– Перестань! – С притворным ужасом Джонас прикрыл уши ладонями. – Я до конца жизни не смогу забыть этих строк. И треугольника. Клянусь, он мне даже во сне снился. – Он вздрогнул от одного лишь воспоминания.
Рассмеявшись, Лори глотнула настойки.
– Думаю, в их представлении треугольник – воплощение женской ауры.
Так странно… Ей сейчас было легко и как-то спокойно, и, несмотря на все ее страхи и волнения, поездка прошла просто великолепно, и они отлично уживались, наслаждаясь дорогой, музыкой, едой и приятным разговором, совершенно не чувствуя никакой неловкости. Но вот ночью, лежа на верхней полке и прислушиваясь к мирному дыханию Джонаса, Лори чувствовала себя немного странно. И наверное, немного одиноко.
Но это все ерунда. Да и Джонас вел себя как настоящий джентльмен.
– Хорошо, что ты предложил задержаться еще на одну ночь.
В конце концов, он оказался прав, и прошлую ночь они провели в чудесном кемпинге в горной долине с отличным видом на море. Откинувшись в шезлонге, Лори зажмурилась, подставляя лицо ласковым лучам вечернего солнца.
– Я просто не мог равнодушно проехать мимо такого места. К тому же мы отлично поработали и заслужили выходной, а в результате нашли еще и интересную настойку. Да ради одних блинчиков сюда стоило заехать. Советую тебе все-таки попробовать хотя бы местные круассаны.
Потянувшись, Лори взяла блокнот со своими пометками.
– Возможно, они хороши, но в пекарне под Лискерде мы уже нашли восхитительные булочки. Тебе не кажется, что хлеба и выпечки пока хватит? У нас есть два поставщика мороженого, четыре пивоварни, по палатке с индийской, тайской и индонезийской едой, паэльей и жареной картошкой…
– Хватит.
Джонас резко подался вперед, и не ожидавшая ничего подобного Лори позволила ему захлопнуть свой драгоценный блокнот.
– Лори Беннет, сейчас воскресный вечер, а ты без передышки трудилась три дня. Теперь тебе нужно просто расслабиться и наслаждаться видом и настойкой.
От этих слов у нее сразу же потеплело на душе. Никто и никогда не переживал, что она слишком много работает и сильно устает. А Джонас едва ли не приказывает ей отдохнуть и расслабиться. Ей это было нужно. Сама она никогда не умела вовремя останавливаться.
Удобно устроившись в шезлонгах, они наслаждались вечерним солнышком. Лори вдруг поняла: ей не только легко и приятно с ним разговаривать, она вообще не обязана сейчас ничего говорить. Если ей захочется, она вполне может полностью уйти в себя, и при этом не возникнет напряженного молчания или неловкости.
Как же хорошо просто нежиться на солнышке, совсем не думая о проделанных и еще только предстоящих делах… Лори устроилась поудобнее. Чем же они сегодня займутся? Может, снова пойдут на концерт? Или исследуют очередной ресторанчик? Им явно не хватает в меню чего-то морского…
– Перестань.
– Что? – Лори удивленно обернулась.
– Составлять расписание на вечер.
«Как он догадался?»
– А я и не составляю. Просто думаю, чем мы потом займемся.
– Мы три дня работали без передышки. Тебе не кажется, что сейчас нам вообще не обязательно ничего делать?
– Возможно… Но ужинать мы же все равно где-то будем. Мне нравится нежиться на солнышке и любоваться морем, но уже вечереет, и, если так пойдет и дальше, мы скоро замерзнем.
– Именно на такой случай мы и взяли с собой свитера.
Уловив в его голосе привычную насмешку, Лори смутилась. И почему он все время над ней смеется? Просто ей всегда нужно знать, что будет дальше, так уж она устроена. Вот Хьюго ее организаторские способности очень даже нравились… Может, и к секретарше его потянуло не из-за леопардовых стрингов, а из-за той аккуратности, с которой она составляла ему расписание и вела журнал?
– Как скажешь.
Выпрямившись, Джонас пристально на нее посмотрел:
– Я пока что не составлял никаких списков и графиков, и у меня даже нет планшета, но я подумывал о неторопливой прогулке до магазинчика, где торгуют такими местными деликатесами вроде сыра, хлеба и этой восхитительной настойки. А закончить вечер можно было бы в трейлере за «Эрудитом». Я девять лет вынашивал страшные планы кровавой мести, и вот теперь у меня наконец-то появилась возможность отыграться за все былые поражения. Разумеется, если ты захочешь принять вызов.
Звучит неплохо. Даже замечательно.
– Все твои проблемы от излишней самоуверенности. Может, я уже и давно не тренировалась, но со словами я всегда умела обращаться. И если ты действительно хочешь вновь поставить под удар свою гордость, я с радостью разобью тебя в пух и прах.
Джонас резко подался вперед, и теперь она чувствовала на лице его теплое дыхание.
– Жду с нетерпением.
– Это не настоящее слово!
– Обычное слово, – улыбнулась Лори, уже предвкушая скорую победу. – Можешь в словаре посмотреть.
– Плевать мне на словари. Скажи с ним какое-нибудь вразумительное предложение.
Глупый-глупый Джонас. И как ему вообще в голову пришло соревноваться с ней в игре «Эрудит»?
– Сколько эксагерц в этом гамма-излучении?
– Да ты в жизни не использовала такого предложения!
– Не использовала. Но могла бы. К тому же в правилах нигде не сказано, что можно использовать лишь те слова, которые постоянно употребляешь.
– Большое упущение. – Джонас невесело смотрел на доску.
Неудивительно. Лори аккуратно вела счет, и пока Джонас проигрывал ей больше двухсот очков. Весьма приятно. Выиграть он уже точно не сможет, а если бы еще и разница в счете не уменьшилась… Как же приятно было бы победить с таким громадным отрывом!
Дописывая себе новые очки, Лори устроилась поудобней. Они сидели на полу в трейлере, между ними лежала доска «Эрудита», а в распахнутые настежь дверцы заглядывали последние лучи заходящего солнца и доносился рокот прибоя.
– Значит, у меня тридцать одно очко, умноженное на три, и еще пятьдесят очков за все буквы. Жалко, что в клетку с двойными очками попало именно «Г», но и так тоже неплохо получилось. Теперь твоя очередь.
– Не хочу я больше играть. – Джонас мрачно посмотрел на свои буквы. – Даже у тебя не получится ничего составить из трех «И», «У», двух «О» и «Р».
– Бедняжка… – При всем желании Лори не смогла справиться с улыбкой. – Думаю, можно официально признать, что ты проиграл. Напомни-ка мне, кто там собирался растоптать меня в пух и прах и годами вынашивал планы мести? Ай! Это еще что?
– Плата за излишнее самодовольство. – Джонас подхватил вторую подушку. – Думаешь, не брошу?
– Только попробуй! – Подхватив уже прилетевшую в нее подушку, Лори попыталась закрыться ею, как щитом.
– Это вызов? А не боишься? Сейчас ты, может, и выиграла, но в силе-то тебе никогда со мной не сравниться.
– В силе? – усмехнулась Лори, чувствуя, как где-то внизу живота просыпается сладостное предвкушение. – Да какая сила-то в твои годы? – улыбнулась она, замахиваясь подушкой.
– Самая сильная. Я еще никогда не был в такой отличной форме, как сейчас. Что? – возмущенно выдохнул он, когда Лори от смеха повалилась на бок. – Это правда.
– И это говорит небритый мужчина, сидя на полу в старом фургоне и с подушкой в руке! – От смеха она почти не могла членораздельно говорить.
– Ты отлично знаешь: это не просто фургон, а первоклассный трейлер, так что не богохульничай. Да и вообще, не тебе меня судить. Ты только представь, как разочаровались бы поклонники твоего стиля, если бы тебя сейчас увидели… Даже я знаю, что старая футболка и легинсы не имеют никакого отношения к моде.
– Вообще-то это штаны для йоги и кашемир, – поправила Лори, обнимая колени руками. Как же давно ей не доводилось смеяться так легко и искренне! – Подожди… – Она вдруг задумалась над его последними словами. – Какие еще поклонники моего стиля? Ты о чем?
Отбросив доску для «Эрудита», Джонас вытянулся на полу, сразу же заняв собой все место. И лежал он так близко, что стоило Лори протянуть руку, как она бы дотронулась до мускулистой ноги в синих джинсах. Сглотнув, она старательно отвела глаза, заставив себя сосредоточиться на потрясающем закате.
– На работу я одеваюсь очень консервативно, – заметила Лори, так и не дождавшись от него ответа. – А больше я никуда и не хожу. Считай, только один раз выбралась, да и то потому, что вы сами уговорили меня отметить мой день рождения.
– Видимо, представления о консервативности в Лондоне и Тренгарте немного различаются. – Джонас лениво выстраивал на доске всякие слова. – Что-то там про крой. Или материю. Или еще нечто в этом духе. Никак не могу определиться, где именно ты покупаешь свои наряды.
– Я заказываю их у специализирующегося на женской одежде портного. – Почему Лори чувствовала себя так, словно призналась в каком-то страшном преступлении? – Ясное дело, сшитая по моим размерам одежда отлично сидит, но я не назвала бы ее модной. Непонятно, правда, зачем я тебе это говорю… – Она покосилась на Джонаса. – Знаешь, если ты скажешь, что твои костюмы не сшиты специально под тебя, я готова съесть одну из фишек от «Эрудита».
