и весь сказ.
— Эх! — махнул рукой дядя. — Заладил: ручная да ручная. Ежели она у тебя такая прирученная, то давай отпусти ее. Посмотрим, вернется ли. Отпускай!
— Вот и отпущу! — вскинулся братишка.
— Только, чур, меня потом не вини.
— И не подумаю. Она все равно вернется.
— За чем же дело стало? Отпускай.
Мы дошли по берегу Чигдемли до Топал-Турна-Юрду. Брат поставил клетку меж двух сучьев старого дуба и распахнул дверцу. Отошли мы немного, улеглись на землю. Кадир отдал ружье брату.
— Целься точнее, — говорит Кадир, — в свою собственную куропаточку не угоди.
Братишка прижмурил один глаз, прицелился.
— За кого ты меня принимаешь? Не слепой.
— Знаю, что не слепой, а все-таки предупреждаю: целься точней.
— Постараюсь.
Долго мы лежали в тишине. Наконец Яшарова куропатка запела:
«Гак-губуррак, гак-гак!»
И тотчас раздалось ответное:
«Гак-гак, губуррак! Губуррак, гак-гак!»
Из-под ближнего куста выпорхнула куропатка и прямиком к тубу. А наша метнулась ей навстречу. Казалось, встретились старые друзья, вот-вот обнимутся. Сели они на ветку рядышком друг с другом, крыльями бьют, головками друг к другу привалились, словно целуются.
— Наверное, братья, — шепнул я.
— Какое братья! — усмехнулся Кадир. — Жених с невестой, разве не видите?
— У птиц не бывает женихов с невестами, — говорит брат.
— Еще как бывает! И свадьбы бывают.
— Да ну? — удивился Яшар. — Как у людей?
— Если б они не женились, откуда б у них птенчики брались? — хихикает дядя.
— Из яиц вылупляются, сами собой, — отвечает Яшар. — Разве птицы свадьбы справляют? Для свадьбы барабаны и зурны нужны…
За этим разговором мы и не заметили, как улетела наша пара в лес. Смотрим на дерево, а их там и в помине нет.
— Ничего, — говорит брат, — сейчас моя куропаточка вернется, и не одна, а с целой стаей.
— Ну чего ты расселся! — кричу я. — Пошли искать твою куропатку.
— Никуда я не пойду, — твердит брат. — Сама вернется.
Не хочет идти, и не надо, я один побежал в лес. Все деревья осмотрел, за все камни заглянул — нет куропатки, и все тут. Стал я ее подманивать. Тишина. Дальше пошел, зову, кличу. Никто не отзывается. Делать нечего, вернулся к своим, говорю:
— Все, дорогие охотнички, ищи ветра в поле. Пропала куропатка.
— Может, они не в лес, а в сторону поля полетели, — говорил дядя, а братец мой развалился на траве, ему хоть бы хны.
— Вернется, никуда не денется.
Я опять побежал, на сей раз в сторону поля.
— Гак-гак, губуррак! — кричу я на разные лады. Все до единого кусты осмотрел. Нет ее и в помине. Вернулся, а брат как ни в чем не бывало полеживает на спине.
— И чего тебе неймется, джаным? — ворчит дядя. — Было ж тебе сказано: ручная она, далеко не улетит.
— Вот именно, — говорит Яшар, — скоро вернется.
— И не одна, а с целой сотней куропаток.
— И я так говорю.
— Можешь изгаляться сколько угодно, — рассердился я на Кадира. — Но только из-за тебя брат упустил куропатку. Ты подговорил его открыть клетку.
— Ничего я не подговаривал. Он сам захотел.
— Да, Али, я сам отпустил. Ты не волнуйся, она скоро вернется.
— Что ж, подождем — увидим, — говорю я и тоже уселся рядом с ними. Они сидят, травинки жуют, и я сижу. Долго мы ждали. Я уж и времени счет потерял. Не прилетела наша куропатка. Солнце за полдень перевалило. Дураку ясно: улетела она насовсем. Дядя поднялся.
— Проголодался я. Давайте-ка закусим, ребятки.
Достали мы еду из мешка — лук, яйца, вареную картошку, оладьи. Подкрепились, напились воды из речки. А куропатки все нет и нет.
— Что теперь делать будем?
— Давайте снова осмотрим все вокруг, — предложил дядя.
Брат нехотя поднялся. Втроем осмотрели мы все деревья, кусты, булыги. Попробовали приманить куропатку. Пару раз прямо из-под носу у нас вылетали куропатки. Но поди тут разбери, наша ли, лесная ли.
— Да, не видать вашу птичку. Тю-тю…
— Что ж теперь делать?
— Что-то снова пить охота…
— Это ты все подстроил, ты обманул брата!
— А зачем он отпустил? Это ему урюк будет. Пусть думает, прежде чем что-нибудь делать.
— Она, наверное, сама в клетку вернулась, — предположил брат. — Мы тут ходим, ищем, а она сидит и нас ждет.
— Ну-ну, кусай теперь локти, — ворчит Кадир.
Я не на шутку начал сердиться на брата — каков простофиля! Не спеша вернулись мы к тому месту, где оставалась клетка. Увидел Яшар, что она по-прежнему пуста, и только тут до него дошло, что дело нешуточное. Побледнел, в лице переменился. Кинулся туда-сюда, будто куропатка вернулась и затеяла с ним игру в прятки. Смотрю, у него уже и слезы на глазах.
— Не может быть, чтоб она не вернулась.
И в этот миг откуда-то издалека донесся ружейный выстрел. Братишка аж вскинулся:
— Убили! Другие охотники убили ее! Она б давно прилетела, если б жива была.
И опять эхом прокатился дальний выстрел.
— Не плачь, Яшар, — попытался я утешить брата. — Возьми-ка себя в руки. Видишь, что значит слушаться дурных советов. Давай лучше домой вернемся.
— Никуда я отсюда не пойду! Пока не дождусь своей куропатки, с места не двинусь.
— А вдруг ее и впрямь пристрелили другие охотники? Откуда им знать, что она ручная?
Я сунул брату пустую клетку и потащил его за собой по направлению к дому. Он шаг сделает — останавливается. Еще шаг — оглядывается, вслушивается в тишину.
— Убили мою куропаточку, — причитает. — Ох, убили…
Дядя шел молча впереди нас. За спиной у него болтался мешок с куропаточьими тушками, ружье на плече. Вот так мы и вернулись в деревню. Мама сначала ничего не поняла, думала — куропатка, как всегда, в клетке под платком. Отец был на мельнице. Увидела она, что у Яшара глаза на мокром месте, и спрашивает:
— Чего хнычешь? Не понравились горные куропатки?
