* "Апология Сократа" (в диалогах) — сочинение Платона (428–348 г. до. Р.Х.) — древнегреческий философ-идеалист.
9(4)
Меллиса тихо презрительно фыркнула, окончательно убедившись, что он, во-первых — мальчишка, а во-вторых — всё остальное.
Молодой человек перевернул страницу и поднял глаза на Меллису. Глаза тоже оказались светлыми, голубыми или серыми не поймёшь. В зимнем холодном свете падающем из окна всё кажется одинаково белёсо-серым.
— Где вас высадить, мадемуазель? — спросил он.
— Всё равно. Лучше на перекрёстке.
— Но на каком именно? Я могу отвезти вас домой.
— Спасибо, не надо. Я люблю прогуливаться пешком, — степенно отвечала Меллиса.
— Оно и видно, — он усмехнулся и снова обратился к книге. — В любом случае, мой экипаж в вашем распоряжении.
"Наглец!" — решила Меллиса и стала смотреть в окно. Но это же решение утвердило девчонку в том, что молодой человек несомненно ее соотечественник. Краем глаза пассажирка наблюдала за ним. И видела, что он, изобразив сильную заинтересованность книгой, украдкой смотрит в ее сторону. Тоже разглядывает.
Так они ехали довольно долго. По всей улице Вожирар до самого пересечения ее с Шерш-Миди.
— Здесь я выйду, — сказала Меллиса.
Ее никто не удерживал. Экипаж остановился на углу Шерш-Миди.
Открыв дверь, Меллиса оглянулась в нерешительности.
— Всего хорошего, — пожелал, не поднимая глаз от книги, ее спаситель. — Путь свободен, фараонов нет.
— Благодарю вас, — сухо сказала Меллиса. — Прощайте.
— Всего хорошего, мадемуазель.
Не оглядываясь, Меллиса поспешила по улице. Ночевала она в трактире, где раньше часто бывала со своими мальчишками. Показал ей этот трактир когда-то Кабанья Башка. Там собирались бретёры, и туда не забредала полиция.
К несчастью, в ту ночь в трактире произошла хорошенькая потасовка по вине мушкетёров королевского полка. Поэтому выспаться Меллисе не удалось. До самого утра в трактире стоял страшный гвалт, но потом всё затихло. В обрывках снов Меллисс всё еще ехала в экипаже и убегала от полицейских.
В другой раз бегство от ищеек привело Маленькую герцогиню на окраину Парижа в предместье Сент-Антуан. Дело происходило ночью, в более тёплое время года — весной. В середине апреля. Меллиса попала в кольцо предпасхальной облавы.
Удирая, она долго кружила по переулкам. На площади Монтрейльских ворот стояли какие-то фургоны без окон. Внутри слышался слабый шорох и хруст. Подумав, Меллиса решила, что внутри находятся лошади для какой-нибудь богатой конюшни. Фонари гвардейцев мелькали близко, раздумывать было некогда.
Меллисс распорола ножом брезентовую стену фургона. Внутри был каркас из досок. Протиснувшись в щель, Меллиса забралась внутрь. Там повсюду были загородки, решётки и темнота. Дожидаясь, пока уйдут полицейские ищейки и солдаты гвардии кардинала, Меллиса устроилась на сухой соломе между ящиками и задремала.
Спала она около часа. За это время повозки выстроились в караван и тронулись в путь. Люди легко засыпают под мерное покачивание, но Меллиса, наоборот, проснулась. Высунувшись наружу, она увидела, что впереди движется колеблющаяся цепочка огней. Восемь фургонов, из которых ее — последний. Они проехали ворота Монтрейль. Вокруг тянулись поля; ночной сельский пейзаж. Меллиса глубоко вдохнула свежий воздух весенней ночи. Улыбнулась. И, спрятавшись в фургон, свернулась клубочком и заснула опять…
Часть вторая: "Мадемуазель Из Корзинки"
(1623–1625)
Глава 10
— Отец, отец! — мальчишка лет тринадцати-четырнадцати дёргал за рукав куртки мужчину, беседовавшего с директором бродячего цирка, синьором Кальяро.
— Отстань, Никко, мне некогда, — отмахнулся этот человек.
— Можешь ты зайти на секунду в зверинец? — настаивал сын.
— Ты же видишь, я занят, — раздельно сказал отец. По голосу своего наследника он слышал, что никакой непоправимой катастрофы пока не случилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Идите, синьор Маноло, — отпустил его директор, — мальчик хочет сказать что-то важное. Идите.
— Не сказать, а показать! — хмыкнул Никко. — Синьор директор, вам тоже было бы интересно это увидеть.
— Что ж. Пойдём.
Никко потащил их обоих в фургон, где помещался зверинец цирка Кальяро.
— Вот это номер! — озадачено проговорил отец Никко, Пьер Маноло, наполовину итальянец, наполовину француз, старший конюх и великолепный наездник цирка Кальяро.
— Прелестное дитя, — заметил с улыбкой господин директор.
Никко сдавленно хихикнул, соглашаясь с господином директором.
Зрелище, в шесть часов утра порадовавшее мужчин в зверинце, можно описать так: между двух клеток, с тигром слева и двумя гепардами справа, на соломе спала хорошенькая черноволосая девочка, ровесница Никко. Она сладко спала и улыбалась, положив руки, сжатые в кулачки под щёку и поджав ноги.
— Как она попала сюда? — спросил у Никко отец.
Мальчик указал на распоротый брезент позади клеток.
— Представляете, что будет, если ее разбудить? — шепотом сказал Никко, показывая на тигра.
— Не надо пока, — остановил его директор.
Но поздно. Девчонка уже приоткрыла один глаз.
— Я и не сплю, — потянувшись, заявила она.
— Девочка, ты только не… — дёрнувшись вперёд, хотел предупредить ее Пьер.
Тигр зарычал.
Меллиса посмотрела, не поворачивая головы, сперва налево, потом направо… Села… И снова потянулась, даже с мурлыканьем. Тигр опешил.
— Хр-м-м-м? — спросил тигр.
Гепарды утробно заурчали.
— Хорошенькие, — сказала Меллиса, с нежностью глядя на усатые морды. — Это пантеры?
— Нет, гепарды. Они умные и служат почти как собаки, — быстро пояснил Никко, подавая ей руку, чтобы девочка встала.
— Боже мой, ты откуда? — спросил господин директор.
Меллиса открыто улыбнулась.
— Из Парижа, конечно. А где я сейчас?
— В цирке синьора Кальяро, — ответил директор и поклонился. — Имею честь представиться, синьор Кальяро — это я.
Девочка сделала глубокий реверанс.
— Меллиса, — назвалась она, точно как ее учили в приюте.
— Прелестно! — всплеснул руками директор. — Пойдём, ты наверное голодна.
— Может быть, — согласилась Меллиса. — Вам лучше знать, если вы — директор всего этого.
— Прелестно! — повторил синьор Кальяро и пропустил девочку вперед: — Прошу вас, мадемуазель.
— Благодарю вас.
Церемонии были отброшены после завтрака. Меллиса перезнакомилась за этот день со всеми артистами цирка Кальяро. И все, старые и молодые, рассматривали девочку точно чудо. Всем ужасно нравилось расспрашивать о том, как она спала прямо возле клетки с тигром, и Никко в сотый раз вновь описывал свое удивление, и всю сцену со своим отцом и директором и пробуждением Меллисы.
Никко взял на себя роль покровителя новенькой. Он показывал Меллисе всё, что было интересного в цирке. А поскольку интересным ей казалось буквально всё, то они ходили от одного фургона к другому до самого вечера.
Без сомнения, сперва следовало представить Меллису начальству. Но, поскольку с директором она уже познакомилась, девочка думала, что дело сделано, однако новый приятель объяснил ей, что, хотя директор цирка действительно синьор Кальяро, он здесь не самый главный. Господин директор первый человек в конюшне, то есть в конном аттракционе, а в делах цирка первый человек — его мать, старая синьора Кальяро.
10(2)
Мамаша Кальяро оказалась еще не такой уж ветхой старухой. Это была дородная энергичная пожилая женщина, не признающая никаких возражений. Но она оказалась еще и доброй. Меллиса ей почему-то понравилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Откуда ты, дитя? — с сильным итальянским акцентом спросила мамаша Кальяро.
