и рванул струны.
— Крепкий сон сморил бедного Оле. Ведь вызвать солнце — это нелегкая работа! А злые тролли обступили его, свистели и шипели, визжали и бесновались, хлопали крыльями и больно били по лицу. Овцы жались к своему пастуху и жалобно блеяли…
Все это изображал и Торольф.
…со стороны
Всем казалось — это ливень
Хлещет, это гром гремит!
Но пастух как раз проснулся…
— Неужели он не смекнул, что происходит?
— Смекнул. Он достал свой рожок и приложил его к губам. Сначала его и слышно не было, а потом…
И пока скрипач, сменив причудливый эпизод на спокойную, чистую мелодию, играл, подражая напеву рожка, и в самом повествовании появилась первоначальная медлительность. И все узнали, как постепенно бесхитростная пастушья песня смутила злых троллей и они исчезли. А Оле продолжал играть, пока не скрылась последняя тучка…
Отыгрыш скрипки завершил рассказ.
— Да неужто ты сам это видел? — прозвучал голос сбоку.
— А как же? Я не только видел их сам: я промок весь до нитки! Я гнал эту нечисть до самых Рондских гор!
Он выпрямился во весь рост и продолжал, возвысив голос:
Потому что это был
Я! И солнце на мой зов
Появилось… А теперь
Кружку пива мне и халлинг!
За такую песню, право,
Я недорого прошу!
И, спрыгнув на землю, он взял со стола кружку и выпил ее всю.
— Молодец! — сказал Оле Булль.
Глава восьмая
— Халлинг! Халлинг! — раздались крики. — Только не тот, что в прошлый раз! Другой!
Это не потому, что прежний халлинг нехорош. Но их очень много, и они чрезвычайно разнообразны. Каждая мелодия повторяется не более раза или двух в году… И то слишком часто.
Халлинг — мужской танец, его танцуют без пары. Молодой танцор выступает вперед как бы нехотя. Он только раскачивается, пробует силы. Чувствуется, что сильный человек, хорошо поработавший и умеющий хорошо отдохнуть, показывает себя, свой характер, но не сразу. Он идет медленно, с развальцей. И скрипач играет медленно и как-то лениво. Но вот кончается вступление и собирание сил — и откуда что берется! Зрители только ахают, дивясь выдумкам танцора: то он вертится волчком, то ложится на землю, то переворачивается в воздухе и взлетает высоко вверх. Скрипач не отстает от него в затейливых фигурах и сложных ритмах. Трудно сказать, кто кого ведет и кто за кем следует: танцор ли за скрипачом или скрипач за танцором! Оба соревнуются изо всех сил, у обоих по лицу градом течет пот… Вдруг танцор резко останавливается… Пауза и в музыке. Все ждут, какую еще штуку выкинет затейник-плясун и что еще придумает музыкант. И они не обманывают ожидания: танцор вновь изумляет всех небывалым коленцем, скрипач — неожиданным скачком мелодии или резкой трелью. Но движения танцора и музыка идеально совпадают, как будто они репетировали прежде вдвоем. А этого не было: просто халлинг есть халлинг!
— Ты посмотри, сколько в них удальства! — говорит Эдварду Оле Булль. — Ах, друг мой, никто не чувствует себя таким сильным, как человек, покоривший неподатливую природу! А норвежскому крестьянину это удалось! Он победил мглу, развеял туманы, вспахал эту неплодородную почву, подчинил себе леса и болота — и не стал ничьим рабом! Как же ему не гордиться собой! А этот парень, который только что говорил нам про троллей, — знаешь, кого он мне напоминает? Пера Гюнта!
— Кого?
— Разве ты не знаешь сказку о молодом охотнике, который воевал с троллями?
— Припоминаю. Кто-то невидимый не пускал его в дом и все кричал: «Обойди сторонкой!»
— Вот-вот! А он шел прямо… Но ты обрати внимание на мелодию халлинга: она построена на старинных ладах и полна такой свежести, что, право, нет надобности в глотке холодной воды, если у тебя жажда! Слышишь?
И Оле Булль напевает мелодию халлинга и даже пританцовывает немного.
Но тут, в самый разгар веселья, из стойла выбегают козы с козлятами, которых Рагна, сестра новобрачной, в праздничной суматохе забыла запереть, и начинается забавное зрелище. Животные словно обезумели: глядя на танцующих, утаптывающих землю людей, козы сами начинают топтаться на месте, мотая головами и оглашая воздух странными звуками, похожими на призывные клики. Они топчутся неуклюже, но есть какая-то связь между этим фантастическим танцем и музыкой. А козлята, опьяненные видом людской пляски и радостным чувством жизни, бьющей ключом во всех молодых существах, подпрыгивают высоко и упруго, с необычайной грацией. Это уже не только движения бессознательной резвости, это настоящая козья пляска, прыжковый танец, козий спрингданс, хотя если внимательно последить за козлятами, как это делает Эдвард, то можно убедиться, что они умеют приноровиться и к халлингу. Жители деревушки, как истые норвежцы, одобряют козью пляску. Они не раз наблюдали это участие животных в человеческом веселье. Случалось, что и телки начинали приплясывать, если уж их очень задевало за живое. На свадебном пиру становится еще веселее, гости со смехом окружают коз, подбадривают их выкриками, ритмично хлопают в ладоши, отчего козлята приходят в исступление и уже не только скачут, но и начинают изо всех сил бодаться.
Но, заметив, что люди перестали танцевать, и козы постепенно прекращают свою пляску, и козлята — также. Потоптавшись еще немного, они идут на зов Рагны и направляются в стойло, опустив головы, словно устыдившись… А гости уже снова обступили длинного Иенса.
Дело в том, что дедушка его прадедушки знал скрипача, который украл у черта халлинг, и всем хочется узнать, что из этого вышло. Недаром они живут в Долине халлинга, и все, что касается этого танца, их живо интересует. Что же сделал черт? Он, разумеется, рассердился и пожелал вернуть себе украденный халлинг. Но в руках человека чертов халлинг стал человеческим. И когда черт услыхал его, то убежал отсюда за сто миль. А раньше грозил музыканту, что оборвет все струны на его скрипке!
— А ведь недаром халлинг танцуют одни мужчины! — хвастливо замечает Пауль Стённерсен, новобрачный. — Тут и смекалка, и воля, и выдержка! Женщине до этого не дотянуться!
Одобрительные возгласы мужской молодежи и ропот девушек сливаются в один нестройный хор.
Но тут прялки прерывают жужжание, и старая крестьянка с обветренным лицом поднимается с места.
— Однако не зазнавайтесь, хвастуны! — говорит она. — Был случай — и все его знают, — когда халлинг танцевала женщина.
— Да, был такой случай. — Это подтверждает и Иенс.
Его
